В среду перед ужином произвели последний подрыв, после чего отец сказал, что сейчас едем в Синявино к его знакомым, где и встанем на постой до 12.00 четверга. Это было вызвано усталостью личного состава группы. Солдаты оживились, ожидая продолжения речи отца. При отдыхе более 12 часов отец разрешал бойцам по 0.25 (мерзавчик) гр. водки на брата, чтобы снять накопившуюся усталость, стресс, как снотворное, да и кто знает, что будет завтра и наступит ли послезавтра. Солдаты чётко соблюдали норму: ни грамма больше и никогда не напивались! Но так было до сегодняшнего вечера...
Встав на постой, отец позвал меня на ужин в горницу, но я отказался; мне интересно было с ребятами. Хозяйка принесла нам кастрюлю с домашней лапшой, солёные грибочки и жареную картошку с курятиной. Мужики достали кружки и налили водки, предложив и мне ("приличия" ради), заранее зная, что я откажусь. Под хорошую закуску водка прошла, как божок голыми пятками по душе. Яшке, очевидно, показалось мало; он вытащил ещё один "мерзавчик" - охотников поддержать его не нашлось. Пытались урезонить его, что мол нельзя злоупотреблять доверием командира, но всё было тщетно. В местном клубе были танцы и Яшке, видно, захотелось догнаться, чтобы быть самым залихватским парнем на деревне.
Выпили горячего чая, перекурили и пошли в сторону клуба и тут Якова развезло: его мотыляло из стороны в сторону, постоянно порывался петь или танцевать. Одним словом - пёрло его! И ещё, всем стало очевидно, что клуб отменяется. Андрей с Серёгой взяли его под руки и повели в машину спать. Приблизившись к дому, увидели, как из калитки вышел отец перекурить на сон грядущий. Я быстро пошёл вперёд, надеясь отвлечь его чем-нибудь, но было поздно: отец увидел и всё понял, правда вида не показал. Меня подтолкнул в калитку, а бойцам коротко сказал: "Всем спать!" и вошёл в дом.
С утра отец был абсолютно спокоен. Это говорило о том, что он принял решение. После завтрака, побежал к ребятам. Они успели позавтракать и перекуривали возле машин.
- " Вить, как там отец? Заметил он Яшку?"
- " Заметил, но ничего не говорит. Молчит."
- " Может обойдётся?"
- " Не знаю!"
Яшка ходил понурив голову, стараясь не смотреть в глаза товарищей, чтобы не встречаться с их осуждающим взглядом. На душе у него было погано. Даже смотреть на него было жалко: потерянный весь какой-то. Отец появился на короткое время; взглянул на Якова и отдал распоряжения, после чего на мотоцикле куда-то уехал с хозяином дома. Появился он только перед тем, как нам пора было выезжать на заявки. Построил группу и вывел из строя Якова.
- " Мы здесь с вами все в одной шкуре, поэтому я не нарушу субординацию. Я не собираюсь наказывать Якова дисциплинарно. Он хороший сержант, прекрасный специалист. Срыв это, за который не стоит ломать человека, но и спускать просто так тоже нельзя. Вы прекрасно помните, что я сказал, когда группа была набрана, причём только из добровольцев, из великого числа претендентов. Яша, ты помнишь, что я тогда сказал?"
- " Что не потерпите ни малейшего случая нарушения дисциплины. Виновный подлежит отчислению из группы..." - здесь его голос осёкся.
- " Помнишь. Я принял решение: до возвращения в часть Вы отстраняетесь от работ, и я подаю рапорт на Ваше отчисление из группы."...
Я никогда не видел, чтобы так плакали мужчины. Навзрыд. Он просил отца, ребят оставить его в группе. Кроме всего прочего, отчисление из группы означало ПОЗОР! Он был согласен на любое наказание, но только остаться здесь, в группе, с теми, с кем второй год делил все тяготы и лишения, он искренне хотел остаться в группе,которая однажды могла и не вернуться в часть.
Я догадывался: чего стоило отцу принять такое решение. Он очень хорошо относился к Якову, доверял ему самые опасные работы, ещё по весне снял с ним два фугаса, это Яков осенью прошлого года нёс его контуженного на себе с мачтопропиточного завода, когда произошёл подрыв 76 мм снаряда и отец чудом остался жив...
- " Что скажут члены группы?" - он внимательно посмотрел на каждого из нас, и на меня в том числе; значит и я имел право голоса...
- " Я не ожидал другого ответа! Я рад, что Вы так поступили!"
Я почувствовал, как у отца камень с сердца спал.
- " Яша, видишь, товарищи ВСЕ тебе поверили. Я отменяю своё решение!"
Яков стоял, а по щекам непрерывно катились слёзы. Это были неподдельные слёзы, это были слёзы благодарности за доверие.
- " Спасибо, Вам! Я не подведу! Водку в рот ни капли больше не возьму!"
- " Хорошо коль так. Но я не всё досказал. Может ты и передумаешь после, как я скажу. По выполнению задания все участники будут представлены к наградам. Яков - ты на ценный подарок."
- " Тов.майор, Михал Васильевич, да вообще ничего, только не гоните... Ведь, как с таким позором жить..." - дальше он не мог говорить от вновь подступившего комка к горлу.
- " Хорошо! Все точки над "i" поставлены. 250 разминёрских не отменяются. Яша, а тебе кефир! По машинам!"
Яков остался в группе, при своём воинском звании. Работал, как чёрт. Водку ни разу даже не пригубил. Увольнялись члены группы с медалями, кто "За боевые заслуги", кто "За отвагу", и только Яков в звании "старшина", с именными часами от Командующего ЛенВо, Почётной Грамотой от МО СССР и с фотоаппаратом.