Она «вылетела» из за угла здания отеля, прямо под колеса его автомобиля. Она – маленькая негритянская девочка лет семи на таком же маленьком велосипеде. Скорость машины была небольшая, километров сорок, но расстояние было катастрофически маленьким. Раньше, чем голова, сработала правая нога, обрушившаяся на тормоз с быстротой и силой кузнечного молота. Слава Богу, ночью не было дождя и асфальт был сухим. Машина остановилась в нескольких сантиметрах от перепуганной девочки. Справа, на пассажирском сиденье, сидела его оцепеневшая от ужаса жена. Он, ещё не совсем веря в чудо, заглушил двигатель, мысленно готовясь к возможным неприятным объяснениям с родителями девочки на каком-нибудь незнакомом языке. Нужно было выйти из машины, но это оказалось не так-то просто. Правую ногу от напряжения свело судорогой и она с тупой настырностью не хотела отпускать педаль тормоза. Через несколько секунд нога стала-таки слушаться своего хозяина и понемногу согласилась оставить тормоз в покое. К его удивлению никто не выскочил из соседнего подъезда для разборок из-за напуганной девочки. Сама же девочка, оправившаяся от испуга гораздо раньше, чем он, села на велосипед и укатила за угол дома, откуда и появилась.
«Черт подери! Плохая примета» - подумал он. Теперь нужно было побыстрее выбраться из Женевы в сторону Танона, а потом под Монблан и в солнечную Италию. Прямо на пограничном посту, как из под земли, вынырнули два, одетых в черную форму, таможенника. Завидев черный, блестящий с иголочки «ягуар», скорее всего из любопытства, один из них сделал знак остановиться. «Свиздец, приехали! - мелькнуло в голове. - Так нелепо попасться в самом неожиданном месте». Почему-то вспомнилась утренняя девочка-негритянка. Остается только, как всегда, пытаться строить невозмутимую рожу, будучи по уши в говне. Ничего не подозревавшая жена полудремала на своем сиденье.
Он съехал на обочину и спокойно вышел из машины, готовясь объясняться на немецком языке. Но люди в черном почему-то дружно запарлекали по-французски. Его старшая дочь в школе учила французский, и он с тех пор помнил целых три слова: ан, де, труа. Этого запаса не хватило бы даже для того, чтобы пересчитать все колеса у «ягуара», тем более для того, чтобы внятно объяснить, почему он вообще на нём едет. Пришлось сказать им: « Ich bin Deutscher und kann ueberhaupt nicht Franzoesisch». Эти двое в немецком оказались не хлеще, чем он во французском, и тоже знали пару слов. Но зато каких! «Ihre Papiere» - произнес один из таможенников два самых страшных для него сейчас слова, исчерпав при этом весь свой немецкий словарный запас. Он достал из портмоне свой Personalausweis и подал его «знатоку» немецкого языка. Таможенник, осмотрев без особого любопытства немецкий аусвайс и, примерив оный к его русской физиономии, спросил, может ли он спикать по-английски.
С английским он был знаком немного больше, чем с французским, хотя бы в рамках правил бронирования авиаперевозок и неуверенно ответил: «Есс - лидл». Мобилизовав все свои познания английского и природную смекалку, он догадался, что они интересуются, куда он едет и кто это на пассажирском седенье. На смеси немецкого с вкраплениями английских, как ему казалось, знакомых ему слов, а больше всего – жестами и мимикой, он попытался обьяснить, что они с женой едут отдыхать в Италию. Тогда тот, что поназойливе, спросил что-то про багаж. Слава Богу, это слово по-французски звучит так же, как и по-русски. Он открыл багажник, в котором, вместо багажа, лежал лишь целофановый пакет с бумажными носовыми платками Tempo. Это обстоятельство немного насторожило таможенников. Да ещё он, как на грех, пробурчал на своей языковой смеси, что-то вроде того, что: зачем багаж, когда есть деньги. Слово «деньги», произнесённое на любом языке и где угодно, почему-то всегда вызывает живой интерес окружающих.
В данном случае его окружали таможенники и, вполне естественно, им тоже захотелость посмотреть на деньги, которых так много, что даже багажа не надо. Один из таможенников, осмотрев багажник (при этом, кстати, владелец машины сам впервые узнал, где у «ягуара» находится запаска) и бардачок в салоне, попросил открыть капот. Это было уже более трудное задание. Машине всего месяц и он сам ещё ни разу не открывал капот двигателя. Честно говоря, он даже и не знал, как и где он открывается. В этом пришлось признаться, и эту злаполучную «открывашку» уже искали втроём, вместе с таможенниками. После того, как капот был благополучно открыт, то, к удивлению таможенников, там денег тоже не оказалось, а вместо них – огромный, такой же новый, как и сам «ягуар», мотор. Тогда они, заметив что он нервничает, стали интересоваться, кто он и откуда у него такая дорогая машина, и есть ли у него на неё документы.
Напряжение нарастало. Он показал им документы на машину и, мобилизовав все свои ничтожные познания в английском и русскую смекалку, пояснил, что он русский, живёт в Германии, занимается авиаперевозками и едет на своей новой машине в Италию немного расслабиться с женой, которая никаких языков, кроме русского, не знает. А деньги, это просто куча кредитных карточек в портмоне. Причём, про самолёты пришлось объяснять, растопырив руки на уровне плеч, воспроизводя при этом некое подобие гула самолёта, идущего на посадку. Такой концерт вместе с настоящими документами на машину, видимо, произвёл нужное впечатление на таможенную публику и они, так и не поняв, почему он так нервничает, таки вернули ему все документы и благополучно позволили ехать дальше.
«Уфф! Кажется на этот раз обошлось» - подумал он и сказал жене, которая нервничала из за того, что нервничал он, что всё нормально. Она, как и таможенники, тоже не знала, что только бесшабашный русский мудила, лишённый накануне прав на вождение и не имеющий водительского удостоверения, вздумает совершить круиз по Европе, сидя за рулём автомобиля.
Эти лохи из таможни проверили всё, что угодно, только водительское удостоверение так и не догадались спросить.