Рассказы про Константина

Лев Руж
На лыжах зимой любил, страсть. Залезет, бывало, на саму высоку гору и кричит с тудова:
- Эй, мужики, расступись нах... зашибу!
А мы ему:
- Ехай, Костя, давай, путя свободны!
Так он пулей между нами в деревню и летит.
Мы покуда по снегу добежим, а он уж в лобазе водку всю скупил, два яшика, в дом себе отвез и заперся. Хуть вороты ломай. С пьянством так боролся.
Шибко пьяных не любил.
Беда.

В деревне то было. Кинулись раз самовар разжигать, а никто не может. И так и эдак. Никак. Что ты будешь делать!
А Костантин спокойно так, щепочек сухих настрогал, бумажку куда-то сунул, дунул. Что ты думаш? Разжог самовар-то. Посмотрел на мужиков весело:
- Эх, вы, говорит, - туда дым, сюда фиг! Пошли чай пить, очумеете тут со своей водкой!
И все засмеялись

Сидит раз Константин вечерком в своей квартире, никого не трогает, отдыхает опосля митингу. Чаёк попивает в семейном, так сказать, кругу. С сухариком. Вдруг по окнам стрельба началась. Костя чаёк спокойно допил, чашечку перевернул. Посмотрел на окно. Видит: одиннадцать пробоин.
- Да, говорит, - кучно пошла. Милицию, однако, вызывать надо.
Смелый, чёрт, никого не боится.

Хотел однажды Константин рабочих на митинг созвать. Больно обижали их капиталисты: зарплату задерживают, завтраками кормят. А рабочии забоялись маленько, струхнули вообщем. Не пошли. Взял тогда Константин флаг и один гордо пошел по улице. А чё делать?
Почесали орские мужики затылки и поплелись за Константином. Суровый, пиз...ей потом, мог спокойно надавать.

И на рыбалке он завсегда первый. Мужики уж ему:
- Костя, шел бы ты на... отсель куда подальше.
Он уйдёт, бывало, смотрят, а он уж саму большу рыбу изловил и ташит.
Али Слово како знал, али везучий такой, чертяка. Сукин сын…

В Индии дело было-то. Костя маленький тада был, а уж никого не боялся.
Похлопал раз Косыгин Костика по плечу:
- Ну, как жизнь, мол, Костик?
- Нормально, говорит Костян, - пойдёт. И руку Косыгина с плеча-то убрал. Не любил фамильярностев.
- Иш ты, ёжик, далеко пойдёшь, - засмеялся Косыгин.
А девочке, которая в носе ковырялось Косыгин строго так наказал:
- Не надо, а то пальчик сломаешь...