Сашка смутно помнил город, в котором родился. Ему приходилось переезжать с места на место с родителями несколько раз и в каждом новом месте начинать всё сначала – друзья, школа, соседи, игры.
Родной город Шимановск, затерянный в дальневосточной тайге, запомнился лишь речкой Пёрой, разделявшей город на две части, да автобусом No 1, проезд в котором стоил четыре копейки. Сашка не жил в этом городе, он только здесь родился, но иногда с дедом приезжал в Шимановск к родной тёте – дедушкиной дочери.
По характеру Сашка был не очень общительным и новых друзей заводил с трудом. В Шимановске у него вообще друзей не было и Сашка маялся, поглядывая на календарь и считая дни до отъезда домой. От скуки он выпрашивал у деда восемь копеек и на автобусе проезжал весь город – от ДСК до пилорамы и обратно. Что такое «ДСК», Сашка не знал, да ему это было и ни к чему. Он любил забраться в автобус, заплатить, как взрослый, кондуктору за проезд и усесться на сиденье в надежде, что никто его не сгонит. Водитель отпускал тормоз и автобус начинал сам катиться вниз к речке – плавно и бесшумно до тех пор, пока шофёр не включал скорость и мотор не начинал тарахтеть.
В своём посёлке Сашке было гораздо интересней, чем в Шимановске. Он даже жалел, что родился не здесь, а в городе. Тут было раздолье – вокруг посёлка много озёр с рыбой, даже в центре было большое озеро, которое во время дождей сильно разливалось и затапливало чуть ли не половину посёлка. Вот когда было здорово! Все деревянные тротуары сразу превращались в плоты и пиратская армада сходилась в беспощадной схватке с галеонами и галерами, фрегатами и клиперами, о которых толком никто ничего не знал, но очень уж романтично звучали названия !
Когда наступала осень, начинались другие битвы. Сашка и другие пацаны с саблями врезались в огородах в частоколы высохших подсолнечных батогов и рубились с ними, как чапаевцы или будённовцы с беляками.
Осенью было красиво. С порога были видны горы, которые вообще-то находились в Китае и до них было не добраться, даже если и сильно захотеть. Сколько раз Сашка ездил с отцом на рыбалку на Зею, а горы нисколько не приближались, лишь в очертаниях становились чётче.
А Зея кишела рыбой! И все озёра и речки тоже кишели рыбой! Зимой почти все озёра промерзали насквозь и сквозь лёд можно было видеть рыбу, застывшую в нём. Весной, когда лёд таял, к озёрам было невозможно подойти из-за неописуемого запаха тухлой рыбы, которой были покрыты все берега. Куда она потом девалась и откуда в озёрах опять появлялась рыба – Сашка так и не смог понять. Но сазана вытащить или карася на кило – это случалось часто.
Родители всю жизнь трудились. Работали и держали свой огород и скотинку. Приходилось работать всем. Сашка не помнит, что бы мама сидела днём и смотрела телевизор в весенне-осенние дни. То на огороде, то в сарае, то одежду штопает, то на летней кухне кашеварит. И когда она всё успевала? У Сашки не было времени об этом думать, его ждали неотложные уличные дела и, намазав кусок хлеба маргарином, он мчался к своим детским проблемам или в гараж, или на водокачку, или вообще к комбайнам, в бункерах которых можно было набрать полную майку сои, обжарить её на сковородке и есть, сколько влезет! Или можно было взять краюху хлеба, развести костёр и обжарить этот хлеб, нанизав его на прутик. А если есть пара картофелин, то и их испечь! Красота!!! А ещё можно было пойти в клубный парк и покататься на гигантских шагах – на макушке столба вертушка, а от неё четыре
верёвки почти до земли с петлями. Садишься в эту петлю, в остальные петли тоже кто-нибудь и - давай разгоняться по кругу! Дух захватывает от восторга и ужаса !
В пионерский лагерь отец отвёз Сашку после третьего класса. Лагерь был на холме, а внизу протекала быстрая и холодная речка Будунда. Никто не знал, откуда она течёт и куда впадает. Да и видно её было всего ничего – метров сто. Будунда выпрыгивала из-за поворота и в таком же повороте пропадала. Берега, сплошь заросшие орешником, не давали пацанам покоя и тихий час почти всегда был для вожатых сущим наказанием – попробуй собери всех шалопаев по кустам! А Сашка хотел домой – он никогда даже в детский сад не ходил и ограничение свободы переносил тяжело и даже тяжко. Дедушка приезжал каждое воскресенье, привозил кулёк вафельных конфет под названием «Ананасные», рассказывал про домашние новости и ложился в тенёчке отдыхать на кроватной сетке, а Сашка жевал конфеты, которые вовсе и не казались ему вкусными, и плакал, размазывая по грязным щекам слёзы. Он очень хотел домой. Очень ! Он хотел на летнюю кухню, что бы стащить у мамы со сковороды что-нибудь вкусное, он мечтал забраться на лошадь, на которой папа часто приезжал домой, ему хотелось поиграть со щенком Мухтаром. Лагерь был имени Павлика Морозова и на каждой линейке вожатые рассказывали какой Павлик был умный и смелый. И все должны брать с него пример… Сашка не понимал, почему он должен брать пример с мальчика, который предал своего отца, но, когда он задал этот вопрос вожатой, та тут же сообщила воспитательнице и Сашку долго-предолго воспитывали, а он стоял, сопел и вздыхал, абсолютно не слушая и совершенно не вникая в смысл происходящего. Его не отчислили из лагеря только потому, что его отец был участником войны и орденоносцем. А Сашка стоял и мечтал, что бы его выгнали.
Зима в этих краях очень суровая. Она подбирается несколько раз, присматривается, прикидывает – с какого бока наброситься. То морозом припугнёт, то оттепелью. А потом как даст! Накидает снега, морозом скуёт и носишься по насту, как по асфальту. Пацаны по первой пороше сразу вставали на лыжи и пробивали лыжни во все концы посёлка. Зато потом , когда снег затвердеет, можно было смело пристёгивать Мухтара к лыжной палке и мчаться по лыжне куда хочешь – хоть в школу, хоть на «кирпичку» с горок в заброшенном карьере кататься, хоть в магазин за любимыми конфетами «Подушечка», которые монолитным слипшимся куском всегда лежали на прилавке и казались Сашке самым вкусным лакомством в мире. В ложбинах и оврагах рыли подснежные тоннели, блиндажи и «штабы». Война не так давно отгремела и детвора до сих пор делила себя на «русских и немцев».
Родители не очень переживали, когда Сашка или его старший брат не приходили вовремя на обед или ужин. Люди в тех краях отзывчивые и открытые – и накормят, и, если буран, спать уложат. А обед… Ну и что, что дома только дедушка, который за печкой следит, что бы топилась весь день! В сенях целый мешок с пельменями! Зачерпнул в миску сколько влезет, плита топится – через десять минут всё готово.
Сашка запомнил слова «аванс и получка» - в эти дни папа покупал балык или кету. Поэтому для Сашки «аванс» и «получка» были почти что праздничными днями.
Как-то перед Новым годом папа взял Сашку с собой в областной город Б, что стоит прямо на амурском берегу. Сашка был в нём и раньше, но никак не мог привыкнуть к толпам народа, потоку машин на улицах и огромному количеству людей с раскосыми глазами. Почему-то длинные огурцы назывались «китайскими»… Сашка не знал, что совсем скоро разразится война на острове Даманском, что китайцев вовсе не так уж много осталось в Б, что они уже года три, как начали покидать город. Часов в десять вечера со стороны города, расположенного на китайском берегу Амура, включилось множество прожекторов, которые начали освещать набережную так, что было больно глазам. И люди стали расходиться. Ёлка перестала всех интересовать, а Сашка не хотел уходить, ему было очень интересно, но папа силой увёл его с набережной…
Сашке шёл одиннадцатый год, когда родители решили переехать с Дальнего Востока на Украину. Было грустно. Здесь Сашка оставлял всё: друзей, Мухтара… Сашка оставлял здесь свою родину.
Поезд шёл шесть дней и шесть дней Сашка почти не отходил от окна. Уже потом, в новой школе, изучая географию, Сашка не просто водил по карте указкой – он видел эту географию! С тайгой и полями, с перевалами и Байкалом... Видел своими глазами!
Сашка уже давно стал Александром Ивановичем. У него семья, работа и много лет за плечами. Но иногда он берёт в руки потёртую карту Советского Союза и мысленно едет туда, к себе на родину - к озёрам, пахнущим рыбой, к тайге и горам, к Мухтару и кете, к речке Будунде и к разлившемуся озеру, к первому автобусному маршруту, к летней кухне, которой уже давно нет.
июль 2010 Котону (Бенин)