ЦВЕТЫ ЗА ИНГОДОЙ
Баба Маша старенькая. Седые косички завернуты по детски на затылке колечком, а большие оптические лупы – очки повисли на сухоньком носике. Новый халат она одела по случаю прихода гостя. В домике тепло, печку только - только протопила. Здоровья бабушке еще чуток хватает, может дровишек со двора занести, золу с колосников выскрести. Чтобы бился озорной огонек в щели чугунной дверки и подмигивал: «Будь здорова бабушка, мы еще поживем с тобой…»
А куда еще жить? Итак годиков уже за восемьдесят. Возраст мудрости и глубокой памяти. Сколько лет прошло, а все то помнится как жили раньше, и ни о чем не забыла. О революции знает только по книжкам. А Берию помнит хорошо. И о том, как ребят на войну провожали. И Алексея, казака с залихватским чубом. Нежные письма он писал с фронта и в любви объяснялся. Всю войну за это его прождала. Парень был хоть куда, крепкий, в драках ни кому не уступал, за ним девчонка была как за надежной стеной.
Любимое занятие - ходить за жарками, это цветы такие были. Соберутся бывало парни с девушками гурьбой, да и айда за реку Ингоду.
- Красные такие цветочки. Уж не знаю, растут ли счас такие, ох не знаю… Если и вылезу когда, то только в больницу, что находится в соседнем квартале. Глаза стали никакие, помру наверное скоро, какие уж мне теперь цветы…
А Лешка хороший мужик был. В шестнадцать годков работал учеником в депо. Не захотел учиться в средней школе. Очень уж самостоятельным был. Дрова мог привезть, чурок нарубить, за сеном на лошади съездить. Все это он умел. Мечтал он выучиться на помощника машиниста. И только потом на мне жениться. Но не успел. Аккурат, в первый год войны восемнадцать ему стукнуло, и сразу пошел в военкомат. Когда провожала его на фронт, Лешка все улыбался.
- Не дрейфь, Машуня, казак с войны приедет, замуж возьмет, детей куча мала будет.
А мне обидно,чай, и че куражится, и че рисуется. Прибьет его фашист на войне, и нет моего жениха. Наревелась я в тот день. А он, мой любимый, сел в воинский эшелон, и поминай как звали.
Я ж к тому времени школу закончила. Мать уговаривала учиться идти дальше, да куда там. Устроилась уборщицей в областную больницу. Немного там поработала, а потом путейщицей решила стать. Взяли меня сразу. Мужиков то нет, - все на войне, старики больные. А я молода, что со мной станется?
Да вроде и Алексеевой работе поближе. Жалела, правда потом, зимой на морозе шпалы наворочилась, но мечтала жениха своего удивить, когда он с фронта вернется.
Алексей писал письма часто, аккурат каждый месяц от него солдатские треугольники получала. Летом он цветочки сухие вкладывал между листиками. Поэтому я знала весь его боевой путь, от солдата до старшины. Хотела суженому посылки посылать, да сказали, - вероятнее всего они не дойдут. Если и слать, то лучше всем советским солдатам. Тем себя и тешила, свяжу носки и рукавички и отдаю прямо на работе, где железнодорожники комплектовали посылки на фронт. Когда конфеты куплю, сахару. Тоже все заверну в пакетик. А вдруг посылка случайно попадет Алексею? То-то он рад будет, когда мое письмецо прочитает. «Солдату от Марии».
Редко, но иногда бывало отдых давали. Летось уходила на поляны рвала цветы, в букетик перебирала, плела венок и вспоминала Алексея. Потом отправляла по течению. И уносила Ингода мои подарки, неведомо куда…
Работа на железной дороге тяжелая. И не доедали мы в те годы, не досыпали. Щи варили из крапивы и борщевика, картошки было не достать. Когда сильно кушать хотела, приходила к своим старикам, они яички отварят, суп приготовят с лапшой. А потом я снова в общагу, чтобы душу свою не травить.
Потом Алексей пропал. Ни письма от него, ни вестей… И только через год объявился. Ранение ноги, оказывается, получил серьезное. Из госпиталя решил не писать, чтобы не переживала. А когда война закончилась, вернулся мой любимый живой и невредимый. Поженились мы, а детей не было. Врач сказал, что это все от простуды большой, когда в одной фуфайченке на путях я робила. Вот однажды и говорю Алексею, брось меня, найди себе другую, чтобы наследников тебе нарожала. А он все смеется, ничего Марусь , не трусь… Отведу тебя к бабке, вылечит, и заживем, как нормальные люди. Но все одно, не сбылось… Уехал мой милый голубь на заработки на Сахалин, там его и убили злые люди. С тех пор живу одна.»
- А что же, хороших парней то больше не было?
- Много было. Но в моем сердце лишь Алексей жил. Да и кому я нужна с пустым животом?
А сынок у меня все равно был - Володька. Взяла я его с детдома, так и воспитывала его. Офицером стал, но тоже погиб. В Афганистане… Видать баба я плохая, что мужики мои умерли не своей смертью…
Потом баба Маша принесла альбом с фотографиями, приклеенными крепко накрепко к пожелтевшим от времени листам. Особенно долго мы рассматривали снимок, где баба Маша изображена черноволосой красавицей в белой фате, под руку с крепко сложенным молодым человеком, а в руках ее огромный букет полевых цветов. Очень красивая пара.