Отрывок из повести.
Весенней бабочки круженье
над юной радугой цветов,
в зерцале вешнем отраженье
песчинок -- вечности следов...
Солнечные лучи, проницая сквозь густую крону каштанов, разбиваются на множество суматошно-весёлых зайчиков, затевающих игру в пятнашки всякий раз, когда ветер колышет ветви (и наполняет комнату ароматом победно салютующих соцветий).
Девочка в лёгком белом платье с кружевным воротничком сидит вполоборота перед распахнутым в май окном, её тёмные, почти чёрные волнистые волосы, схваченные двумя резными моржовой кости заколками, опускаются за плечи, тонкие руки с детскими ещё острыми локтями лежат на широком подоконнике. Она сосредоточенно-неподвижна, и одни лишь пальцы как бы перебирают невидимые клавиши, повторяя только ею слышимые ритм и мелодию. Иногда ласковая прохлада мимоходом вздувает ткань, словно парус, и пробегает мурашками от талии и выше, щекоча взволнованную кожу.
Вдруг яркая весенняя бабочка влетела в оконный проём и запорхала из угла в угол, словно потерявшись в выборе дальнейшего пути следования. Девочка замирает совсем, боясь хотя бы движением глаз спугнуть эфемерное создание. Восхищённый ум тот час находит сравнение с прекрасной сказочной феей, и даже имя уже есть: "Мадемуазель Дезиретта, добро пожаловать в мой одинокий замок! Вы не забыли прихватить с собой волшебную палочку?" Девочке страстно захотелось, чтобы бабочка каким-нибудь невероятным образом опустилась ей на руку. "Если она сделает это, сегодня непременно произойдёт что-то чудесное!" Девочка с напряжённым вниманием, и не мигая вовсе, следит за полётом "феи" и умоляет мысленно: "Ну пожалуйста, Дезиретта, что вам стоит хоть на миг присесть -- ну вот на кончик этого мизинца!?" Бабочка же продолжает беспорядочное, почти броуновское движение, нисколько не сообразуясь ни с какими человеческими просьбами и мечтами.
Но тут словно неведомая сила притянула упрямицу вниз, как магнит железную стружинку, и усадила аккуратно между косточками среднего и безымянного пальцев правой руки. Сердце девочки встрепенулось от радости. Вот сейчас эта волшебница из снов спросит самое заветное желание...
Внезапный собачий "тявк" прервал идиллию -- рука дрогнула, и бабочка, сорвавшись с места, мгновенно исчезает из вида. Девочка не без досады находит глазами источник "мовитона".
За кованной, обременённой едва ли не столетним слоем краски оградой, виновники: довольно рослый мальчик в хорошем спортивном костюме, с растрёпанной русой шевелюрой, и его не менее лохматая собачка на поводке, причём последняя так уморительно суетится и тыкается во всё своей приплюснутой мордочкой, что девочка прыснула. Собака вновь неодобрительно тявкнула, мальчик поднял лицо, и взгляды подростков встретились.
...Алексей несколько секунд пребывал в лёгком ступоре, не в силах ни отвернуться, ни промолвить хоть слово. Сколько он себя помнил, в этом доме обитали какие-то пожилые (лет под сорок) люди, и появление юной незнакомки подействовало на него подобно удару молнии. Наконец-то он нашёлся помахать рукой в приветствие и произнёс внезапно высохшими губами:
-- Привет!
Девочка улыбнулась в ответ, просияв лучистыми, как-будто распахнутыми удивлённо глазами:
-- Привет! А как зовут твою собаку?
-- Это Моська. Она -- мопс, очень общительная, подаёт лапу, не кусается...
-- Привет, Моська! Вы на слона ходили смотреть?
Алексей улыбается шутке.
-- Нет, мы просто гуляем. А хочешь её погладить? Выходи...
Взгляд девочки туманится чем-то неуловимо-грустным, даже виноватым.
-- Я не могу...
-- "Предки" не разрешают? Что, в школе неприятности?
-- Да нет, с учёбой у меня всегда порядок! Я вообще -- не могу выходить... Никогда. Или только в кресле-каталке, понимаешь?
Алексей понимает, и что-то горячее и щемящее подкатывает ему к горлу и глазам, но усилием воли укладывается обратно в сердце.
-- Хочешь, я зайду в палисадник и подниму к тебе Моську?
-- Конечно! А ты сможешь?
Он отыскивает взглядом калитку в этом древнем заборе, столь же реликтовую, и несколькими секундами позже стоит прямо под окном, на мощёной камнем дорожке. Высоковато... Алексей подпрыгивает, цепляется рукой за жестяной откос, ноги ставит на выступ цоколя, выпрямляется. Теперь он по грудь над подоконником, и прямо перед собой видит невероятно изящные пальчики, каждый их молочно-розовый, как-будто кукольный, ноготок. "Так вот какие они у них!" -- удивляется простодушно и поднимает взгляд. Губы у девочки немного припухлые, яркие, от улыбки в уголках образуются милые складочки. Цвет зрачков тёмно-карий, глубокий. Очень красивая...
Он водружает Моську на гладкую белую поверхность, придерживая на всякий случай за ошейник. Девочка осторожным движением руки касается лохматой собачьей головы, потом всё смелее треплет её, заливаясь звонким колокольчиком.
-- Да тут у нас гости! -- вдруг раздается удивлённый голос в глубине комнаты, и появляется женщина средних лет, узко затянутая клетчатым фартуком, в такой же косыночке, абсолютно похожая глазами и улыбкой на -- дочь(?) -- Доброе утро, молодой человек! Вернее, уже день...
-- Здрасьте... -- выдавил смущённо Алексей, не зная как поступить: то ли спрыгнуть и убежать, то ли остаться и краснеть. Одна Моська как ни в чём ни бывало разлеглась под ласкающей рукой, зажмурившись совершенно своими косматыми бровями.
-- Мамочка, смотри, какая прелесть! Это Моська, она мопс...
-- Вижу, что не дог... А почему Ромео висит на стене, или юные леди уже не умеют пригласить рыцаря в дом?
Девочка даже всплеснула руками в шутливом ужасе (потревожив ворчливо встрепенувшуюся собаку) и протянула ладонь "кавалеру"...
-- Да вы что?! Через дверь, через дверь, как и полагается в приличных домах!
Ещё через пару минут Алексей сидит в довольно большой, с высоким лепным потолком и хаотично расставленной мебелью комнате, где на подвыцветших обоях странно выделяются свежестью красок пятна от висевших там прежде фотографий или картин. Улыбаясь, он наблюдает, как Моська с задорным лаем носится за новой подружкой, удивительно ловко лавирующей между предметами обстановки, как управляются с блестящими никелем обручами те самые нежные пальчики, и ещё изо всех сил старается не замечать под волнистым подолом платья нелепо-неподвижных ног, невозможно спокойных, как бы случайно приставленных к этой живой красивой девочке...
Женщина разделяет их веселье, стоя в дверях, и вдруг спрашивает, словно вспомнив важное:
-- Настя, да вы хотя бы познакомились?
Девочка круто разворачивается одним резким движением рук.
-- Ой! А как тебя зовут?
-- Алексей. А ты Настя? Очень приятно...
-- И мне... Здорово, что мы теперь знакомы! Можно, я буду звать тебя Алёшей?.. Моя мама -- Вера Васильевна, самая лучшая мама на свете, правда, мам?
-- Надеюсь, что так -- для тебя. А у Алёши на этот счёт своё резонное мнение... Ладно, пойду обед до ума доводить, тем более, что список кувертов увеличивается (никаких возражений!) а ты, Настя, сыграй пока что-нибудь гостям, заодно и позанимаешься...
-- Мама, заниматься?! В воскресенье?! Это не педагогично! А вдруг Алёша терпеть не может классической музыки? -- девочка сделала нарочито возмущённое лицо, но явно читалось на нём желание блеснуть чем-нибудь перед молодым человеком.
-- Напротив, я обожаю классику: Моцарт, Бах... -- Алексей осёкся, испугавшись, что Настя начнёт выпытывать подробности его музыкальных пристрастий (не отличавшихся особой глубиной). Но та, не сказав больше ни слова, подрулила к солидному, старых времён серванту, распахнула его дверцы, и оттуда появился на свет чёрный как уголь футляр и, мгновением позже -- Её Величество Скрипка, просияв янтарно-благородным лаком.
Став сразу серьёзней и даже будто повзрослев, девочка уверенным жестом вставила деку между ключицей и щекой, задумалась на несколько секунд, устремив взгляд вдоль беговой дорожки грифа куда-то вдаль, за пределы видимого круга, а возможно, и Вселенной, и бесстрастным голосом конферансье произнесла:
-- Иоган Себастьян Бах, скрипичный концерт №3 "ля-минор", часть первая, Аллегро Модерато...
Взвился смычёк, словно клинок кавалергарда, и музыкальный вал -- сдержанно, но мощно -- ворвался в пределы человеческого жилища...
Приготовившийся было снисходительно выслушать ученические гаммы, Алексей вдруг ощутил себя щепкой, уносимой в необозримый океанский простор, к иным континентам и мирам... Звуки потрясали, звуки разбивали всё закостенелое в душе и возносили её горЕ, звуки плакали о несбывшимся и прощались с уходящим , и с тем, что не сбудется никогда... Казалось, стены должны сложиться как карточный домик сей миг, не вынеся неодолимой мощи стихии, порождаемой слабым смертным человеком. Но ещё больше поражали глаза скрипачки -- словно молнии сверкали в них, и не посмел бы отразить оное ни один художник на свете...
И даже после того, как девочка внезапно, с последним вздохом смычка, опустила скрипку, Алексей ещё какое-то время продолжал скольжение по гребню волны -- вперёд, быстрее ветра и времени, пока не выкатился на некий берег и остановился, почувствовав под собой обыденную земную твердь.
-- ...Надеюсь, это не было скучным? -- первой прервала затянувшуся паузу Настя,
*) Я тоже надеюсь, что начальный отрывок не показался вам скучным, дорогой читатель! От вас зависит, будет ли закончена эта повесть о двух не случайно встретивших друг друга людях, или нет в том никакой надобности -- по причине ... (уж какую вы сочтёте нужной). С благодарностью за внимание и, возможно, отзыв, И.