ГЛАВА ВТОРАЯ
Грымзавона-Дешевый Трипак
1.
- Кто это?
Казалось, Ярри вот-вот бзданет.
- Где?
- Вон.
- Вот то?
- Ага.
- Не смеши.
- Почему?
- Ты что, не знаешь, кто это?
- Знал бы, не спросил.
- Это же Грымзавона.
- Как?
- Грымзавона. – Имя это для Ярри звучало как музыка. Симфо-трэш. – Только не говори, что ты ее хочешь. Все равно не поверю.
- Хочу! Хочу ее всю! Я хочу облить её коллекционным «Шато Марго» 1900 года и облизать с ног до головы, а потом любить ее раком, стоя, лежа, на столе и под столом, в писю и в ротик, до потери признаков жизни, так, чтоб она неделю ходить не смогла… О Боже, мой дрючок сейчас порвет трусы!
Хрен поморщился.
- Короче говоря, ты влюбился?
- Ну, что-то в этом роде.
Это был первый учебный день. Трагедия, разыгравшаяся два дня назад, отсрочила начало занятий, но не надолго. Говновозка выкачала всю белую дрянь из училища и увезла на экспертизу, после чего всех студентов запрягли отмывать оставшееся. Так что никакой внеплановой лафы не обломилось.
Хрен по этому поводу имел строго очерченное мнение: педарасы. Ярри же расстроился куда меньше. Его заботило другое – рана на лбу. Причем это была не просто рана, она имела определенные черты, контуры, схожие с фашистской свастикой. Как это получилось, он не понимал, но, несмотря на восхищение фюрером, ему не хотелось, чтобы кто-то заметил это новое приобретение. Ярри начесывал все волосы, что были на голове, на лоб, стараясь таким образом прикрыть постыдный знак, однако выходило не очень. Хрен, к примеру, его уже разоблачил: «Как только тебя увидел, сразу понял, что ты – фашист. Но это ничего. Главное, чтоб не парикмахер. А то я парикмахеров не очень…»
Они сидели в аудитории на парах и Ярри всю дорогу пялился на это отродье феминизма по имени Грымзавона и по кличке «Дешевый Трипак». Грымзавона была девственницой и лютой мужененавистницей, так что, почему она получила такое прозвище, сказать сложно, может, потому, что могла достать кого угодно как дешевый трипак. Одно было ясно: с ней лучше не связываться. Она заразная.
- Ярри, тебе надо этот шлемазл? В чем цимес? Где сиськи?
Но Ярри его уже не слышал. Он витал в облаках, где грезы о животном совокуплении с принцессой небритых подмышек становились явью.
2.
Грымзавона почти физически ощутила не себе похотливый взгляд, торопливо расстегивающий ее лифчик и щипающий ее за соски. Взгляд-то не знал, что ее эрогенная зона расположена совсем в другом месте. В каком точно, она и сама не знала, поскольку никогда не занималась сексом.
Все вокруг считали ее бесбашенной сукой, потому что она была слишком высокого мнения о себе, училась на отлично, читала Шопенгауэра, слушала Грига и Листа, и всегда смывала за собой в туалете. Грымзавона была заучкой, которая могла в две секунды поставить на место любого препода, вместо того, чтобы после пар катать ему под столом минеты. Она была отменной сукой и гордилась этим.
Одевлась она не вызывающе, но элегантно, пускай некоторые и считали ее ортодоксальной пуританкой. В ее руке всегда была какая-нибудь книга и она всегда была готова предоставить вам достоверные сведения о любой из сфер жизнедеятельности человека, будь то политика, наука или культура. Девушки ненавидел и завидовали ей из-за того, что она была довольно аппетитной, парни ненавидели ее за то, что она обнаглела настолько, что может позволить себе никому не давать.
Все было очень просто. Была Она, и была куча несозревших малолетних высерков, которые без мамочки не могли и задницу подтереть. Она откровенно презирала их и всегда демонстрировала свое превосходство над любым молодежным сословием. Бедняки, богачи, крутые, лузеры, - какая разница? Все они – говно.
Если Грымзавоне хотелось секса, она просто зажимала плоскогубцами клитор и дергала, пока не кончит. Но особого удовлетворения ей это не доставляло, поэтому грешила она крайне редко.
Итак, какое-то чмо пялилось на ее жопу. Она обернулась и увидела сидящего через несколько пролетов высерка с остекленевшими глазами и текущей изо рта слюной. Замечательно.
«Вот урод! – подумала она. – Мастурбирует и не краснеет! Да чтоб у тебя отсох!!!»
В знак своего возмущения она показала додику FUCK, однако должного эффекта сие не произвело. Он словно пребывал в трансе.
- Да пошел ты, - буркнула она и отвернулась. Неприятное ощущение ползания по спине осталось.
«Ничего. Просто не обращай внимания. Мало ли в мире извращенцев».
3.
После пар все разбрелись кто куда. Ярри отправился в комнату, а Хрен пошел по каким-то безотлагательным делам, сказав, что, когда он вернется, всем станет лучше. Что он имел в виду, Ярри не понял. Он вообще слушал Хрена краем уха, поскольку все его внимание заняли мысли о Грымзавоне.
Когда он подошел к двери комнаты номер тринадцать, ухо его уловило странные визги.
«Ну, все, Пися доигрался!»
Первое, что пришло ему в голову, - Пися опять нажрался какой-то гадости и теперь ему так херово, что он помирает. О да! Может, его даже инфаркт прихватил, кто знает. Нужно спасти друга! Немедленно!
Ярри набрал полные легкие воздуха, словно на концерте Задорнова, и дунул на дверь. Та, не выдержав натиска, рухнула с кошмарным грохотом. Ярри вбежал в комнату и стал озираться по сторонам, ища взглядом лежащего на полу Писю, сваленного сердечным приступом. Однако его ожидала несколько иная картина. Вместо того чтобы умирать, Пися оприходовал стоящую раком жирную, белую кошечку прямо на подоконнике. Окно было открыто, так что все люди, находящиеся во дворе, тоже могли наслаждаться этими визгами.
- Пися, что ты делаешь?!
- А на что это, по-твоему, похоже?
- Ты ищешь там сокровища?
- Нет.
- Пытаешься убить глиста?
- Нет.
- Голосуешь за Кучму?
- Нет.
- Тогда не знаю. Ты же приличная крыса, зачем ты издеваешься над кошкой? Будь выше этого!
- Я не издеваюсь! Я помогаю ей выполнить предназначение, заложенное в ней природой! Это – моя миссия!
- Да! – поддакнула кошка. – Не мешай!
- Черт, малышка, я сейчас кончу.
- О да! А! А! Порви мою матку!
- Ярри, закрой дверь! Мне в очко дует!
- Да, Ярри! И присоединяйся к нам!
- Вы – извращенцы! – скривился Ярри и, подняв дверь, захлопнул. Но было уже поздно: сквозняк сдул Писю и его любовницу в окно. Они грохнулись с расстояния пятого этажа об асфальт. Пися, в общем-то, не пострадал – даже успел во время полета кончить разок, - а вот его приятельницу пришлось отшкрябывать лопатой.
Брошенный на произвол судьбы, забытый друзьями, Ярри остался наедине со своей проблемой. У всех были дела поважнее, а ему сейчас как никогда нужен был дружеский совет. Ведь у него никогда не было девушки, и он совершенно не знал, что в таких случаях нужно делать. Ему казалось, если он приблизится к ней и попытается заговорить, она примет его за извращенца и даст в рыло. А ему так хотелось Большой и Чистой Любви!
Никто не мог помочь ему, поэтому он с горя решил пойти навалить в парашу нечеловеческую кучу. Это было единственным утешением для его изможденной ****оносной жизнью души.
В туалете, к удивлению Ярри, никого не было. Тем лучше.
«Нечего слушать, как я пукаю!»
Он запер дверь, снял штаны, и залез на очко. Почему нельзя поставить унитазы? Двадцать первый век на дворе, а он до сих пор обязан корчиться раком над дыркой, ощущая ледяной язык сквозняка, проникающий в его самое сокровенное отверстие.
Ничего не получалось.
То ли из-за хронического геморроя, приобретенного за время проживания с семейкой долбоебов, то ли от нервного напряжения и стресса.
- Джин, выходи, - прошептал Ярри, - Алладин тебя ждет.
Но Джин, казалось, оглох.
- FUCKING DOG SHIT!!!
Ярри напряг мышцы живота. Вроде бы что-то в кишке зашевелилось. Вроде бы. Доселе его комбинат по производству ливерной колбасы работал без сбоев. Что же не так теперь? Директор жив и сырье завезли, но рабочие почему-то бастуют.
«Сила в тебе, Ярри!»
Голос этот словно прозвучал в его голове или где-то рядом. Прозвучал глухо, будто из-под воды.
«ЯРРИ…» - протянул он более отчетливо.
- Кто это?
«Это я, Джин!»
- Какой на фиг Джин?! Не знаю я таких!
«Ты сам меня позвал!»
- Это была метафора!
«Я Джин этого туалета и всей канализационной системы Дуперландии, и я покажу тебе то, что ты должен увидеть! Я открою тебе тайну!»
- Что? Какю тайну? Ты бредишь, дядя! И вообще, дай посрать по-челове…
Ногу Ярри затягивало в очко. Отверстие, точно пасть огромного червя из какого-нибудь фантастического фильма, засасывало Ярри сантиметр за сантиметром. Чмок – и Ярри провалился в какую-то вселенскую яму, где было темно, как в жопе негра, и воняло отходами всех предыдущих поколений людей и животных, живших на этой грешной земле.
Где-то вдали замерцал свет. Тот самый, легендарный Свет В Конце Тоннеля.
- Я что, умер? – спросил Ярри. Голос его отдавался многократным эхом.
«Нет».
- Я в жопе?
«Нет. Иди на свет, Ярри. Скоро ты сам все увидишь».
- Хоть бы дэзиком попшикали. Задохнуться ж можно!
«Не ****и».
И Ярри не ****ел. Он зашлепал по холодной и вязкой воде в сторону белесого сияния. Дойдя впритык, он понял, что это была не преисподняя и не жопа, а простая ржавая труба.
- Дальше что?
«Прыгай вниз».
Ярри зажмурился и прыгнул. Ну все, подумал он, вот и пришел ****ец моей карьеры. Сейчас поломаю себе хребет и буду валяться посреди помойки, агонизируя и дожидаясь, пока какой-нибудь стервятник не выклюет мои яйца!
Но все оказалось не так ужасно, как воображал Ярри. Он упал на теплый и мягкий кусок дерьма, который, если не нюхать и не открывать глаза, вполне мог сойти за надувной фаллоимитатор для великанов.
Ярри открыл глаза. Вокруг него была пустыня. Только то была пустыня испражнений, а не песка. Она простиралась на многие километры вдаль, уходя за горизонт. Бурлящая, желто-коричнево-черно-зеленая масса, напоминала неудачное абрикосовое варенье, которое часто варила Дездемона Хряк, жена Юкки Поццера и приемная мать Ярри.
«Срань Господня! Это кому же так полегчало?»
«Ему и полегчало», - ответил Джин, по-прежнему оставаясь бесплотным проводником в мир вселенского дерьма.
- Ну, и чем ты хотел меня удивить? – обратился к нему Ярри. – Это вполне похоже на мою обыденную жизнь.
«О, этот юношеский максимализм и нетерпеливость! Ты не умеешь ждать, Ярри. Будь повнимательней. Посмотри…»
Ярри посмотрел. И да, он таки увидел. Посреди пустыни стояли ворота. Какой-то идиот вкопал их по самые помидоры, совершенно не давая себе отчета, куда, зачем, и почему. Железные черные ворота, над которыми висела таблица с надписью: «Шизофрения». Надпись горела неоновым светом и переливалась всеми цветами радуги.
- Шизофрения? Что за бред? Куда ты меня приволок, обиженный дедулей, что натворил все эти пакости?
«Это - рай!»
Ярри прыснул.
«Смейся, смейся! Но ты никогда не получишь писю Грымзавоны, если не послушаешь меня!»
Улыбка сползла. Ярри помрачнел.
- Откуда ты знаешь, что я хочу ее писю?
«На то я и Джин, чтоб все знать!»
- Допустим, это так. Но чем мне, скажи на милость, может помочь твой закаканый рай?
«Ты когда-нибудь слышал о Волшебном Презервативе, Ярри?»
- Опять демагогия. Не слышал я ни о каком презервативе, и слышать не желаю!
«Там, за воротами, - продолжал Джин, как ни в чем не бывало, - тебе откроется Волшебная Долина. Там живут Волшебные Люди и течет Волшебная Река. Вода в этой реке исцелит любого, кто ее выпьет, а люди никогда не ссорятся, всегда радушны и доброжелательны. И всегда помогут человеку в беде. Но где-то в Волшебных Горах обитает злой дракон по имени Простатит. В пещере, где он живет, есть камень. Камень этот не простой, а слепленный скульптором Зурабом Церетели в форме пениса. Так вот, на камень этот и нанизан Волшебный Презерватив, сделанный из прозрачного, но прочного розового волшебного латекса подземельными гномами. По легенде король Изя Бешеный Шницель, будучи полным уродом и дегенератом, послал гонца к гномам и приказал дать такое средство, чтобы все женщины Волшебной Долины принадлежали ему, ибо ни одна их них, даже несмотря на то, что он – король, не хотела с ним трахаться. Гномы в этом деле были мастаки: сотни лет эволюции научили их, что размер - не главное. Поэтому они создали новое супермощное и экстрадейственное оружие, позволяющее даже Фредди Крюгеру быть сексуальным. Говорят, когда король Изя Бешеный Шницель впервые надел этот перезерватив, он сразу же кончил, испытав неимоверный оргазм и приступ дикой зависти к самому себе.
С тех пор королю начали покоряться все женщины Волшебной Долины, даже старухи. Они преследовали его толпами, записывались в очередь, подкарауливали, и все ради того, чтобы хотя бы банально отсосать. Король был доволен как никогда, а вот мужья – нет. Они не хотели повиноваться этой ****ской участи рогоносцев короля, поэтому, зачинив заговор, однажды ночью пробрались в его покои и отрубили супостату конец. Нечего за государственный счет шлюх трахать. Проведав, что за чары использовал Изя в своих коварных целях, мужики отобрали у него Презерватив и при свете дня, когда дракон спал, отнесли в его пещеру и натянули на изваяние фаллоса.
Прошли века, история обросла легендами. Многие очумельцы пытались проникнуть в пещеру и похитить Презерватив, но никто не вернулся оттуда живым. Вот и вся сказка, Ярри».
До последнего вздоха Ярри слушал внимательно и ни один мускул не дрогнул на его лице. Однако, когда Джин закончил, он залился гомерическим хохотом. На ржачку его пробило конкретно, ибо подобной чуши Ярри не слышал за всю свою недолгую, но весьма познавательную жизнь.
«Мой юный друг, Ярри. Ты еще слишком юн и глуп, чтобы осознать всю важность этого предмета, но время придет, и ты откроешь эту дверь вновь. Знак на твоем челе указывает на то, что ты не простой человек и тебя ждут великие свершения. Поверь мне, я знаю, что говорю».
- Хорош травить баланду! Ты действительно думаешь, что я пойду в твою эту Волшебную Долину и сражусь со злобным драконом за право владения Волшебным Презервативом? А после Грымзавона принесет мне свою писю на праздничном блюдечке? Извини, приятель. Я не верю в Деда Мороза, политику, и то, что Элвис сдох. Его просто забрали инопланетяне, обратно, домой.
«Дело твое. Но от судьбы не уйдешь. Помни это! Сила в тебе, Ярри Поццер, сын свиньи!»
Внезапно в голове у Ярри помутилось. Мир вокруг перевернулся вверх дном и погас.
Настала кромешная темнота…
4.
Ярри очнулся на полу той же параши, куда его затянуло. Голова раскалывалась, как от хорошего похмелья. Странно. После Писиного керосина он ни капли не брал в рот. Вдобавок онемело поллица – результат продолжительного прижимания к стенке, облицованной кафельной плиткой. Голова головой, Бог с ней, а вот надпись, отпечатавшаяся на щеке – «Отсосу. Недорого» - могла и не смыться.
- Блин, ну и приснится же! – прокряхтел он, поднимаясь.
Кстати, а сколько времени?
Ярри не знал, но ему показалось, что прошла целая вечность. Пися, небось, все морги обзвонил. Нельзя же так пугать друга!
5.
- Запомни, Ярри, - сказал Пися так важно, как дворецкий из старых фильмов про аристократов, - женщины – они как бездомные собаки. Только и смотрят, кто бы их приютил и подкормил. И один раз таки можно приютить и, так сказать, подкормить. Но не более! Ты знаешь, что бывает с бездомными собаками, когда их постоянно подкармливают и обеспечивают ночлежку? А я тебе скажу: они наглеют! О да! Ты не успеешь глазом моргнуть, как по всему дому будут ее волосы и блохи, холодильник опустеет, а она располнеет, как свинья, и так же противно хрюкая, будет требовать ЕЩЕ. Пока из тебя последние соки не выжмет! Поэтому запомни мои слова: никогда не подбирай бездомных собак больше, чем на одну ночь! Это я тебе говорю!
Ярри смотрел на него со всей серьезностью, на которую был способен в тот момент. Но все-таки не выдержал и тупо заржал. Они курили уже пятый косяк (спасибо Хрену, который сдержал свое обещание, вернувшись с полным пакетом «травы»), а в таком состоянии было тяжело оставаться адекватным, особенно, если рядом с тобой лежит здоровенная крыса и рассуждает о женщинах.
Ярри сделал еще пару затяжек и передал Хрену.
- Понимаешь, Пися, у меня на нее стоит.
- Очень?
- Очень.
- Подрочить пробовал?
- Не помогает.
- Тогда дела серьезнее, чем я думал. Даже не знаю, чем тебе помочь.
Молчание.
- А вы когда-нибудь слышали про Волшебный Презерватив?
- Чего? – поперхнулся Пися.
- Волшебный Презерватив. Ну, это такой презерватив, надев который, получаешь власть над всеми женщинами, - пояснил Ярри.
- Слышишь, Хрен, не давай больше травы Ярри, а то его, по-моему, конкретно торкнуло.
- Ладно, забудьте, - вздохнул Ярри.
- Пися, - подал голос Хрен, - а почему эти зеленые человечки прыгают с парашютом и приземляются только на меня?
- Потому что только ты, когда курнешь, начинаешь петь им гимн Китая.
- А. Теперь ясно, а то я уж подумал…