Период перестройки в Рыбачьем поставил многих на грань выживания: получку мужчины не получали по несколько месяцев, талонная система "отоваривания" продуктами и предметами первой необходимости профанировалась, в магазинах по пустым полкам бегали голодные тараканы, и только что «sos!» не кричали. Да и откуда было взяться продуктам, если Камчатка всю жизнь зависела от помощи материка, – придут корабли, привезут харч, – в магазинах завались каких – либо продуктов, все набивают холодильники тем, что есть, например, свежемороженным палтусом, придет другой корабль, привезет австралийскую баранину, – все быстро поедают припасенный палтус, чтобы освободить закрома для баранины и так до следующего завоза. С приходом перестройки кончилось топливо для кораблей, и Камчатка оказалась на положении блокадного Ленинграда.Конечно, при наличии денег можно было в Петропавловске-Камчатском на рынке разжиться какой-нибудь снедью, но денег не выплачивали, как и везде в стране.
А надо отметить тот факт, что семьи рыбачинских старожилов (тех, кто продержался в браке и в условиях жизни в Рыбачьем) отличались чадолюбием, 2-3 детей считалось нормальным (а чем еще заниматься безработным женщинам, в отсутствие мужей, которые крепят обороноспособность страны по морям и океанам?).
Поэтому вопрос: «Чем накормить детей?» главенствовал в разговорах и умах.
Уклад жизни военного поселка особый, – здесь сосед ближе родственника, принадлежность к экипажу – родство, дружба связывает намертво, даже женщин. Иначе не выжить.
Каждый день начинался с телефонной «планерки»:
- Слушай, у тебя картошка есть?
- Есть немного, а у тебя что есть?
- У меня свекла, а у Наташки капуста. Давайте борщ сварим?
И вздох облегчения с обеих сторон: сегодня будет, чем накормить детей.
Но таких удачных дней было немного.
Зато каких только деликатесов не научились готовить офицерские жены из подножного корма! С приходом долгожданного камчатского лета, которое наступает по-военному конкретно: 30 мая с утра - зима, пурга может завьюжить, но к вечеру - все, все сопки подернулись зеленой дымкой, муравьи деловито шуршат по склонам, обегая снежные увалы, солнце - что твой Крым - загар липнет на раз!Когда появилась первая черемша, когда начали выклевы-ваться из земли сжатые кулачки папоротника-орляка, – чего только не изобреталось из этих даров природы! Словом, рыбачинская многонациональная диаспора выживала, как могла.
Над своим положением посмеивались: вот и довелось пожить при коммунизме – денег нет, бери, что хочешь, только то, что хочешь взять негде.
Основной принцип коммунизма - от каждого по способностям - выполнялся полностью; каждому – по потребностям – посредством отказа от потребностей.
Природа помогала, как могла – вот уже и рябина поспела, если подморозить в «морозилке» - вполне сносный кисель можно варить.
И потянулись «хранительницы очагов» в окружающие леса. Рябина – это не только кисель, это, я вам скажу, основа популярнейшего в Рыбачьем «нектара», он же «глюковка», он же «шило» корабельное с рябиновым соком. Наличие в центре стола столь облагороженного напитка, – это уже не пьянка галантерейная, это застолье с дамами, "общения -ради, здоровья- для".
Одним прекрасным, без преувеличения днем, таким, какие может дарить северная природа в преддверии подлостей сезона зимней пурги и обвальных снегов, когда небо одним своим цветом повышает градус жизненного тонуса, воздух – можно пить, а ворс лесной накидки на сопках – самых лисьих оттенков, отправились две подружки по рябину.
С корзинками, естественно, и с привычной тоской во взоре – что рах и умах.
Уклад жизни военного поселка особый – здесь сосед ближе родст-венника, принадлежность к экипажу – родство, дружба связывает намертво, даже женщин. Иначе не выжить.
Каждый день начинался с телефонной «планерки»:
- Слушай, у тебя картошка есть?
- Есть немного, а у тебя что есть?
- У меня свекла, а у Наташки капуста. Давайте борщ сварим?
И вздох облегчения с обеих сторон: сегодня будет, чем накормить детей.
Но таких удачных дней было немного.
Зато каких только деликатесов не научились готовить офицерские жены из подножного корма! С приходом долгожданного камчатско-го лета, когда появилась первая черемша, когда начали выклевы-ваться из земли сжатые кулачки папоротника-орляка, – чего только не изобреталось из этих даров природы! Словом, рыбачинская мно-гонациональная диаспора выживала, как могла.
Над своим положением посмеивались: вот и довелось пожить при коммунизме – денег нет, бери, что хочешь, только то, что хочешь взять негде.
Основной принцип коммунизма - от каждого по способностям - вы-полнялся полностью; каждому – по потребностям – посредством отказа от потребностей.
Природа помогала, как могла – вот уже и рябина поспела, если под-морозить в «морозилке» - вполне сносный кисель можно варить.
И потянулись «хранительницы очагов» в окружающие леса. Рябина – это не только кисель, это, я вам скажу, основа популярнейшего в Рыбачьем «нектара», он же «глюковка», он же «шило» корабельное с рябиновым соком. Наличие в центре стола столь облагороженного напитка, – это уже не пьянка, это застолье с дамами, общения ради.
Одним прекрасным, без преувеличения днем, таким, какие может дарить северная природа в преддверии подлостей сезона зимней пурги и обвальных снегов, когда небо одним своим цветом повыша-ет градус жизненного тонуса, воздух – можно пить, а ворс лесной накидки на сопках – самых лисьих оттенков, отправились две под-ружки по рябину.
С корзинками, естественно, и с привычной тоской во взоре – что рах и умах.
Уклад жизни военного поселка особый – здесь сосед ближе родст-венника, принадлежность к экипажу – родство, дружба связывает намертво, даже женщин. Иначе не выжить.
Каждый день начинался с телефонной «планерки»:
- Слушай, у тебя картошка есть?
- Есть немного, а у тебя что есть?
- У меня свекла, а у Наташки капуста. Давайте борщ сварим?
И вздох облегчения с обеих сторон: сегодня будет, чем накормить детей.
Но таких удачных дней было немного.
Зато каких только деликатесов не научились готовить офицерские жены из подножного корма! С приходом долгожданного камчатско-го лета, когда появилась первая черемша, когда начали выклевы-ваться из земли сжатые кулачки папоротника-орляка, – чего только не изобреталось из этих даров природы! Словом, рыбачинская мно-гонациональная диаспора выживала, как могла.
Над своим положением посмеивались: вот и довелось пожить при коммунизме – денег нет, бери, что хочешь, только то, что хочешь взять негде.
Основной принцип коммунизма - от каждого по способностям - вы-полнялся полностью; каждому – по потребностям – посредством отказа от потребностей.
Природа помогала, как могла – вот уже и рябина поспела, если под-морозить в «морозилке» - вполне сносный кисель можно варить.
И потянулись «хранительницы очагов» в окружающие леса. Рябина – это не только кисель, это, я вам скажу, основа популярнейшего в Рыбачьем «нектара», он же «глюковка», он же «шило» корабельное с рябиновым соком. Наличие в центре стола столь облагороженного напитка, – это уже не пьянка, это застолье с дамами, общения ради.
Одним прекрасным, без преувеличения днем, таким, какие может дарить северная природа в преддверии подлостей сезона зимней пурги и обвальных снегов, когда небо одним своим цветом повыша-ет градус жизненного тонуса, воздух – можно пить, а ворс лесной накидки на сопках – самых лисьих оттенков, отправились две под-ружки по рябину.
С корзинками, естественно, и с привычной тоской во взоре – а завтра-то что в детские клювы забросить?
Но, видимо, день выдался удачный: набрав рябины, набрели наши подружки на чей-то огород. Поясню: редкость для Камчатки невероятная, образ жизни «прилетели-улетели» (именно в таком режиме обитали семьи подводников в Рыбачьем на протяжении всего затишья застойного периода) не располагает к освоению шанцевого инструмента и крестьянского труда. Поэтому огородами начала заниматься с приходом перестройки самая адаптивная прослойка - мич-манское сословие. Расхожая на флоте истина гласит, что в условиях вселенской катастрофы выживут 4 вида живых организмов: тараканы, муравьи, крысы и мичман. Действительно, самыми практичными и гибкими в ситуации смутного времени оказывались именно представители этого скромного воинского звания. Как в условиях секретной военной базы, где вся земля – «государева», и не подлежит освоению, они умудрялись разжиться разрешением на огород? А, может, и не было никакого разрешения? И это самозахват?
Да какая разница? Огород картофельный: аккуратные рядочки ботвы, рядом другой надел за ним – третий…
Онемели наши дамы. С одной стороны – слава тебе, боже, вот он праздник халявы! С другой стороны… «у советских собственная гордость» - мужья высшие офицеры, доблестные подводники, у одной – бери выше! – целый командир подводной лодки «с ядерной угрозой на борту», воспитание опять же (в розово-багряном прошлом вера в законы пионеров и правила октябрят, намертво вызубренный Устав комсомольской организации), еще слабо, но уже про-являющееся «не укради»…
Победил инстинкт самосохранения. Превозмогая не лишенные оснований опасения, вызывающие прагматические и нравственные терзания (вдруг – увидят? Вдруг – заминировано? – по «телику» каждый день показывают новости с фронтов «огородной войны» в средней и не только, полосе России): решили – будем брать. С совестью был заключен компромисс: законы военного коммунизма спишут безнравственность поступка, с человеческими и божьими заповедями – и того проще, брать по 1 кусту с каждого огорода – хозяев не разорим, на обед накопаем. А с возможными минами…- кто не рискует, тому жареной картошечки не поесть.
Дети из четырех семей в этот день были накормлены по-человечески. Мамы вкус картошечки на постном масле облагородили описанным выше горячительным, что прибавило сил для борьбы с социальными катаклизмами и высветлило веру в завтрашний день.На вере и выживали, да на взаимовыручке - есть что вспомнить.Счастлив тот, кто вкус таких взаимоотношений познал.
Но вот парадокс:до сих пор, если мне приходится копать картошку, я ощущаю легкий привкус чувства вины,-"рефлекс собаки Павлова"? Хотя, наверное, преступление это уже можно списать «по истечении срока давности»…