Надежда не удивилась, когда Пётр пригласил её на ночную рыбалку в далёкую бухту, которую местные жители называли Солнечным берегом. Откуда взялось подобное название, никто объяснить не мог, потому что бухта пряталась в густом лесу, за правым поворотом широкой неторопливой реки.
Года два назад они уже побывали в Солнечной бухте. Надежда смутно помнила это место: там было сумрачно и туманно. Но в душе сохранилось счастливое чувство от поездки. Тогда они любили друг друга и мечтали быть вместе всегда.
Теперь всё иначе. Она давно почувствовала, что Пётр охладел, стал молчаливым и мрачным, и она подозревала, что у него завелась другая женщина.
Когда он заговорил о рыбалке, она обрадовалась, ей подумалось, что побывав в местах, где были счастливы, они смогут оживить увядающее чувство.
Они двинулись в путь, когда уже смеркалось. Пётр спустил лодку на воду, подал руку Надежде, и лодка легко поплыли вдоль берега в сторону бухты. Пётр молча неторопливо работал вёслами. Надежда сидела к нему спиной, любуясь живописными берегами, спокойным течением реки, рыбёшками, которые мельтешили у самого борта.
Они плыли около часа, когда впереди за поворотом показалась бухта. Живописно вписавшись в пологий берег реки, она казалась спокойной и приветливой.
Пётр налёг на вёсла, направив нос лодки к берегу. Та послушно уткнулась в песчаную отмель. Надежда выпрыгнула на берег, Пётр вытащил лодку повыше, на песок.
- Господи, как же здесь хорошо!
Пётр промолчал.
- Ты чем-то недоволен?
- Неужели мы приплыли сюда выяснять отношения? – буркнул он.
- Что с тобой?
- Не знаю, - ответил Пётр.
Укрепив палатку, они разложили костёр. Надежда перенесла из лодки в палатку надувные матрасы, принесла еду, подогрела на костре.
-Поешь что-нибудь.
-Не хочется…Ладно, давай.
Они ели молча. Пётр избегал её взгляда.
- Сегодня будет лунная ночь, - сказала Надежда.
- Да, похоже на то.
Луна, словно ждавшая приглашения, выглянула из-за зубчатого горизонта леса, и река засеребрилась весёлыми блёстками. Надежда и Пётр сидели рядом на одеяле, не касаясь друг друга, смотрели, как менялся лесной пейзаж.
- Ловить будем завтра, как рассветёт - сказал Пётр. – Иди ложись, а я всё приготовлю к рыбалке.
Надежда встала, молча направилась в палатку. Хвойный воздух и мерный шум реки её успокоили. Лёжа на надувном матрасе под тёплой курткой, она не заметила, как заснула.
Её разбудил далёкий стук моторной лодки. В палатке была кромешная тьма, но даже ничего не видя, она сразу поняла, что Петра нет. Она выглянула наружу. Луна ярко освещала бухту. Вокруг – ни души.
-Пётр, ты где?
В ответ – молчание
- Ты где, Пётр?
Тишина.
Надежда вылезла из палатки, побежала к лодке. Лодки не было. Где же лодка? Неужели Пётр уплыл, оставив её здесь одну? Она опустилась на влажный песок, пытаясь осмыслить случившееся: зачем он это сделал? Что он хотел этим сказать? Как же теперь быть?
Её охватил страх и чувство безысходности.
Между тем, стук моторной лодки приближался. Она уже слышала мужские голоса, и даже разбирала отдельные слова: «сейчас за поворотом, приготовься» - говорил кто-то. И потом: «Выключай мотор, садись за вёсла» - «Зачем? Ещё далеко» - «Звук по воде… Она услышит…»
И вдруг Надежда поняла, что мужики говорят о ней. Они задумали что-то ужасное.
Вскочив на ноги, она заметалась по влажному песчаному берегу, увязая по щиколотку в песке:
- Господи, Господи, что мне делать?! Что мне делать?! – взывала она к Богу.
Бежать! Спасаться! Дрожащими руками она надела куртку, где в кармане были ключи от квартиры и деньги, и кинулась в темноту. Но темнота встала перед нею неприступной стеной: густой кустарник, колючие ёлки, валежник… Нет, через них не пробиться. Она, как слепец, вытянув руки вперёд, пыталась нащупать брешь, через которую можно было бы пролезть вглубь. Всё тщетно. Это оказалось невозможным.
Между тем, лодка приближалась. Были слышны всплески воды, тихий шёпот мужчин.
В отчаянии Надежда ухватилась за толстый сук развесистого дуба, закинула на него ноги и оказалась внутри гостеприимного шатра. Выбирая удобные ветви дерева, она поднималась всё выше и выше, пока не почувствовала себя в безопасности. Толстые ветви позволяли ей удобно расположиться в своём убежище, почувствовать, что дуб – её защитник, и в обиду не даст.
Было отчётливо слышно, как причалила лодка. На какое-то время наступила тишина. И вдруг два резких хлопка огласили тишину. Это были выстрелы.
Надежда, как к груди матери, прижалась к стволу дуба. Напряжённо ждала.
Где-то рядом с ней мужчина сказал:
- Витёк, а её там нет.
- Как так! Не может быть! Правда, нет. Где ж она? Вот сука, - он гнусно выругался.
Второй сказал:
- Сбежала что ли? Где её искать в такой темноте… - послышался хруст шагов:
- Тут чащоба – не пролезть.
- Тут не найдёшь. Тьма, как у чёрта в заднице. Повезло сучке.
- Ей-то повезло, а мы …
- Чего - мы? Мы своё получили. Он же с нами рассчитался. Скажем, что всё в ажуре.
- Но она же появится когда-нибудь.
- И что? Он судиться с нами будет? - хохотнул первый.
-Ну, всё-таки… как-то…
- Ну, ладно, - захохотал второй. – Чтобы твоя совесть не страдала, давай постреляем. Может, попадём в шалаву.
Через несколько секунд началась беспорядочная пальба по деревьям.
Надежда, прижимаясь к стволу, страстно просила Бога о спасении. Одна пуля, она это слышала точно, попала в ствол её дуба.
Когда всё стихло, первый сказал:
- Он уезжает сегодня ночным поездом. Алиби готовит.
- Значит, мы его сегодня не увидим?
- Мы его никогда больше не увидим.
Они захохотали.
Некоторое время они молчали. Потом второй сказал:
- Слушай, а тут в палатке здорово. Давай отдохнём. Поспим часик.
- Тебе бы только поспать. Ладно. Куда нам торопиться. И правда, хорошо.
Наступила тишина. Через несколько минут послышался переливчатый храп.
Надежда пошевелилась, расслабилась. Нежно поцеловала ствол дуба-спасителя.
Решение пришло мгновенно. Гибкой змеёй она проскользнула через ветви дерева, спустилась на землю. Осторожно прошла мимо неистово храпящей палатки, спустилась к лодке, столкнула её в воду и медленно, едва касаясь веслом воды, поплыла вдоль берега.
Провинциальный городок Энск ночью казался большой деревней: укутанные деревьями и кустарниками деревянные дома почти не просматривались с улицы, тусклые фонари едва освещало местный Центральный проспект, по которому раз в два часа со скоростью пешехода ходил единственный в городе автобус. Но машин было много: почти у каждого дома стояли одна, а то и две машины. Возвышающиеся на окраине пятиэтажки маячили на фоне тёмного, освещённого луной неба, словно призрачные миражи.
От пристани, где Надежда оставила лодку, до дома Петра было недалеко, минут пятнадцать ходьбы. Самое главное - не встретить кого-нибудь из знакомых.
Но сегодня, воистину, был её день. Торопливо, почти бегом, шагая по узким переулкам, она без препятствий добралась до места. Некоторое время постояла у калитки, потом осторожно отперла её маленьким ключиком. Дом выглядел необитаемым. Наверное, он и вправду уехал. Она представила, какое смятение творится в его душе: ведь он её убил! И он бежал, не мог не убежать. От себя не убежишь, дорогой Петя.
Мстительно сжав губы, Надежда открыла дом, вошла в его кабинет. Свет луны хорошо освещал комнату, так что ей не понадобилось зажигать спички.
Ощупью она достала из-под комода ключ, отодвинула бутафорские книжки с полки и открыла потайной сейф, где Пётр хранил деньги и документы. Сейф был забит бумагами. В глубине она нащупала две пачки денег, перетянутые резинкой.
Некоторое время Надежда раздумывала, куда ей положить эти сокровища, потом пошарив в стенном шкафу, нашла, к своему удовольствию, портфель, и всё содержимое сейфа аккуратно в него сложила. Перед тем, как запереть сейф, она сняла с пальца кольцо, подарок Петра, и положила в опустевшее хранилище.
Вся операция заняла у неё не больше десяти минут. Взглянув на часы, она поняла, что успевает на последний рейс автобуса.
Автобуса ждать не пришлось. Он сразу же подкатил к остановке, услужливо открыв перед ней двери. Надежда вошла в полутёмный салон, где сидело человек десять мужиков. Судя по одежде, в основном, это были рабочие с кирпичного завода. Большинство - спали, устало свесив голову на грудь.
Она заплатила водителю за проезд и прошла в конец автобуса, прижимая к боку драгоценный портфель.
Едва она села на последнее сидение, какой-то мужчина встал со своего места и подошёл к ней.
- Наденька, это ты? – неуверенно спросил он.
Она узнала его сразу. Это был Аркадий. Её первая полудетская безнадёжная любовь.
- Я, Аркаша. Неужели меня ещё можно узнать? Прошло столько лет, – грустно улыбнулась она.
- Тебя я узнаю и через сто лет.
Без приглашения он сел рядом с ней, внимательно посмотрел ей в лицо.
- Откуда ты так поздно?
- Ездила по делам. А ты? Куда ты пропал? Говорят, ты теперь живёшь в Москве?
- Да. Закончил юрфак МГУ. Работаю в адвокатуре. А ты? Расскажи о себе. Мама мне писала, что ты с Петькой.
- Мы расстались.
- Значит, правда. А я маме не поверил. Всё что угодно, только не Петька.
- Почему ты это сказал?
- Он мне не нравился. Я его ненавидел. Наверное, ревновал…
- Ревновал? Ко мне? Почему? Ты же меня даже не замечал…
- Ошибаешься. Я был в тебя до чёртиков влюблён.
- Это неправда! – воскликнула она. - Это неправда, - продолжала она уже спокойнее. -Этого не может быть.
- Очень даже правда! Но тебе было только 15 лет. И я не посмел к тебе подойти. Мама сказала: «Она ещё ребёнок, Аркаша. Ей рано думать о мальчиках».
- Да, ты всегда слушался маму.
И тут он увидел, что Надежда плачет. Она тщетно боролась с собой. Прижимая к груди портфель, пыталась скрыть за ним своё лицо, пыталась остановиться. Но «джинн» уже был выпущен из бутылки.
- Наденька, дорогая, успокойся, всё будет хорошо, пожалуйста…
Он обнял её за плечи, склонился к лицу, целуя в глаза, щёки, губы. Чёртов портфель ужасно мешал. Он бесцеремонно отодвинул его в сторону и прижал Наденьку к груди:
- Что-то случилось, скажи?
В автобусе стояла мёртвая тишина. Казалось, что даже мотор автобуса перестал гудеть. Взглянув на пассажиров, Аркадий увидел, что все они давно проснулись и напряжённо следят за молодой парочкой.
- Наденька, давай выйдем на воздух. Пройдёмся пешком. Осталось недалеко.
Она послушно встала, вышла из автобуса вслед за ним.
- Дай, я понесу твой портфель.
Он попытался отобрать у неё эту дурацкую ношу.
Но она намертво вцепилась в ручку:
- Нет, не надо. Не трогай!
- Ладно-ладно, как хочешь. У тебя что там, мешок с деньгами? - пытался он шутить.
Она продолжала горько плакать, разрывая на части его сердце. Он обнял её за плечи, нашёптывая в ушко нежные утешительные слова. Ах, как она в них нуждалась! Каким сладостным бальзамом заполняли они её душу, как мучительно приятны были его поцелуи, его прикосновения.
Когда они подошли к его дому, который был первым на их пути, он сказал:
- Наденька, нам невозможно вот так расстаться. Зайдём ко мне. Поговорим. Всё обсудим. Ведь что-то случилось? Так?
Она не возражала. Ей было страшно даже подумать о возвращении домой.
Дома у Аркадия она никогда не была. Но наверняка при жизни его мамы он выглядел иначе: теперь комнаты были точно нежилые, одиноки, пусты. Почти, как душа Надежды. И, может быть поэтому, она почувствовала себя здесь на месте.
Она вытерла слёзы тыльной стороной ладони, шмыгнув по-детски носом, улыбнулась сквозь слёзы. Аркадий тоже сразу повеселел:
- Иди-ка в ванну, умойся – засмеялся он.
Она зашла в ванну, сбросила с себя ненавистную одежду, свидетельницу её трагедий, приняла горячий душ, потом долго вытиралась аркашкиным полотенцем, получая от этого непонятное удовольствие.
- Тебе помочь, - крикнул Аркадий через дверь.
- Да, - отозвалась она. – Принеси мне твою рубашку и какие-нибудь штаны.
Она вышла из ванны неузнаваемая, похожая на ту, прежнюю: глаза блестели, влажные волосы напоминали ему об их походах на реку, а пухлые губки улыбались слегка смущённо.
Он подхватил её на руки, пританцовывая и смеясь, она обвила его шею руками.
Они заснули, когда на улице было светло. Просыпались, сжимая друг друга в объятиях, и вновь в изнеможении засыпали.
Часа в три-четыре дня, Надежда осторожно, чтобы не разбудить Аркадия, вылезла из-под одеяла, побежала на кухню, посмотреть, что можно приготовить поесть. Выбор был довольно скудным: она пожарила картошку, сварила сосиски, сделала салат из всех овощей, которые только могла найти.
Запах жареной картошки разбудил Аркадия не хуже удара колокола. Он натянул брюки и пошёл разыскивать любимую. Она, как и положено, была на кухне.
Сидя за столом, они смеялись и шутили, удивляясь своему невиданному аппетиту. И вдруг Надежда замолчала на полуслове, уставившись на Аркадия:
- Где мой портфель? – вскочила она со стула.
-Портфель? Ах, портфель! Да вон он, в прихожей, под вешалкой. Она кинулась в прихожую, схватила портфель, проверила замок.
- Надюш, ты чего? Что там у тебя в этом портфеле?
Она успокоилась, устыдилась своей вспышки, обняла Аркадия:
- Не сердись, милый, но там всё, ради чего я теперь живу.
- Что же? Ты меня пугаешь. Ну-ка рассказывай всё, как на духу.
Она рассказала всё: как она любила его фанатично-восторженной любовью, как в отместку за его равнодушие и отъезд, согласилась жить с Петром, как поначалу всё было не так уж плохо, и она перестала грезить об Аркадии, как потом всё изменилось, и как Пётр прошлой ночью попытался её убить.
Аркадий слушал молча, не перебивая, потрясённый происшедшим, наполненный чувством ненависти к Петру:
- Мерзавец! Вонючий мерзавец! Он получит своё, он надолго сядет за своё преступление. Я сделаю всё, обещаю.
- Нет, любимый, я отомщу ему по-другому. Вот смотри!
Надежда открыла портфель и вывалили на пол его содержимое.
- Это что?
- Это все его документы. И он теперь никто. У него нет ни паспорта, ни свидетельства о рождении, ни права на его дом, ни документов по платежам его фирмы, ни самой фирмы. У него нет ничего! Он никто и звать никак. Он не существует, он фантом. Нужно потратить половину жизни, чтобы доказать, что когда-то жил на земле. Но у него для этого не будет ни денег, ни сил.
- Почему этот изверг хотел тебя убить? Если полюбил другую, ушёл бы и всё?
- Я знаю, почему! Чтобы завладеть моим домом. Несколько недель назад, - продолжала Надежда, и глаза её мстительно сверкали, - он попросил меня оформить мой дом на его имя, чтобы получить большой кредит. У него для этого нехватало своей собственности. И я это сделала.
Она склонилась к разбросанным бумагам, порылась в них и протянула одну Аркадию. Это был договор дарения её дома Петру.
- Ну и сволочь! Сказал бы сильнее, но не при тебе.
- Теперь я должна уехать отсюда. Он станет меня искать.
- Так он будет думать, что ты погибла.
- Нет, я оставила в сейфе своё кольцо.
Аркадий смотрел на неё с недоумением:
- Зачем?
- Трудно объяснить. Это моя женская месть… Ощутить чувство превосходства.
Надежда собрала бумаги, деньги, снова уложила в портфель.
- Наденька, - Аркадий, взял её за руку, посадил к себе на колени, - давай уедем вместе.
Давай поженимся. Я люблю тебя много лет. Мы заслужили наше счастье.
Прошло несколько месяцев. Надежда жила совершенно другой жизнью, она была очень счастлива с Аркадием, и ей уже не верилось, что был в её жизни этот безмозглый дурак, Пётр, который заказал её убийство, а остался у разбитого корыта.
Но однажды он приснился ей в тяжёлом мутном сне: несчастный, оборванный, точно опустившейся бомж, он стоял перед ней на коленях и молил о прощении.
Проводив Аркадия на работу, Надежда впервые за долгое время позвонила в Энск своей подружке Ане.
- Господи, Надька, ты?! – затараторила Аня. – А у нас шушукались, что ты погибла! Где ты? Что с тобой?
- Да всё в порядке у меня, чего ты так всполошилась?
- Так ведь исчезла, как в воду канула. Никому не звонишь. Даже Петьке. А он совсем с катушек съехал. Нигде не работает, пьёт. Не знаю, на что живёт. Конечно, Зойка его подкармливает: он после тебя с ней сошёлся, но уж больно он её колотит. Разве можно такое выдержать?
- Ой, прости, Аня, не могу больше говорить, пришёл мой начальник. Я позвоню, как смогу, - и Надежда торопливо положила трубку.
Она долго неподвижно сидела на диване, о чём-то напряжённо думая. Потом встала, оделась, стоя написала несколько слов мужу, чтобы не волновался, схватила портфель, проверила, на месте ли документы и деньги, и не сунула ли она туда ненароком этот пресловутый договор дарения.
Пришло время завершить эту драму, окончательно поставить в ней точку.
От вокзала Надежда на такси доехала до булочной, что находилась напротив дома Петра.
Было пасмурно, накрапывал дождь. Она, глубоко надвинув капюшон, зашла в булочную. За прилавком стояли две молоденькие девчонки, которых она здесь раньше не видела.
- Здравствуйте, девочки. Вы, наверное, здесь недавно? Что-то я вас раньше не видела.
- Мы только на два дня. Тётю Нюру замещаем. Она у дочки в больнице.
- Зоя в больнице?
- Да, выкидыш у неё.
- Это всё Петька, сволочь, - вмешалась другая. – Драчун ужасный!
- А где Петька-то? В милиции? – спросила Надя.
- Нет. Он дома. Ну, не дома, а в сарае валяется. А вы кто?
- Я раньше здесь жила. Мой дом недалеко отсюда. Ладно, пойду Петьку проведаю.
Она попрощалась с девочками, вышла из булочной и направилась к дому Петра.
Дверь дома была не заперта. Она вошла в комнату, когда-то бывшую его кабинетом. Стулья опрокинуты, бутафорские книги, скрывавшие сейф, валялись на полу, дверца сейфа открыта. В поисках ключа она пошарила под комодом, под диваном. Ключа не было. Она заглянула в сейф и, к счастью, обнаружила там ключ, который вместе с её кольцом, лежал в глубине ящика.
Она аккуратно выложила в сейф документы, деньги, заперла сейф. Ключ положила в обычное место под комодом.
Подняла и расставила по местам стулья. Поставила на место книги. Разобрала заваленный хламом письменный стол. Потом она взяла листок бумаги и написала крупными буквами: Я ТЕБЯ ПРОСТИЛА.
Плотно закрыла дверь и навсегда простилась с той частью своей жизни, которую забыть невозможно.