**
Уже три дня Верин был в плену. Он определял это по восходам и закатам, отблески которых можно было увидеть сквозь маленькое окошко в его темнице. Рысенок подтащил тяжеленную деревянную скамью к стене под окном и пытался выяснить, где он находится, но до нижнего уровня окна приходилось подтягиваться, цепляясь за железные прутья, которыми оно было забрано, поэтому Верину почти ничего не удавалось разглядеть. Но его догадки подтвердились: судя потому, что в окно было видно лишь небо и слабо угадываемый контур гор на горизонте, пленника держали на верхушке самой высокой башни чьего-то замка.
За эти дни Верина совсем не беспокоили – только три раза в день молчаливые слуги приносили обильную еду и воду для умывания, забирая объедки, таз с использованной водой и ночной горшок. Рысенок пытался заговорить со своими тюремщиками, но они либо не понимали, либо имели строгий приказ не вступать ни в какие беседы. Верин не знал, радоваться ему или огорчаться своему вынужденному одиночеству. С одной стороны, это было лучше, чем если бы его заставили делать что-то, чего он не хотел – используя в качестве раба или наложника. Но с другой стороны, юношу очень тяготило одиночество, а еще больше – неизвестность. Поэтому, когда на исходе третьего дня после сытного ужина к нему в темницу вошли двое богато одетых мужчин, Верин взмолился про себя, чтобы их визит не доставил ему неприятностей и дал ответы хотя бы на половину вопросов, которые накопились в его голове.
Оба мужчины, посетившие пленника, были старше Маршана и вели себя как хозяева. Они оглядели рысенка с ног до головы, негромко переговариваясь на незнакомом языке, затем уселись в два резных кресла, которые следом за ними внесли слуги, и жестом подозвали юношу подойти ближе. Верин чувствовал такое сильное волнение и страх, что у него подгибались колени. Ему хотелось забиться в самый дальний угол, но любопытство пересилило. «А вдруг Маршан уже приехал за мной? И мне хотят сообщить, что я свободен?» – подумалось рысенку, и его сердце забилось еще быстрее.
– Подойди, Верин, мы не причиним тебе зла, – сказал один из мужчин низким грудным голосом; второй доброжелательно улыбнулся и кивнул, подтверждая слова своего спутника. – Мы понимаем, что ты напуган, и у тебя, наверняка, есть много вопросов. Ты можешь спрашивать, мы расскажем то, что тебе положено знать.
Верин замер, пытаясь справиться с волнением. В голове творился такой сумбур, что рысенок никак не мог решить, с чего начать. Обессилив от внутренней борьбы, он вздохнул и уселся на пол напротив своих визитеров.
– Вы хотите получить за меня выкуп? – спросил он наконец самое главное, что тревожило его все эти дни.
Но мужчины лишь усмехнулись, совершенно одинаково покачав головой.
– Нет, мы привезли тебя сюда с другой целью, – мягко ответил второй посетитель, пряча улыбку в густой черной бороде. – Но о ней ты узнаешь позже.
Верину стало так страшно, что у него все поплыло перед глазами. Ему пришлось больно вонзить ногти в ладонь, чтобы не потерять сознание и продолжить расспросы: кто знает, будут ли его похитители еще когда-нибудь так разговорчивы.
– Если я не могу знать, зачем… Скажите – где я? Кто вы? Я… смогу когда-нибудь вернуться домой?
Один из мужчин, тот, что заговорил первым, поднял руку, призывая Верина остановиться.
– Давай по порядку. Где ты – тебя совершенно не касается. То есть, это не должно иметь для тебя значения. Здесь теперь твой дом, ты останешься у нас навсегда. В дальнейшем, если мы увидим, что ты не пытаешься сбежать и принял свою участь как должное, мы расскажем тебе, что за страна стала твоим новым домом, а также переведем в другие покои и дадим тебе больше свободы… Но пока мы должны убедиться, что ты действительно тот, кто нам нужен, что ты подходишь нам.
– Для чего?.. – прошептал Верин, глотая слезы; все услышанное так потрясло его, что задавать более важные вопросы не было сил. – Подхожу для чего?
– Всему свое время, малыш, – снова улыбнулся в бороду второй гость. – Мой брат оставил без внимания еще один твой вопрос, я думаю, на него мы можем дать ответ. Мы – владельцы этого замка и этих земель и твои новые хозяева. Ты можешь звать меня «милорд Талас», а моего строгого брата – «милорд Вадар».
Все существо Верина взбунтовалось, услышав эти слова: «новые хозяева». Рысенок вскочил, и, не помня себя от гнева и отчаяния, закричал:
– Я не хочу оставаться здесь! У меня есть дом, есть семья! Вы никакие не хозяева мне! Вы подлые грязные похити… – звонкая пощечина оглушила юношу и откинула на добрый метр.
Верин успел увидеть потемневшего от гнева милорда Вадара, опустившего руку, и тут же другие руки мягко подхватили его и прижали к груди.
– Успокойся, Вади, зачем пугать ребенка больше, чем он уже напуган? Такая его реакция совершенно естественна, вспомни, о чем мы с тобой говорили! Верин должен сам добровольно принять свое предназначение, иначе все наши усилия тщетны! А разве он останется здесь по своему желанию, если ты будешь его бить?
Голос милорда Таласа звучал одновременно успокаивающе и укоризненно, его руки гладили дрожащего и всхлипывающего рысенка по плечам и спине, и Верин почувствовал в нем защиту и надежду на спасение. Прижавшись к широкой груди мужчины, мальчик поднял заплаканное лицо с покрасневшей щекой и зашептал срывающимся голосом:
– Пожалуйста, милорд… милорд Талас, прошу вас, отвезите меня домой, молю, мой супруг не пожалеет денег, прошу, отпустите меня…
В глазах чернобородого хозяина было неподдельное сочувствие, но его слова жестоко разочаровали бедного пленника.
– Ну-ну, Верин, перестань. Здесь теперь твой дом, и ты можешь забыть про своих супругов – теперь у тебя началась совсем другая взрослая жизнь. Тебе нужно успокоиться и смириться – чем быстрее это произойдет, тем разнообразнее и приятнее станет твое пребывание здесь, поверь.
– Хватит нянчиться с ним, Тал, – раздраженно пробурчал милорд Вадар. – Давай возьмем образцы и начнем исследования – мне не терпится получить подтверждение тому, что наша затея действительно способна оправдать себя.
Верин, сжавшийся в комок на коленях милорда Таласа, побоялся даже предположить, что означает «взять образцы», но долго мучиться неизвестностью ему не пришлось. Вадар подошел к ним, протянул руку и крепко ухватил рысенка за запястье, подтягивая его ладонь ближе к себе. Увидев в другой его руке маленький острый нож, юноша забился, пытаясь вырваться. В голове сами собой всплыли заклинания, ускоряющие переход в тело рыси, но он уже знал, что не сработает и на этот раз – в этом проклятом месте его природная магия не действовала. Талас с силой прижал Верина спиной к своей груди, сдерживая его и зашептал в ухо:
– Тихо, тихо, никто не собирается причинять тебе зло! Нам всего лишь нужно несколько капель твоей крови, и если бы не мой торопливый брат… Демоны тебя забери, Вадар! Неужели нельзя было сначала все объяснить? Уверен, мальчик не стал бы сопротивляться, и мы все сделали бы быстрее и спокойнее!
Милорд Вадар лишь упрямо поджал губы. Он уколол палец Верина острым кончиком ножа и выдавил несколько крупных темных капель его крови. Собрав их в маленькую стеклянную склянку, Вадар бережно спрятал его в сумку на поясе и протянул своему брату еще один пузырек размером побольше.
– Ну что ж, собери остальное – можешь сначала объяснить ему, а я погляжу, как тебе удастся уговорить нашего подопечного дать тебе ЭТО добровольно.
Верин машинально сунул порезанный палец в рот, зализывая ранку, и со страхом взглянул в глаза Таласа. Мужчина бросил на брата взгляд полный укора, а затем ласково улыбнулся юноше.
– Видишь ли, нам с братом просто необходимо провести некоторые исследования… чтобы выяснить состав… мм… скажем, состав твоего тела. Тогда мы будем точно уверены, что ты подходишь нам для той невероятно важной цели… о которой ты узнаешь позже. Узнаешь, естественно, только если исследования дадут нам ожидаемый результат. Так вот, кроме крови нам нужен образец… твоей спермы, – Талас лучезарно улыбнулся, протягивая оцепеневшему Верину пузырек. – Сам справишься? Впрочем, я могу помочь…
Второй рукой милорд многозначительно сжал бедро рысенка опасно близко к его паху. Верин в мгновенье ока вспыхнул, взвился в руках мужчины и в два прыжка оказался на безопасном расстоянии между стеной и скамьей. Позабыв от шока, что не может превратиться в рысь, юноша опустился на четвереньки, округлив спину и вызывая в воспаленном мозгу обрывки заклинаний.
– Браво, Тал. Ты справился, – насмешливый голос второго «хозяина» резанул слух рысенка.
Милорд Вадар подошел к нему и за шкирку поднял на ноги.
– Ты не сможешь превратиться в рысь, пока на тебе эти защитные браслеты. Так что не трать зря силы. Я, так и быть, пойду на поводу у своего брата и соглашусь подождать с исследованиями… но не дольше, чем до утра. Ты взрослый мальчик, к тому же почти год был младшим супругом – уверен, ты сообразишь, как собрать необходимую нам… субстанцию. Если утром склянка не будет заполнена, я решу эту проблему по-своему, договорились?
Ответа от Верина никто не ждал. Милорд Вадар отошел от него, взял из рук брата склянку, поставил ее на скамью, и они оба направились к выходу.
– Подождите! – выкрикнул Верин не своим голосом от волнения. – Что будет со мной, если… я вам не подойду?
Братья переглянулись, Вадар пожал плечами, Талас вздохнул.
– Давай сначала убедимся, подходишь ты или нет. А потом уже будем решать. В любом случае, я не вижу причин, по которым мы могли бы отпустить тебя домой. Хотя бы потому, что ты уже знаешь наши имена. До завтра, малыш. Постарайся потратить эту ночь с пользой.
Талас подмигнул мальчику, и за мужчинами закрылась дверь. Через пару минут она открылась снова – слуги принесли воду для умывания и кувшин с молоком, забрали кресла своих господ, сменили простынь на ложе Верина. Рысенок даже не посмотрел в их сторону, он словно окаменел от всех новостей, свалившихся на него.
«Маршан не найдет меня. А если найдет – меня ему не отдадут. Неужели… так просто… все кончилось?» – мысль причиняла столько боли, что он не мог даже заплакать. Взгляд сухих глаз неожиданно наткнулся на стеклянную склянку с широким горлышком – и рысенка затопила ярость. Он подскочил к краю скамейки, схватил злополучный сосуд и замахнулся, чтобы размозжить кусочек стекла о стену. Но в последнюю секунду смог остановить руку – как будто кто-то схватил его за локоть. «Нельзя, нельзя. Лучше подчиниться и сделать это самому, иначе… утром придет Вадар и…» – Верина передернуло от ярко представленной сцены, каким образом милорд будет «добывать необходимую субстанцию». К горлу подступила тошнота, рысенок стрелой бросился к своему ложу и свернулся на нем в комок, сотрясаемый крупной дрожью.
«Надо верить. Надо притвориться покорным, чтобы потянуть время. Маршан не откажется от меня просто так – они с Грэлем перевернут весь мир, но найдут меня! Я только должен быть сильным, не отчаиваться, верить. Мне нужно только дождаться…»
**
Грэль вздрогнул и проснулся – сразу погружаясь в поток ледяного ветра и ощущение полета на большой высоте. Сердце заколотилось, как бешеное, полуэльф инстинктивно схватился за руку, крепко обнимающую его за талию, с силой вжался в широкую грудь у себя за спиной.
– Что? Что ты? – обеспокоенный голос Марша, чуть хриплый от ночного полета.
Грэль заставил себя расслабиться, выровнять дыхание.
– Нет, все в порядке, милый. Прости, я задремал…
– Задремал?! Демоны меня задери, Грэль! Так и свалиться недолго! Все-таки, мне не нужно было тебя слушать…
– Все хорошо, правда, все уже хорошо. Не нервничай, любовь моя, я буду осторожен.
Полуэльф чувствовал себя виноватым. Маршан почти не спал эти несколько дней, сутками пропадал на границах, валился с ног от утомления. Для него это было способом не сойти с ума, но все же усталость брала свое – князь становился раздражительным, рассеянным, терял надежду. В такой ситуации предложение Грэля слетать к Оракулу было похоже на издевательство: Марш не доверял старику еще со времен их свадьбы, но отпускать мужа одного категорически отказался. Из экономии времени они полетели на боевом драконе – вдвоем на одном – что еще больше усложняло и без того опасный полет.
– Что ты надеешься услышать? – в который раз заворчал князь. – Очередные туманные пророчества об устройстве мира? Ты сам говорил тогда, вспомни – оракулу нет дела до мелких тревог простых смертных.
– Я не знаю, милый, я не знаю… – еле слышно ответил Грэль, устало прикрывая глаза. – Но я тоже… не могу сидеть, сложа руки, понимаешь? И нужно использовать все способы найти котенка – ВСЕ.
Марш вздохнул и прижал к себе супруга покрепче. Короткий поцелуй куда-то в затылок сказал Грэлю все, что князь хотел, но не мог выразить словами. Он все понимает. И тоже хочет получить хотя бы призрачную зацепку… иначе бы не полетел.
Оракул Соединенного королевства был таким дряхлым, что помнил, как это самое королевство возводилось девятьсот лет назад. Многие поговаривали, что он бессмертен, кто-то злословил, что на самом деле это уже пятый или десятый оракул, просто они все на одно лицо… Тем не менее, он был единственным для всех четырех земель, и, чтобы не быть обязанным какому-то конкретному правителю, жил в самой середине королевства – на вершине высокого горного хребта. Поговорить с оракулом мог каждый, кто был в состоянии добраться до его жилища: старик не делал различий между сословиями и чинами, видя лишь душу и помыслы приходящего к нему за советом. Был у него лишь один недостаток – то ли по собственной прихоти, то ли из-за преклонного возраста оракул изъяснялся очень туманными фразами, разгадать истинный смысл которых мог далеко не каждый.
Маршан и Грэль уже посещали «легенду соединенного королевства» сорок лет назад, когда Грэль мучился вопросом: правильно ли он поступит, связав свою судьбу с князем. Оракул тогда напустил такого туману, что полуэльф только еще больше запутался и в результате принял решение самостоятельно, о чем ни разу не пожалел со дня свадьбы. Но были известны случаи – и довольно много – когда совет оракула оказывался настолько ценен, что спасал жизни и дарил процветание целым народам. «Боги, пусть он нам поможет! Прошу – пусть скажет, как нам вернуть мальчика!» – взмолился полуэльф, соскальзывая с дракона в объятья мужа на маленькой площадке среди горных пиков.
За сорок лет здесь почти ничего не изменилось: те же чудом выросшие на такой высоте фруктовые деревья, дряхлая деревянная скамья для посетителей, низкий вход в тесную пещеру – обиталище оракула. Не известно, как это получалось, но сюда никогда не прилетали два разных просителя одновременно – шанс встретиться здесь с другими ожидающими совета равнялся нулю. Марш за руку подвел Грэля к скамье, они уселись на нее и переглянулись. Оба вспомнили, как все было тогда… Князь так же вел своего будущего супруга за руку, полуэльф смущался и раздражался от этого собственнического жеста, старался незаметно высвободить ладонь, сел на почтительном расстоянии от «жениха»…
Грэль печально улыбнулся и приник к мужу. Они переплели пальцы и вдруг почувствовали необыкновенный покой. Здесь словно все проблемы становились незначительными, заранее обреченные на разрешение – никто не уходил от оракула без помощи, нужно было только суметь с пользой применить полученный совет.
– Как прекрасно единение одного целого! – послышался сильный молодой голос, он так не вязался с обликом согбенного полуживого старца, что князь с супругом вздрогнули, хотя и были к этому готовы. – Все в этом мире имеет свое продолжение, свою изнанку и свое предназначение. Нашедшие друг друга две части одного – дают совершенство формы и содержания. Но, не выполнив своего предназначения, внешне идеальная форма – пуста.
Оракул улыбался, глядя на замерших гостей с отеческой гордостью и нежностью. Его глаза были абсолютно белыми – словно затянуты бельмом – но тем не менее старец видел гораздо больше, чем любой из живущих.
Грэль вдруг очнулся, словно от забытья. Лихорадочно прокручивая в голове услышанные фразы, пытаясь запомнить их, чтобы обдумать дома и найти смысл, полуэльф бросился перед оракулом на колени, коснувшись лбом его босых ступней.
– Прошу… умоляю, помоги нам… Как нам найти его, где? Что нам сделать, чтобы вернуть рысенка?
Больше всего на свете Грэль боялся, что оракул скажет сейчас – как и тогда – что он «уже помог», это будет означать, что больше из него невозможно будет вытянуть ни слова. Но старик с неожиданной силой в руках поднял гостя с колен, обнял за плечи и повел в свое жилище. Обернувшись уже на пороге, оракул улыбнулся Маршану и поманил следовать за ними.
Князь на нетвердых ногах вошел в пещеру. Почему-то все это время он испытывал жгучее чувство стыда, как нашкодивший ребенок, который понял, что о его проделках стало известно матери. Марш был уверен, что оракулу известно о его пренебрежении, недоверии к пророчествам, как будто старец мог слышать все обидные слова, что князь говорил про него и сорок лет назад, и сейчас. Войдя в полутемное помещение, кое-как приспособленное для жилья, Маршан остановился у входа, наблюдая, как оракул подводит Грэля к грубой каменной скамье, усаживает, предлагает выпить что-то…
– О, боги, Грэль! Что ты с ним сделал?! Что?.. – Марш бросился к безжизненному телу супруга, мягко упавшего со скамьи на пол, как только он глотнул предложенного оракулом питья.
Полуэльф был бледен, как самый настоящий мертвец, он лежал у ног старца, не подавая никаких признаков жизни, даже не дыша. Еле удержавшись, чтобы не врезать вероломному хозяину, князь, обезумев от горя, прижал к себе холодное тело. Но сильные пальцы сжали его плечи, заставляя подняться.
– Он очнется. И будет видеть глазами то, что мог доселе чувствовать лишь сердцем. А пока он блуждает в невидимых далях, мы с тобой побеседуем, князь.
Маршана сотрясала крупная дрожь. Все еще не отойдя от шока, он не сразу заметил, что оракул разговаривает с ним «по-человечески», а не высокопарными загадками. Усевшись на скамью и не выпуская ледяной безжизненной руки мужа из своих ладоней, Марш с отчаянием посмотрел на старика.
– Помоги нам. Мы не сможем быть счастливыми, потеряв его. Чувство вины… и мы полюбили его… он… как сын и муж… Помоги!
Глухие рыдания сотрясли могучее тело князя. Уткнувшись в сухонькое плечо подсевшего к нему оракула, Марш впервые за очень много лет искренне расплакался. Старик, молча, поглаживал князя по плечам, давая ему выплакать все накопившееся напряжение. Когда Маршан успокоился и сконфуженно отстранился, старец тепло улыбнулся.
– Полегчало? Вот и славно. Конечно, я помогу. Я всем помогаю, всем, кто приходит…
Старец поднялся со скамьи, прошел в угол пещеры, развел огонь в очаге и принялся кидать в котел, подвешенный над пламенем, какие-то коренья. Марш затаил дыхание, испугавшись, что старик забыл о нем, но из глубины пещеры вновь раздался певучий голос.
– Вы поторопились. Каждый должен исполнить свое предназначение в этом мире – а предназначение Верина из тех, которые меняют ход истории. Но он отдал вам свое сердце, вплел в рисунок своей судьбы новую нить, и этого тоже уже не изменить.
Оракул подошел к скамье, держа в руках котелок с остро пахнувшей жидкостью. Знаком показав князю поднять Грэля, старик зачерпнул деревянным стаканом свое варево и принялся по капле вливать его в приоткрытый рот полуэльфа. Прошло несколько мгновений, Грэль судорожно вздохнул, дернулся, закашлялся – и очнулся, медленно приобретая нормальный цвет кожи.
– Я… я спал… Я видел котенка, я так ясно его видел, – зашептал полуэльф, все еще не до конца придя в себя.
Маршан усадил мужа к себе на колени, прижал к своей груди.
– И будешь видеть, – довольно покивал оракул. – Только с умом используй этот дар. Все, что увидят твои глаза, не забывай проверять сердцем. Иначе много бед принесет такое умение.
Старец замолчал, отрешенно глядя поверх голов гостей. Князь снова занервничал, боясь, что оракул и так сказал и сделал уже слишком много, а прямого ответа на вопрос они так и не получили. Но оракул, словно читал мысли своих посетителей, ласково и немного укоризненно улыбнувшись Маршану, проговорил, направляясь к выходу:
– Вы найдете его, но не раньше, чем он исполнит свое предназначение. До тех пор – все поиски будут бесплодны. Бойтесь не ожидания, но встречи… Помните – важно лишь то, что скажет ваше сердце.
Проговорив все это, старец, не оглядываясь и словно потеряв к гостям всякий интерес, вышел из пещеры. Маршан и Грэль несколько минут сидели, молча, ожидая, что произойдет дальше, но оракул не возвращался. Тогда полуэльф поднялся со скамьи и потянул мужа за собой. Говорить не хотелось – ни обсуждать произошедшее, ни пытаться расшифровать слова старца. Оба супруга чувствовали себя наполненными сосудами – больше всего им хотелось покинуть это странное место, не растеряв полученного, не забыв ни одного мгновенья встречи с оракулом. Они даже не удивились, не найдя старца на площадке возле пещеры. Все так же в молчании супруги взобрались на дракона и полетели к себе в замок.
Только завидев родные места, оба словно отмерли, зашевелились, позволили себе крепче прижаться друг к другу, заговорить.
– Я видел его… Малыш напуган до отчаяния, но держится – даже не плачет. Он оказывается очень сильный, наш котенок… Мне показалось, что он невредим. Во всяком случае, он не испытывает боли, только страх.
– Неужели придется сидеть, сложа руки, и ждать… Мы ведь даже не знаем – чего именно ждать! Что он придет домой на своих двоих? – Марш снова начал нервничать.
Состояние предопределенности, охватившее его в пещере оракула, постепенно выветривалось, и князь вновь начал думать о том, что никто кроме него не может спасти Верина.
– Я думаю, нам стоит продолжать поиски, – мягко ответил Грэль, как никто понимающий состояние любимого.
Все что угодно, лишь бы не бездействие… И – кто знает – может быть они смогут как-то ускорить возвращение рысенка?
***
В эту ночь луна светила особенно ярко. Дорожка бледного желтоватого света пробралась даже сквозь полог, освещая руку Верина с зажатым в пальцах ненавистным сосудом из тонкого стекла. Юноша лежал без сна уже много часов, пытаясь решиться на «стыдное, отвратительное действо». По-другому он не мог думать о том, что ему предстояло сделать. Окруженный любовью и заботой, заласканный своими любвеобильными супругами, Верин не имел нужды в подобных утехах со своим телом и сейчас не мог себя заставить приступить к этому. Все попытки запугать себя еще больше – представляя, как на утро он окажется в безжалостных руках своих «хозяев», приводили к обратному результату: рысенок сжимался в комок, стискивал колени и чувствовал, как к горлу подступает тошнота.
Наконец, Верин решился: осторожно разжав пальцы, он положил склянку рядом с подушкой, перевернулся на спину, зажмурился и несмело потянулся к шнуровке на своих штанах. Развязать шелковый шнур не составило труда, рысенок даже приподнял ягодицы и приспустил легкую ткань ниже на бедра. Но дальше…
Закусив нижнюю губу, Верин несмело положил руку себе на живот. Теоретически он, конечно, знал, что и как ему следует сделать. Но это было так стыдно… и не вызывало никакого желания. Юноша думал о том, что это вряд ли принесет ему удовольствие – а значит и пользы не будет. Хотя, когда его там ласкали Марш или Грэль…
От неожиданно пришедшего воспоминания щеки рысенка вспыхнули, а поясницу охватил знакомый жар. Затаив дыхание, воодушевленный неожиданным подспорьем, Верин принялся вызывать в памяти все более яркие картины…
Вот он сидит на коленях у князя на широкой скамье в дворцовом саду, от посторонних глаз их скрывают пышные фруктовые деревья, поэтому юноша не стесняясь выгибается, шире раздвинув ноги, и тихо стонет, чувствуя сильную руку мужа у себя в паху. Маршан обнимает его за талию, жарко целует в шею, прихватывая кожу зубами, гладит и сжимает член Верина, высвободив его из кожаных штанов…
Верин судорожно выдохнул, открыв глаза. Возбуждение охватило все его тело, мышцы поджимались и дрожали, голова кружилась. Несколько раз глубоко вздохнув, Верин прикрыл глаза дрожащими ресницами, без труда отыскивая в памяти следующую откровенную сцену, и опустил руку на свой затвердевший член.
…В спальне душно, но никто не встает с широкой кровати, чтобы распахнуть окно – им не до того. Верин мечется между Маршаном и Грэлем, сходит с ума от их ласк. Ему хочется умолять, чтобы они остановились – слишком сильно, слишком остро пронзает его наслаждение. Но он кусает губы, ни за что не желая, чтобы его мужья прекратили ласкать его. Марш уложил рысенка спиной на свою могучую грудь, его пальцы потирают чувствительные соски юноши, заставляя его выгибаться дугой, откидывая назад голову. Между тем язык полуэльфа вырисовывает невиданные узоры на твердой головке члена Верина. Рысенок хочет, чтобы Грэль обхватил его губами, хочет толкнуться в нежный горячий рот своего среднего супруга, но приходится ждать, когда тот сам догадается сделать это – и в беззвучной мольбе подкидывать бедра…
«Ну, давай же, ну, прошу, пожалуйста…» – мысли скакали в голове, стучали в висках. Верин выгнулся, широко расставив ноги, сильнее сжал свой уже готовый взорваться семенем член, быстрее задвигал пальцами по его стволу. Второй рукой, не глядя, нащупав склянку, рысенок стиснул зубы, с отчаяньем вспоминая свое супружеское счастье…
…– Ааа! Даа! – Верин больше не может сдерживаться, эти ощущения лишают его не только стыда, но и разума.
Сильные горячие толчки внутри него – и быстрые движение ловких пальцев на его члене – рысенок не знает, что доставляет больше удовольствия. Он с криком кончает на живот Маршану, падает ему на грудь, награждаемый нежными поцелуями и тихим довольным смехом, слышит, как громко стонет Грэль у него за спиной, чувствует, как поясницу обжигает горячее семя…
Верин успел подставить склянку в самый последний момент, мутным от страсти взглядом проследив, чтобы ни одна капля не упала мимо. Отставив драгоценный сосуд подальше от себя, чтобы не смахнуть ненароком, совершенно обессиленный рысенок откинулся на подушку. Его любимые супруги остались теперь лишь в его воспоминаниях, и их незримое присутствие таяло вместе с возбуждением. Верину вдруг стало холодно и так одиноко, что он кое-как оправил на себе одежду, свернулся в клубок на своем ложе, уткнулся пылающим от стыда лицом в подушку и горько разрыдался.