«ЕЩЕ НЕ ХОЧЕТСЯ КРЕПИТЬ ПО-ШТОРМОВОМУ …» (2010 г.)
В интернете, в одном из моряцких форумов, нам на глаза совершенно случайно попалась запись следующего содержания: «Благодарю Капитана за альбом! Его песни понятны и вызывают воспоминания о море и моряках… Творческих успехов и удачи!» Мы решили выяснить, кого же именно и за что так благодарят. Оказалось, капитана дальнего плавания по имени Константин Баранов.
Да-да, именно того Константина Баранова, который много лет назад на пару со своим однокурсником Геннадием Кривоносовым основал в стенах «Макаровки» Курсантский Академический Театр Юмора, Шуток и Анекдотов – легендарную «Катюшу». Дальше выяснилось, что капитан написал немало песен, посвящённых, как нетрудно догадаться, мореходам. А музыкальный альбом, за который моряк благодарил капитана, называется «Морской экспресс – 1».
Нам показалось, что нашим читателям, - особенно тем, кто застал «Катюшу», - будет интересно узнать, как сложилась судьба ее основоположника, «творившего» под псевдонимом Коста О Карамба. Ну, а другие, возможно, заинтересуются творчеством моряка, послушают его песни и найдут в них что-нибудь для себя.
- Константин Олегович, многие моряки говорят, что с самого детства мечтали о море. Вы, наверное, не исключение? Почему именно «Макаровка»?
- Я родился в Севастополе в семье морского офицера. Мой отец был командиром эсминца, а когда демобилизовался, наша семья вернулась на «историческую родину» – в Новосибирск. Отец устроился преподавателем на работу в речное училище. Честно говоря, я мореходкой не грезил: ходил в школу, учился в музыкальном училище, да бренчал на гитаре. В общем, представлял собой типичный образец беззаботного юнца. Видя такое дело, отец взялся за меня со всей серьёзностью: на семейном совете решили сделать из разгильдяя человека. На помощь призвали дядю Юру, который работал в Ленинграде в «Макаровке». Ему написали письмо, и вскоре был получен ответ: «Разгильдяя присылайте сюда». Вот так я и оказался вместе со своей семиструнной в Питере. К моей чести, в грязь лицом не ударил и вступительные экзамены сдал достойно: набрал двенадцать проходных баллов. Чем и порадовал всех своих родственников. Собственно говоря, все мои предки-мужчины либо офицеры морского флота, либо врачи. А вот женщины в нашем роду были музыкантами, учителями и врачами. Так что, став моряком с гитарой в руках, можно сказать, я угодил всем и никого не подвёл.
- Сейчас о «Катюше» остались лишь воспоминания. А было время, когда на ваши представления выстраивались огромные очереди: посмотреть, как курсанты «в лицах и образах» дают бой училищному начальству, дорогого стоит. Наверное, нелегко приходилось - известно, что вы вместе со своими соратниками несколько раз попадали под отчисление.
- «Катюша» для всех курсантов была отдушиной. Вообще, курсантский театр родился в 1967 году из факультетских вечеров, а свое название получил два года спустя. В выступлениях, как правило, высмеивались училищные порядки, курсантский быт, командиры и т.д. Неудивительно, что мало кому из руководства нравилось такое поведение. Вот и появлялись потом рапорта об изгнании оных с позором из мореходки. Был такой начальник ОРСО (организационно-строевой отдел – прим. редакции) по фамилии Сухоруков, который держал дисциплину в училище «мама не горюй». Так вот, он два раза ставил вопрос о нашем исключении. Однако надо отдать должное моему дядьке, Юрию Константиновичу, который меня прикрыл. Если б не он, то точно попёрли бы из «Системы».
- Капитан с русской фамилией Баранов живёт сейчас в Эстонии. Как так получилось?
- Вообще, после окончания учебы, я хотел ехать на Север со своими друзьями. Но мне популярно объяснили, что в этом случае «жильё» придётся ждать долго. Так что я выбрал Эстонское пароходство и… промахнулся, потому что обладателем заветных квадратных метров стал всё равно не скоро. Я прошёл немало пароходов, но карьеру сделал на т/х «Максим Литвинов» из серии «Ленинская гвардия», на котором и стал капитаном. В общем и целом «мастерил» восемь с половиной лет, пять из них трудился на «Литвинове». Потом были ещё суда типа «Спартак», а в начале девяностых я с флотом завязал и ушел в бизнес.
Отбросив ложную скромность, скажу, что являюсь одним из организаторов «Клуба капитанов Эстонии», который представлял собой, своего рода, капитанский профсоюз. Вместе с группой единомышленников я принимал участие в создании первых круингов, тогда еще в СССР. Мы создали первую в Таллинне круинговую компанию «Esmond» и даже издавали журнал «Морской экспресс», я был его главным редактором. К нам приходили мешки писем от моряков из разных уголков «союза нерушимых республик свободных», которые хотели устроиться на работу под «удобный» флаг. Мы стали отправлять первых штурманов на иностранные суда. И это был большой скандал, поскольку ничего подобного в то время просто не существовало.
- Помните ли вы своих «однокашников»?
- Конечно, помню. Например, Гену Кривоносова, с которым, кстати, мы и придумали «Катюшу». Он, к сожалению, недавно ушёл из жизни. Гена был талантливым человеком в поэтическом смысле слова. Одну из его песен я включил во второй альбом. Она просто шикарная, называется «Я спою тебе, Светлана, про туманы, про туманы, про их ласковые руки. Мы всё те же магелланы, мы всё те же джеймсы куки». Ещё, вот, Германа Кузнецова хорошо знаю. Он не из «Катюши», но один из тех людей, с которым я до сих пор продолжаю общаться. И он также пишет песни. Одна из них совершенно потрясная: «Волна стучится в борт, ещё не скоро порт». Гениальная песня, одним словом. Я его упросил позволить мне включить её в свой второй альбом. Я уверен, она многим понравится. Конечно, она кабацко-эстрадного стиля, но слова – великолепные.
- Ваши песни, такие как «Морской экспресс», «Еще не хочется крепить по-штормовому…» и другие, пользуются большой популярностью среди моряков. А есть ли некая отправная точка, которую можно назвать началом вашего большого творчества, то есть когда вы уже взялись серьезно писать про море?
- Если уж говорить точно, то настоящую путёвку в музыкальную жизнь мне дали мои учителя - капитаны Виктор Иванович Соснин и Роланд Арнольдовича Лейт. К сожалению, первый ушёл из жизни. Виктор Соснин человек был суровый, но, вместе тем, очень интересный. Помню, на «Максиме Литвинове», где я работал еще третьим штурманом, произошел следующий случай. Когда меня стали гнобить за шуточные песни, капитан решил вмешаться. «Говорят, ты что-то там накропал. Давай-ка посмотрим, братец». Я принёс ему стопку стихов и несколько записей песен, с ужасом думая, что же будет дальше. Спустя неделю он вызвал меня к себе лично, что случалось не часто, налил сто грамм и сказал: «Давай». Я сразу понял, что это хороший знак. Так оно и получилось. «Я всё прослушал, - добавил он - продолжай! Пой свои песни морякам каждый рейс по несколько раз». Я подумал, что он шутит, и спросил: «А зачем?» Он ответил: «Это то, что им нужно. Понял?» Эти его слова окрылили меня.
А Роланда Арнольдовича Лейта боялись все. Он выводил меня в первый рейс. Друзья мне посоветовали не брать с собой гитару на судно. «Если Лейт услышит твоё бряканье, - сказали они - он тебя сметёт!» Но я их не послушал и гитару взял. Конечно, хорошенько припрятал. В общем, во время рейса ходил по струнке: ложился и вставал в форме. Всё как положено с таким наставником. Пришли в Руан, где и застряли из-за какой-то забастовки. Вдруг, на четвёртый или пятый день стоянки, он заходит ко мне и спрашивает: «А чего вы всё время в форме? Даже в 11 часов ночи?» Я отвечаю: «Но я же капитан!» Короче, он мне дал пять минут на переодевание. Выпили по стакану виски. Я про себя думаю: «Провокация!» Потом говорит: «Бери гитару и пой, пока не устанешь». Спел я песен десять, и вдруг вижу: он плачет. В итоге он мне сказал: «Костя, собери экипаж. Организуй концерт. Нужно, чтобы ты им всё это спел. Никого не слушай, продолжай в таком же духе». А когда меня утверждали капитаном, в характеристике он написал: «Песни в исполнении Баранова оказали огромное воздействие на моряков во время рейса». Все, конечно, были в шоке.
Вот эти два случая сыграли определяющую роль в моей творческой судьбе. Виктор Иванович Соснин и Роланд Арнольдович Лейт дали мне ясный сигнал, что я занимаюсь нужным делом. Характеристику, кстати, читали в ЦК. Она пошла дальше – министру морского флота Гуженко, который поинтересовался: «Кто тут у нас, с песнями-то?» Ему говорят: «Вон, Баранов». На что он сказал: «Молодец!» Правда, когда я написал про сортиры ММФ, то получил от него уже совсем другие отзывы о своем творчестве.
- А сколько у вас всего песен? Если можно, расскажите самую примечательную историю создания песни.
- Песен, которые я исполняю на концертах, семьдесят. А всего примерно двести. Что до истории… Пожалуй, вспоминается первая весёленькая песня, написанная на флоте. Я пришёл третьим помощником на один из пароходов Эстонского пароходства, и боцман узнал про моё музыкальное увлечение. Надо сказать, тогда я ещё пел чужие песни. Меня пригласили зайти в артелку. Там стояло ящиков двести вина, на этом штабеле были разложены телогрейки и подушки, а на них живописно возлежали боцман и старший матрос. Мне говорят: «Иваныч хочет послушать песни». Короче, вышел я из артелки через три дня. Вот именно на тех ящиках я написал свою первую песню и исполнил её. Вот её слова:
«Когда ты устал от забот и тревог,
И сил не хватает поставить брифок,
Возьми ключ золотой, винный погреб открой,
И по трапу сойди как на дно.
Там наступит покой,
И в бокал дорогой
Заискрится сухое вино».
Или вот еще был такой случай из жизни, о котором мне поведал в порту Бордо капитан по имени Иван Евдокимов. Он взял судовую роль и обнаружил там двух моряков с интересными фамилиями: Могила и Горбатый. Видя такое дело, он решил пошутить. Капитан говорит: «Могила, зайди: теперь, тебе есть, кого исправлять». Так что Иван Евдокимов является автором идеи песни. Вот так она и родилась.
«На море жил опытный боцман Могила
Матроса судьба ему вдруг подарила
Матрос был по имени Вася Горбатый
У боцмана был он во всем виноватый…»
- Не можем не спросить про песню, известную практически всем выпускникам «Макаровки», где есть такие слова: «Живём мы, мореходы, и месяцы и годы». Это Вы её написали?
- Это «народная» песня. В ней порядка двадцати куплетов, которые дописывало каждое поколение моряков-курсантов. Один из них – мой. Однако своё авторство на куплет оспаривать не собираюсь, ибо песня, повторяю, народная. Поэтому, какой именно из них принадлежит моему перу, пусть останется маленькой тайной.
Сейчас Коста О Карамба занимается музыкальным творчеством вполне профессионально. У него есть коллектив единомышленников, музыканты, которые пишут аранжировки. В случае необходимости приглашаются скрипач или саксофонист. Потом песня прослушивается, обсуждается и правится. И уж затем идёт запись песни в студии. Конечно, за всё надо платить, причем весьма немалые деньги. Запись одной песни стоит порядка четырехсот евро.
Но диски с песнями моряка продаются в Эстонии и звучат на радио. Одна какая-то радиостанция за то, что крутила его песни в эфире, перечислила капитану порядка тридцати долларов. «Деньги, хоть и небольшие, но такая прибавка к тому, что я зарабатываю сейчас, очень даже кстати», - признается капитан. А за популярностью Константин Баранов не гонится. Самым главным признанием он считает исполнение написанной им песни выпускниками «Макаровки» на юбилее тридцатилетия «Катюши». Это дорогого стоит. А большего капитану Баранову и не надо: он и так всем давно уже все доказал.