Бум доволок ловца почти к подножью гор, но дальше места пошли обжитые, так что, дав четкую инструкцию «и чтоб нигде не задерживался» и расплывчатое направление «в ту сторону», полетел дальше один на максимальной скорости, без сна и отдыха, хотя и не был уверен, что в этом есть необходимость. Он опаздывал на три дня.
Инхеи – негласная столица дома Инхеи издали смотрелся, словно именинный торт. На пятом уровне спальными кварталами не пахло: вокруг гремело, сверкало, сияло и перемигивалось. От центра по нисходящей расходились кольца улиц, образуя в местах пересечения замысловатые развязки, и только по кольцам разрешалось движение личного транспорта. Даже в подворотню нельзя было сунуться на самолете, если он не заплечный. Впрочем, общественные гондолы словно маленькие, но весьма юркие червячки, готовы подвести в любую точку города, на любой уровень и этаж, потому как чаще всего входы в комнаты, дома, и квартиры были со стороны улиц. А уж какие разнообразные: от кованых узорных консолей до легких талрепов, переплетающихся паутиной, и удерживающих невесомые на вид площадки. А ещё дома на каждом этаже прорезали сквозные проезды-проходы. Освещенные днем и ночью, они делали здания похожими на гигантские термитники, в которых некто пробил много-много испускающих свет дырок.
И хотя на осмотр у Бума было только четыре предутренних часа лету к аэродрому, умудрился полюбить город сразу за яркие вывески, вертикальные сады, зеркала и неожиданные фонтаны. «Я должен непременно его изучить», - думал он, радуясь от одной мысли о том, что скоро понесется по козырькам и балконам, перепрыгивая с парапета на крышу…
Аэродром тоже светился, но по-другому, по-деловому.
Мусорщики и уборщики уже ходили по рядам кресел, весело обсуждая находки:
-А у меня ещё одни стринги. Сервус! По-моему, как раз для твоей жены! Брать будешь?
-Серв! Надо брать! Эти с рюшечками, эти на теле не потеряются.
-Да разве это рюшечки? Это нитки какие-то! Вот если бы с ладонь, тогда – да!
Сервус – мужик в очках с унылыми усами, чью толстую жену вспоминали товарищи, - обреченно махал рукой:
-Не знаю, мужики. Она опять села на диету.
-Боишься, похудеет?
- Она – не знаю, а я – однозначно.
Следом шли ремонтники. У них работа ответственней, так что и разговоры солиднее.
-…пост? я седьмой. Проверьте пульт. Подача напитков… Хорошо. Экран…Хорошо. Мусорница…. Да, блин, снова пробку под крышку засунули… И не говори, нет, что б деньги.
Машины выходили на трек, выравнивать, уплотнять, чистить и поливать прямые участки трасс. На огромных экранах, расставленных вдоль треков, вспыхивала по очереди надпись «тест».
На внутреннем поле аэродрома паслись три козы. Это стадо веревочками было привязано к старому человечку в брезентовой накидке.
-Мальчик, - строго спросил Сервус. Он дошел до места, где развалясь сидел Бум, - Ты что тут делаешь?
-Деду помогаю, - указал на поле Бум, подумав, что только очень уважаемый человек может позволить себе такую наглость.
-Там и помогай, - шуганул Сервус, - Чего здесь развалился?...
А потому что справедливо опасался идти на конюшню. Как там его ещё встретят?...
-Хорошая удойность? - с видом знатока спросил Бум. Обрывки знаний о козах были почерпнуты в хозяйстве Гайны, главное из которых, сказать приятное владельцу скота:
- Красс-с-савицы, - с любопытством наблюдая, как одна из них задумчиво жует носок.
-Глаза б мои их не видели, - сплюнул дед, - А ты кто? Что-то я тебя не припомню, а я всех знаю.
-Я новенький, - пожал плечами Бум. Беседа не клеилась.
-Так ты, верно, Халдеевский наезник?.. Больно уши похожи!
-Да, - согласился Бум, - Знатные пельмени.
А сам подумал «Странно, как это можно узнать меня по ушам в моё отсутствие»?
-Выплюнь! – вдруг закричал старик. Бум вздрогнул, но оказалось, что злился пастух на очередную козу.
-Сколько раз говорил, чтобы не смели жрать программки! - пожаловался, - У них потом от этого несварение и молоко горькое. Столько травы кругом, а они всякий мусор подбирают. Спасу нет.
-Знал я одну козу, так та только газетами и питалась, - мрачно подтвердил Бум, - Ей всякие вкусности подсовывали, а она как газету увидит, от всего другого отказывается. Подавай ей бумагу и всё тут. Ни на что не променяет. Только на сигареты. Окурки подбирала по всему огороду и приходила пастись к соседям. Вот оно чего куренье с козами делает. Зато рябиновки не пила ни капли. Сколько не предлагали – морду воротила.
-Белка тоже этим грешит. Однажды нашла целую пачку, и ведь не пожалел кто-то, выбросил…. Нашла пачку, и пока я со Стрелкой бодался, это та, которая программки жрёт… Так значит, пока я с этой, та быстро всю пачку струщила. Я увидел, когда она уже фольгу дожевывала. И так ей потом нехорошо заделалось, что чуть откачали. Вот думаю, тебе наука, больше не будешь… - и поднял заскорузлый палец.
-Больше не стала? – строго, но с надеждой спросил Бум.
-Куда там. Твердолобая тварина. Стала. Только её с того свету вытащил, как эта стерьва сразу к ближайшей мусорке, бычки искать. Не-е. Коза - такой фрукт, который ничему необучаемый.
-Да, - подтвердил Бум, - Они такие.
Уходить от эдакой пасторали не хотелось. Бум с тоской посмотрел на Белочку, осторжно пробующую пластиковую тарелку.
-Я пошел?
-Иди, - разрешил дедок.
Бум шел, оглядываясь, в надежде, что его позовут назад, но пастух отбирал у козы посуду, костеря всех коз и «идиётов», выбрасывающих мусор, где ни попадя, только не в урну.
Бум не знал наверняка, где заселились свои. Брел наугад и набрел на Гида. Тот приветствовал его коротким «о!».
-Привет, - вяло сказал Бум, - А меня тут Арти…
-Да мы в курсе, - успокоил Гид, - Кто ж ещё мог такую свинью подложить накануне забегов…. Бич сдай.
Последюю просьбу Бум воспринял как наказание. Он так с ним сжился. Бич давал уверенность и наглость. Гид это понял.
-Ты думашь я здесь торчу, потому тебе торжественную встречу устаиваю? Тогда подожди, сбегаю за оркестром, трибуной, цветами и ковровой дорожкой. Глаза разуй. Мы на осадном положении. Враги не дремлют. Правда к нам ещё не приходили, но у Хос Матировских уже были проблемы. У Бердаутцев тоже. Ластийского Терпенария вообще не уберегли. Перспективный был подлеток…. Ты когда в последний раз отдыхал?
-Недавно. Не помню.
Гид, любовно оглаживая бич, отослал Бума в комнаты за конюшней, посоветовав сразу упасть и поспать:
-Много времени не дам. Тебя ж надо как-то с дорожкой познакомить… Я что-нибудь придумаю.
Но Бум вместо общежития, пошел к Халдею. Ни на что не рассчитывал. Знакомство было коротким и не всегда приятным. Но конь узнал.
-Дружище, - прошептал Бум и, обхватив руками шею (вышло не очень удачно, где-то вверху), припал к могучему плечу, закрыл глаза и вырубился стоя. Но самое любопытное, что он так не считал, воспринимая сон, как неожиданное продолжение действительности. Может потому так решил, что сны никогда не снились, а тут вдруг нате?
Сначала поднялось невероятное количество бабочек, словно он вновь впервые ступил на землю марэев в долине. Но самого леса видно не было, хотя Бум знал, что он там есть. Затем бабочки начали трансформироваться в птиц с ярким оперением. Это также показалось Буму вполне естественным. А затем он услышал ловца. Кот надрывался. Бум бежал, а птицы выстраивались коридором, указывая дорогу. И как только они (птицы) кончились, сразу появился ландшафт. Лес остался где-то сзади, а перед Бумом простиралась каменистая местность с бурной речкой. Ловец сидел на камне посреди потока и призывно вопил. Он никогда не любил плавание в бурных водах. До середины кое-как допрыгал, но дальше камни кончились, и он орал в свое удовольствие.
Бум подхватил кота и перенёс на другую сторону. Удивился. Брода в реке не было, он однозначно не перелетал, но каким-то образом умудрился переправить кота на другую сторону. Неблагодарная зверюга панибратски вцепилась в плечо когтистой лапой и начала трясти.
-Бум, - радостно сказал ловец человеческим голосом….
-Бум! – тревожно спрашивал Фара. Марха стояла рядом и подсовывала под нос ватку с какой-то дрянью.
-Ты что творишь, - возмутился Бум, потрясая головой.
Марха замялась и застеснялась «Ты был такой странный и деревянный».
Халдей, только что дружественно подставивший крыло, разочаровано вздохнул и отвернулся…
-Не представляешь, что мы пережили, - возбужденно шипел Фара.
Они сидели в безликом подвале, затертая надпись на входных обшарпанных дверях которого гласила «кафе «Быстрое». Что здесь было быстрым, никто бы не рискнул предположить: габаритная тетка за кассой, вялые работники, приносившие в большие контейнеры самообслуживания еду или не менее сонная буфетчица на раздаче напитков? Шустрой была только тощая поломойка, имевшую скверную привычку подслушивать и, прикидываясь глуховатой, нагло переспрашивала: «Чего вы сказали?».
-Ну, значит, просыпаюсь я… - начал Фара очень издали.
Выяснив, что Халдея придется этапировать ему, Фара сначала пошел в отказ. Но вынужден был скакать, понукаемый Арти. Она молодец. Умудрялась до стоянок добираться раньше, всё обустраивала к приезду, а потом сама и лошадей чистила, и еду готовила, и даже делала наезднику расслабляющий массаж.
-Мировая у тебя тетка, - завидовал Фара.
Прибыли в Инхеи, расквартировались. Арти сдала хозяйство Гиду чуть ли не под роспись. Тот сразу ввел военное положение, сказав, что накануне Хос Матировский Ветерок таинственным образом заполучил колики, и он сюрпризов не желает.
Работали, работали и работали, пока не собрались все заявленные участники соревнований. Приехала Марха. Придирчиво осмотрела Сумасшедшего Боло. Осталась довольна и записалась в команду Халдея. Зашла за ловцом Тоса. Устроила допрос с пристрастием. Гид её ублажал. Согласилась подождать. Особенно, когда Гид сказал, что оставляет ей Хана в качестве залога. Тот пришел вечером «бить морды работорговцам», но они напились и, наверное, тоже остались довольны.
На кануне открытия, устроили совет. Обсуждали две проблемы: кто поедет на открытии, так как Бума всё ещё не было, и что делать с кроссингом, который постоянно устраивал конь при переходе с рыси на галоп.
Гид сказал, что раз некоторые подло вывели из состава команды главного наездника, до ответственных стартов лошадь пойдет под седлом Фары. И он (Гид) берет на себя решение вопроса о «соответствии имеющегося образа оригиналу». А Корнелия (и эта здесь!) посоветовала на перывх порах галопом не пользоваться. «У него хороший намет. Пусть скачет, как ему вздумается. Главное, поводья не трогай».
В день открытия Гид притащит женоподобного мужчину. Тот Фару остриг, налепил уши, одним словом воссоздал светлый образ Бума, удовлетворенно отметив голосом, на октаву выше нормального мужского:
- Сидеть будешь на лошади. Шлем и очки лицо прикроют. Главное, рот лишний раз не открывай и чуть сутулься.
Фара так и сделал. Всё прошло на «ура». Скакать пришлось в первый же день. Пришел пятым в основном пеленге, хотя лошадь, по выражению Мархи, не вспотела и себя не утруждала. Но это были показательные забеги, так что ничего страшного не произошло.
-А фотки из газет у меня все имеются. Потом покажу. Ты, то есть я, очень хорошо получилися.
Не смотря на жуткую секретность, по аэродрому поползли слухи, что был не заявленный наездник. На следующий день в прикидочных заездах на Халдее сидела загримированная Марха, а Фара засвечивался, по приказу Гида, по всякому.
Вчера и сегодня у них выходной. Завтра – ответственный день.
-Будешь скакать, обрати внимание на четвертый поворот, там вираж с подъемом. Сразу принимай вправо. На прямых, естественно, много времени теряем, - делился опытом Фара.
А Бум спросил, как же Марха скакала, если у неё противопоказания.
-И что? – набычилась она, - Я и раньше скакала. А ещё Корнелия немного поколдовала. Фирменное «наружное» втерла….
О фирменном «наружном» Бум был очень хорошего мнения. Он и Роэда заставлял на привалах им ноги натирать. Тот сначала кочевряжился, запах ему не нравился - отравой, видите ли, пахло. Пока Хутч не подошел, да не отхлебнул пол бутылки. Сказал что-то, наверно, понравилось. Так что Роэд заткнулся и натирался….
Тут Бум подорвался и полез в рюкзак. Так и есть. Забыл Роэд отдать остатки Буму после последнего натирания…
-…а финиш с поворота, но засчитывают через сто мэтов. Так что когда финишную черту увидишь, выпускай по максимуму.
Какой поворот? Какая прямая? Бум неожиданно понял, что предварительные забеги нужны исключительно для ознакомления с трассой. И он, теоретически, её знал, а практически видел только участок у главных трибун.
Зашел Гид. Потыкал ногой в прямоугольник стула.
-Эй, хозяюшка, почему у вас стулья не работают?
-Всё работает, - живо откликнулась объемная кассирша. Подплыла к Гиду и, лучезарно улыбаясь, наступила мощной ногой на круг рычага подъема. Ничего не произошло.
-Только этот не работает, - пояснила она и наступила на соседний с тем же результатом.
-И этот… У меня в подсобке табуретка есть?
-Так принеси, красавица, - масляно потребовал Гид. И кассирша, по-девичьи хихикая, поскакала, с грацией гиппопотама, в подсобку.
-Эх, не застряла бы, - обеспокоился Гид, нежно глядя в след жирному облаку.
-Извращенец, - процедила Марха.
-Не беспокойтесь, сударыня, у Бума совершенно другой вкус, - галантно шасшаркался Гид. Марха вспыхнула и убежала.
-Доедай, что у тебя там, в тарелке, и пойдем. Я обо всём договорился. Только подождем одного человечка.
Табурет и женоподобный мужчина появились одновременно.
-Ну, - бодро объяснил Гид, - С оригиналом вы знакомы, а вот, что нам предстоит сделать.
С РД на Бума смотрела, поворачивая головой влево – вправо, изможденная длинноволосая блондинистая личность.
-Хорошо, что у Ластийцев два подлетка были. Оба никакие, так что придешь последним, никто не обидится. Главное, - не первым. Терпенарий был бы предпочтительней, хоть сколько-нибудь перспективная лошадь. А с другой стороны, Берц тогда бы не пережрал настойки с горя. Как говориться, что одному плохо, другому непременно хорошо.
-Что вы сказали, - подала голос из другого угла кафе поломойка, - Кому плохо?
-Ты прекрасно слышала, - огрызнулся Бум.
-Ластийцам плохо. Терпинарий вылетел из обоймы. Придется им выставлять Апликария. А он много хуже, - озабоченно пояснил Гид.
Женоподобный пообещал, что при помощи скотча и парика он может из Бума сделать кого угодно, но его смущает полное несоответствие конституций.
-С конституцией я разберусь, - мрачно пообещал Гид и отправил Бума отдыхать, потому что у него глаза, «как у дохлой рыбы»...
Бум мечтал о волосах, но зеркало отражало совсем постороннее лицо, поэтому он так и не понял, хорошо ему с хвостом или нет.
-Позвоночник вытяни, - занимался завершением образа в неком чулане Гид, - Ноги скриви в коленях. Колесом. Чуть меньше… Так, зайдешь в жокейскую, его шкафчик третий справа. Слегка пошатывайся. Будут чего спрашивать, только головой мотай и улыбайся глупо. Улыбнись… очень естественно получилось. Держи ключ. Откроешь шкафчик, снимешь жокейку, наденешь шлем. Он когда встает, делает хлыстом вот так… Ещё разок. Сойдет.. Фара поможет найти лошадь и подать в кабинку. Всё, пошел.
-Вместо Берца выпускаешь Бума? – спросила невесть откуда появившаяся Корни.
-Да, дорогуша. Надо же фавориту ознакомиться с дорожками. Частично. По секрету подскажу: договорились, что он придет последний.
- С Бумом договорился? – уточнила Корни, - Так-так. Пойду, поменяю ставки.
Гид отчего-то разволновался и торопливо убежал следом.
…То, что сейчас он поедет на приз, дошло до Бума, когда за ним захлопнулась дверца широкой, но короткой стартовой кабинки. Он огляделся поверх перегородки. Десять кабинок веером сходились к линии старта. От неё вдоль дорожек шли трибуны. Бум ощутил наэлектризованный единый эмоциональный заряд толпы. Стало неуютно. Равномерный гул периодически перекрывался информацией о предстоящем забеге.
-…Внимание. Вместо заявленного Терпинария с седьмого места стартует Апликарий, Ластийского конезавода под седлом наездника Берца Великолепного….
Бума перекосило. Мало того, что Берц, так ещё и Великолепный. И тут неожиданно осознал, что вот-вот ему предстоит на неизвестной лошади пройти настоящий гит перед лицом трибун…. Дальше мысль развить не успел, потому что дали старт. Это понял Апликарий. Молодец. Хорошо, что Бум повода не принимал, сидел, словно на именинах. Выскочить из стартовой кабинки выскочили, но дальше вести гонку предстояло всё-таки Буму, Апликарий был новичком.
На линию старта пришел, в соответствии с договоренностями, последним. Надо было что-то решать. «Сволочь этот Гид редкая», - горько подумал Бум. Но затем ещё раз подумал и сообразил, что он тоже не гений. Вместо того, что бы страдать по поводу собственной внешности, мог бы с конем найти контакт и Фару внимательней выслушать, и выяснить, по какому маршруту пойдет скачка. Хотя, он же поедет за другим. Главное, придерживаться остальных. Только после этого новоявленный Берц Великолепный сделал то, что давно уже надо было сделать – собрался. Апликария почувствовал сразу и поразился, как прилежно перебирает ногами конь, но… не боец.
Из первого поворота по разным направлениям расходились пять восьмирядных дорожек: красная (самая короткая дистанция), голубая, зеленая и желтая (средние) и черная - основная. Фара говорил, что от первого поворота до третьего надо идти по красной, с четвертого по шестой – по зеленой, а финишируют все по черной. Всё ясно.
На первой же прямой рискнул немного раскрыть крылья. Получилось многовато, и конь на галопе едва успевал касаться земли. Чуть-чуть – и кроссинг – несанкционированный переход на другой аллюр. Переходить-то можно незадолго или на контрольной черте. Тем не менее, достали номера третьего. Впереди был почти пологий второй поворот. Бум подумал, и на рысь переходить не стал. Наоборот, натянул поводья и подался вперед. Теперь мешающие крылья помогали, прижимая к земле. Второй номер, наверно, не понял, что произошло. Но заверещал так, что уши заложило, а его конь сбился и сразу очутился далеко сзади. На очередном прямом участке, на хорошем темпе, собрав крылья в классическую линию и чуть ли не стоя на спине Апликария, достал шестого.
Тут Бум от нетерпения несколько поспешил с посылом, и едва сам не получил кроссинг. Успел поймать ногу на втором шаге и выслал конкретно, всем телом,
-Поворотом не ошибся? – прокричал в спину шестой.
Бум открыл рот ответить, но в лицо прилетел приличный ком земли, как напоминание, что нужно молчать.
Переход на зеленую линию прошел не так гладко, как планировал. Вообще отвратительно прошел. Вроде прикинул геометрию, плавно поменял аллюр ровно на контрольной линии. Апликарий послушно довернул голову, стелясь в плоскости трека. А в конце, при смене угла наклона дорожки, они друг друга не поняли. Бум переложил слева направо и бросил третий повод, что бы поднять коню голову, а тот сложил крылья и вынырнул неудачно в галоп. Бум срочно поменял темп и два скачка проскакали почти на месте. Зато потом выстрелил на полную с прираскрытыми крыльями, подкорректировав угол наклона плеч. И Апликарий дал копоти. Десятый, пятый… Пока, ребята.
Приближался четвертый поворот. Лишь теперь Бум понял, о чём говорил за завтраком Фара. Дорожка поднималась круто вверх почти под экран огромного монитора, закручиваясь при этом на угол сорок пять градусов (в поворотах углы брались от вертикали), и ещё более круто уходила вниз сама под себя. Просто круглая петля. Соперники переходили на рысь на максимально разрешенном удалении от контрольной полосы. Безопасно, но с потерей времени в подъеме. Бум дотянул до мизера. Инерции для перехода в трот не хватало, а уклон влево уже пошел. Выкинул крылья не в плоскость, а с контруклоном, не опуская головы лошади. Апликарий картинно гнул шею, но всё равно соскальзывали. «Ой, полетим», - с тоской подумал Бум, но в слух прокричал, удивляясь собственному писклявому голосу:
- Неси, родной! – подхватив на секунду коня собственной антигравитации.
Конь почувствовал, что ему помогли, и наддал. Бум тут же взялся за третий повод. В поворот вошли по совершенно идиотской траектории, и теперь предстояло вывернуться в полете назад – вниз. Наклон закончился, а крутой спуск – нет. Бум рискнул. Снова принял на себя, заставляя Апликария идти на псевдособранном галопе. А через пару мэтов выпустил. Чудом удержались. И всё же на петле удалось обойти восьмого и опередить четвертого. Ненадолго. Как только четвертый увидел, что соперник пустился в скачь, тут же выслал своего коня, обходя Бума, как стоячего.
На пятом повороте к Апликарию присоединился номер пять, и они шли ноздря в ноздрю до седьмого, последнего, поворота, нагнав попутно обессилившего десятого номера.
-Я пошел! – зачем-то крикнул номер пять и ушел в отрыв. Бум тоже бы с удовольствие ушел, но старательный Апликарий уже и так сделал больше, чем мог. Хотя десятого он достать ещё может, решил Бум, так что за четвертое место вполне нужно побороться.
-И-и! – визжала десятка, потрясая всеми имеющимися в наличие поводьями. Бум же, бросив третий повод, выводил коня на финишную прямую, умудряясь, скукожившись, выносить его на вожжах – инерция поворота позволяла. И, не притормаживая на финише, полетел дальше, в ближайшее укромное местечко. Вывалился из седла лицом в любезно подставленное ведро с водой. Откуда-то на лошадь накинули настоящего Берца: «А что? Забег уже кончился?» - «Да. И ты неплохо его провел!»