Кухонные разговоры о боге

 
 
Отключение электричества, веерное или внеплановое — это достаточно распространенное явление и коллекция свечей как нельзя кстати. "Обналичкой", то есть перечислением денег на фиктивные фирмы, занимались все вокруг, но одни были обезбашенными от рождения, поэтому и поплыли, звеня пулями в груди, с папашей Стиксом в персональные раи, или, разделив состояние с борзыми псами из президентской конюшни, получили индульгенции и превратились в банкиров, депутатов и прочих почетных граждан, а другие, тихие домашние мальчики (например, эти двое: дед одного — Иуда Рахилевич, другого — Генрих Рандау) после каждой такой операции напивались до одури и, трясясь от страха и алкоголя, вели глубокомысленные беседы и пересказывали брутальные истории, сидя на табуретах в крошечной кухоньке при свете свечки.

—  Когда писались древние тексты, — Шура начинал со своей любимой околорелигиозной темы, — не то чтобы какие-то знания были закрыты, нет, терминология была другая. Понимаешь, Марк, современные толкователи подгоняют священное писание под сегодняшнюю действительность и достаточно убедительно прочитывается "звезда полынь", от которой воды стали горьки, если знать, что чернобыльник — полынь по-украински. А штрих-коды на всех товарах с разделительными двумя полосками в начале, в середине и конце, если двумя полосками принято изображать шестерку, вот вам и число зверя. Сейчас уровень развития таков, что происходит логичное сравнение мироздания с единой компьютерной программой, в которой пользователь постоянно совершает выбор, опускаясь и поднимаясь на различные уровни. Но бог в таком случае не оператор и не приз в конце игры, он и есть сама программа, он является базой, трансцендентен и предоставляет всем этот выбор. 

Марк на своей волне рассказывал "бытовуху", не реагируя на Шурины рассуждения:

— Бетя уже не вставала несколько лет, ей приходили помогать соседки, которым платил мой отец, привозивший раз в неделю продукты и лекарства. Только тот угол комнаты, который она видела со своей кровати и остался нетронутым, все остальное сердобольные подружки уже давно растащили, занавески, кастрюли, мыльницы. На кухне остались один обеденный набор щербатых тарелок, алюминиевая сковородка, лохмотья вместо полотенец и торчащие из стен гвозди, указывающие на места ранее висевших полок. Брать у Бети уже было нечего и поэтому, когда она умерла, они попрятались в свои норы, не собираясь помочь собрать ее в последний путь. Мы с Асей поехали ее обмывать.

— Мы привыкли, что эти десять заповедей и есть главный кодекс, а Хаксли в книге, посвященной природе метафизики, приводит выдержки из Лао-Цзы (приблизительно так): «У меня есть три богатства: милосердие, умеренность и нежелание считать себя умнее других». Я перечитал это несколько раз и решил, что записывать не буду, запомню и буду вспоминать каждый раз, когда буду стоять перед выбором, так как все последующие потом заветы и заповеди всех праведников мира и пророков всех времен  укладываются в эти три богатства Лао-Цзы. 
Но не тут-то было: как только я отклоняюсь от этих норм, я сразу же забываю какое-то из этих богатств, чаще всего «умеренность», но особенно трудно дается «нежелание считать себя умнее других». И то, что я смог их перечислить, говорит только о том, что просто в данную минуту (воскресенье, вечер, коньяк) я не не вступил в разногласие с мировым порядком, пребываю на нулевом уровне. 

— Когда я увидел этот гроб, я понял, что больше всего в жизни я не хочу быть похороненным в таком сосновом  гробу. Я сейчас не знаю, как сложится моя жизнь, но мысль о таком гробе не даст мне покоя, все время будет меня преследовать, —  продолжал Марк, как всегда не изменяя исконной еврейской триаде "смерть— жизнь— деньги".

А Шура медленно плыл между кисельными берегами сознания, пытаясь высмотреть сквозь наслоения религиозного тумана какую-то полусонную персональную истину, которую еще надо поймать на уду, как ценную рыбу в северных озерах:

— А я уверен, материя вечна, как и сам бог, он собрал весь мир из элементарных составляющих, «первоэлементов», как из кирпичиков, он — не творец, как это принято понимать, он — архитектор мироздания, практически, коллега. Любой критик напишет пространное эссе об окончательном смешении стилей в литературе и в музыке, из напитков — коктейли, в моде — винтаж в сочетании с чем угодно, в архитектуре — стилизаторское мракобесие (спасибо Григорию Ревзину за точное определение), хлопок с лайкрой, шерсть с полиэстером, строительные материалы —  поли-хлорид-винил-ацетатные, вода  с консервантами, еда с ароматизаторами, искусство интересно, если вызывает удивление, микс вокруг, микс во всем. Религии — не исключение, они тоже трансформируются и попадают в модные течения.

—  Да, новейшие религии смешиваются, надо прилагать усилия, чтобы сохранять древние веры. Это напоминает мне анекдот, но мои родители именно так и говорят, —  оживлялся Марк, но всё равно не спрыгивал со своей волны, — «Зоичка, положишь мне в гроб Тору, Библию и Коран». «Яков, зачем Тора понятно, но зачем Библия и Коран?» «На всякий случай, Зоичка, на всякий случай».

— Знаешь, когда дядя Жорж, исчезнувший в сорок пятом, нашелся и приехал из Леонберга  посмотреть на нашу жизнь, он все время приговаривал: «алес капут». Можно проследить такую закономерность — чем многочисленнее и сильнее народ, тем большему количеству богов он поклоняется, к примеру, древние греки в период расцвета, индусы с силу своего количества, славяне, до того, как за них выбрали религию, кельты, римляне. Даже приняв доктрину единого бога, католики молятся не только Иисусу, но и «матке бозке», пресвятой деве гваделупской, православные — Николе-угоднику. А потому что вера, истинная вера не нуждается в конкретном боге. Если хочешь представить фею из сказки про золушку, то получится дама в парике и кринолине, а хочешь представить пэри — и вот уже шаровары из органзы и звенящие браслеты. Суть образа (волшебница) не меняется, а выглядят они по-разному. Так и с богом, каждый молится тому, кого хочет увидеть, а бог един и его суть неизменна.

Шура истощился длинным монологом и некоторое время курил молча. Марк тоже курил молча.

Неоднократно я была свидетелем таких разговоров, иногда даже принимала участие.

Впоследствии Марк эмигрировал на историческую родину и навсегда забыл слово "обналичка", а Шура начал довольно удачно торговать гравием и щебнем, но так и не нашел, с кем бы ему обсудить:

—  А звезда, которая открыла ключом колодец бездны, — разве это не авария на нефтяной платформе в Мексиканском заливе? Разве не очередное Иоанново пророчество?

Иногда, когда сижу на балконе и смотрю на проезжающие троллейбусы, я вспоминаю их разговоры, хотя давно определилась с модными течениями — мой "пантеистический пост-христианский псевдобуддизм" уже давно сделал меня легкой, невесомой в отношениях с окружающими. 
 
Предлагаю и Вам стать его адептом. И, если удастся ощутить себя маленькой точкой, то лелейте в себе это чувство и помните о том, что нам, маленьким, ничего не надо взваливать себе на плечи, надо идти по жизни налегке и, сидя на балконе в центре большого города, слушать, как шумит в горах косой дождь или кричат над морем чайки.