*****
Торик встретил их необычайно серьезно. Он молчал, не задал ни единого вопроса, но Соннери сразу отметил недетское выражение его глаз, в котором совсем взрослая внутренняя боль причудливым образом смешалась с любовью ко всему живому на этой земле. Мальчишка все так же молча улыбнулся и, подойдя к Соннери, серьезно посмотрел ему прямо в глаза.
-Сегодня умер бог, - негромко, но очень отчетливо произнес он, и огромная неземная скорбь в его голосе поразила как Соннери, так и сауров.
-Умер… бог? – тихо переспросил Аэр. Торик поднял на него светящиеся странным внутренним светом глаза.
-Сегодня умер бог, - повторил он. – Они тоже знают, что такое смерть, они тоже смертны, только по-своему. Просто им больше дано в жизни, но жизнь – и их, и наша, - не становится от этого легче.
-Но… откуда ты знаешь? – Соннери присел перед мальчишкой на корточки, притянул его к себе, но Торик посмотрел на него так, что оборотень сразу понял: для мальчишки сегодня кончилось детство. И не имеет никакого значения, с кем он говорил и что ему сказали. Он знает, что больше не имеет права на игру, знает, что должен стать взрослым… и он стал им. Детскость исчезла разом, смытая первой серьезной потерей в жизни золотоглазого мальчишки, и потеря эта была для него не сравнима с потерей приемного отца.
-Я останусь с тобой до конца, Нери, - все так же серьезно сказал он. – До любого конца. А потом… потом – у нас с тобой будут разные дороги, только… не бросай меня сейчас.
В последних словах неожиданно прозвучала почти прежняя детская неуверенность. Соннери ясно услышал в мальчишеском голосе страх перед будущим, которое внезапно, за несколько ударов сердца стало темным и неведомым, потеряв даже ту призрачную дорогу, которой так или иначе располагает каждый, и в необъяснимом порыве крепко прижал его к себе.
-Конечно, я не оставлю тебя, я ведь уже обещал. И теперь клянусь в этом, слышишь, Торик? Я знаю, это звучит смешно и… но это правда. Мы пойдем вместе, только почему же у нас разные дороги? Она у нас одна, понимаешь?
-Нет, Нери, - мальчишка покачал головой, осторожно высвободился. – Нет. Ты просто многого не понимаешь, а я не могу тебе рассказать. Но ты поймешь, и… Нет, хватит. Она уже сердита… - и тут он увидел глаза их спутников. Сауры смотрели на них с опаской. Они не поняли и трети сказанного, но обоим почему-то вдруг стало холодно.
-И куда же? – тихо спросила Тамиана, поднимая на Соннери подозрительно блестевшие глаза.
-Для начала – проверить, так ли уж велика сила моего неведомого покровителя, - уголком губ усмехнулся оборотень. – Или покровителей. Я был богом, Торик, причем сначала мной правил один только гнев, презрительный и высокомерный одновременно, я… почти ненавидел их всех, с их ничтожными проблемами и жалкими попытками сравниться со мной хотя бы и таким жестоким способом, мне хотелось поскорее избавиться от них и я заставлял их в слепом необъяснимом страхе топтать друг друга, и мне было смешно наблюдать за ними, смотреть, как они сбивают с ног более слабых и, не видя этого, идут прямо по упавшим, и я упивался этим зрелищем, чувствуя, как в каждой частичке моего тела пульсирует Сила, и зовет, и манит продолжать, наполнить тело до отказа, и потом – я знал это! – потом мне не будет равных в этом мире… - Соннери резко прервал себя на полуслове, на миг закрыл глаза, тяжело дыша и словно заново переживая все это. Потом твердо посмотрел на друзей и решительно продолжал: - А потом что-то вытеснило из меня этого жестокого монстра, и я увидел тех же самых людей другим глазами. И мне стало жаль их. Они были рождены изначально слабыми и беззащитными, но тем не менее им хватало мужества совершать ошибки, жить, зная, что рано или поздно о них не останется даже памяти, что они исчезнут с лица земли, как исчезает трава-однолетка… Мне действительно было их жаль, но в то же время я не мог не восхищаться ими. И я понял, что люблю их, с их предрассудками, с их детской жестокостью и упрямством, и я не мог больше ненавидеть их. Детей нельзя ненавидеть. Они… они дети, они еще ничего не понимают, но они поймут, обязательно поймут, пусть не сегодня, не через год и даже не через сто лет, но поймут обязательно. – Соннери помолчал, обвел завороженных слушателей светлым взглядом. – Они увидели во мне эту любовь. А я, кажется, понял, как человек становится богом…
-Ты простил? – тихо спросил Торик. Соннери словно очнулся.
-Нет! Если они дети, то это не значит, что они должны остаться безнаказанными. Я не могу их простить. Нельзя прощать … такое.
-Только что говорил не ты, - очень тихо и твердо сказала Тамиана. – Не знаю, кто это был, но этот… бог не прав. Они – не дети.
-Это философия, - неожиданно донесся из-за деревьев глуховатый голос Йийхи. Все четверо разом вздрогнули.
-Это философия, - повторил Подземный Слепец, осторожно высовывая из зарослей кончик носа. – И я знаю, кто это был. Так нас видят со стороны, и ты не обязан принимать их точку зрения.
-Не обязан, - легко согласился оборотень. – И еще не обязан провести на этой поляне остаток своей жизни.
Все улыбнулись. Эти легкие слова как-то сразу сняли напряжение, сковавшее их во время странной исповеди, которую, сам того не желая, выплеснул на друзей Соннери. Они вспомнили, что живы и молоды, что впереди у них множество дорог, и дружно двинулись о тропе на восток, мало заботясь как о жителях околдованной Вармы, так и о том, куда приведет их очередной поворот капризной судьбы.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ