Ларису Романовну хочу...

               
      История № 3.
      

Марина Михайловна отдыхала после ночного дежурства. Ночь в больнице была беспокойной: из дальнего района привезли двоих детей с высокой температурой, в полу-бредовом состоянии. Марина сразу заподозрила неладное: все симптомы указывали на то, что их надо отправлять в инфекционную больницу, но главврач  Умар Садыкович приказал положить в детское отделение. Хорошо догадались определить больных детей в отдельную палату.

Пока сестру и брата осматривали, прослушивали, брали анализы — девочка потеряла сознание. Экспресс анализы доказали правоту Марины Михайловны:  у детей брюшной тиф. Болезнь запущена. Из бессвязного рассказа отца поняли, что лечили их дома, народными средствами.
-Что это? - удивлённо спрашивала себя Марина Михайловна. - Обычная беспечность, или хуже того — безразличие: «Бог дал — Бог взял»?... Довели детей до такого состояния! Мальчик, возможно, и выкарабкается, а насчёт  старшей девочки — большие сомнения.

Так всю ночь и провозились: сначала с больными детьми, потом с их отправкой в инфекционную больницу, затем — с дезинфекцией палаты в которую их приказал положить главврач. К утру Марина была, как выжатый лимон.
-То ли возраст берёт своё, - с сомнением думала Марина, - то ли бестолковая  больничная суета, мало похожая на лечебный процесс, более напоминающая борьбу. За что угодно: за власть, за деньги, за возможность меньше работать и больше получать. От этого устаёшь намного больше, чем от от больных с их анамнезами, анализами, лечением, капризами и претензиями.

Что-то уставать стала Марина Михайловна в последнее время. Да и как не уставать? На двух работах приходится работать: и в поликлинике вести прём, и в больнице поддежуривать. Не для себя старается она — для дочери, для внуков. И хотя они живут  не в Намангане, а в Коканде, Марина Михайловна помогает им, чем может: и деньгами, и продуктами, и детской одеждой.
Дочь не Боливар, одна не выдюжит такой нагрузки: мужа и двоих детей. Очень уж дорогой  зятёк печётся о своём здоровье, о своих музыкальных ручках: и это ему нельзя, и это — не положено. А много ли пианист может заработать в   провинциальном  театре?  Едва самому хватает на дорожные расходы да на одежду. Вот и приходится Марине Михайловне подставлять своё хрупкое плечико.

Едва  уставшая женщина задремала — звонок в дверь: настойчивый, громкий, упрямый. Соскочила, как ошпаренная. Взяла на кухне скалку и к двери. Так хотелось стукнуть ею по лбу незваного визитёра, спугнувшего её сон, что рука зачесалась.
Перед дверью стоял  незнакомый мужчина цыганистого типа.
-Попрошайка, что ли? - подумала Марина, воинственно  распахивая двери.
Так и предстала перед незнакомцем: в лёгком, ситцевом халатике, со скалкой в левой руке. Незнакомый молодой человек слегка опешил.
-Ларису Романовну хочу... Видеть, - сказал он, растеряно моргая.

Марина переложила скалку из левой руки в правую и ответила:
-Я тоже.
-Что? - не понял незнакомец.
-Хочу её видеть, чтобы отчитать, как следует. Но только  чуть позже, когда высплюсь.
-Я что, не в ту квартиру попал? -  нарочито удивился  молодой человек.
-А что, я похожа на Ларису? - вопросом отреагировала Марина.
-Н-нет, - слегка заикаясь ответил возмутитель её сна. - Где же тогда Лариса Романовна?
-Наверное, в соседней двадцать седьмой квартире, - начала выходить из себя Марина Михайловна, шокированная медленной сообразительностью визитёра.

Она собиралась уже захлопнуть дверь прямо перед его носом, но не тут-то было: цыган уходить не собирался.
-Я звонил в двадцать седьмую: мне не открыли, - настаивал он.
-Не открыли — значит дома нет! - возмутилась  Марина, единственным желанием которой было, скорее избавиться от назойливого визитёра и лечь в постель. - Что тут непонятного?
Молодой человек, вытягивая шею, попытался заглянуть вглубь квартиры, словно что-то высматривая, и женщина демонстративно переложила скалку из одной руки в другую, давая ему понять, что в случае чего не преминет ею воспользоваться. Тот сразу сделал шаг назад.
-Вы не могли бы передать Ларисе Романовне пригласительную открытку? - спросил он, глядя на  женщину с явно  возросшим интересом.
-Могла бы, - сухо ответила та, пресекая  поползновения на корню. - Давайте сюда вашу открытку.

Марина  молча взяла протянутый  мужчиной конвертик, скалкой подвинула визитёра ещё на  шаг от двери, и так же молча, не прощаясь, захлопнула её. За дверью не то хихикнули, не то хрюкнули, а затем послышались удаляющиеся вниз по лестнице шаги. Женщина облегчённо вздохнула, думая о том,  что, наконец, сможет отдохнуть.
Только легла в постель и сразу же провалилась в сон, как в тёмную яму: без мыслей, без чувств, без сновидений.

Её разбудил стук в двери. Женщина открыла глаза, ещё до конца не понимая где находится и что от неё хотят. На всякий случай снова взяла скалку. На пороге стояла Лариса.
-Звоню-звоню... - начала она и осеклась: уж больно грозен был вид у Марины.
-Ты всех встречаешь скалкой? - поинтересовалась она, с непониманием взирая на подругу. - Или только соседей?
-Ещё непрошеных визитёров, - буркнула до конца не проснувшаяся Марина, - которые трезвонят во все двери подряд.
-Это ты  о ком? - уточнила Лариса, проходя за подругой на кухню.
-О твоём, видимо, хорошем знакомом, - ответила Марина, жестом приглашая соседку присесть. - Чай будешь?
-Да, - механически отреагировала Лариса. - О ком речь?
-О цыганистом молодом человеке лет тридцати — беспардонном и наглом... Сейчас, погоди.

Марина вернулась на кухню с открыткой в руке и протянула её соседке:
-Это он мне утром всучил.
Лариса прочла приглашение и пояснила: 
-У Валентины  Николаевны в субботу юбилей: 50 исполняется. Вот приглашает... Тебя, видимо, её  зять  сегодня побеспокоил.
-Кто такая? Почему не знаю?
-Знаешь. Лебедева Валентина Николаевна... Я как-то вас знакомила.
-Это которая в Пединституте историю ВКПб преподавала?
-Она самая.

Женщины чаёвничали и разговаривали, как давние подруги, хотя знакомы  только полгода. За последние пару месяцев они настолько сдружились, привязались друг другу, словно знакомы много лет. Обе почти ровесницы, обе одиноки, у обеих дочери живут вдали от дома, обе тяжело переживают одиночество — это по видимому и стало главным фактором их сближения. И хотя они совершенно различны: Марина серьёзна, строга, малоразговорчива, Лариса — лёгкая, общительная, способная с любым человеком найти общий язык, но это их не разъединяет, а, напротив, притягивает друг к другу.
-Он что, люли? - возвратилась к недавнему посетителю Марина.
-Ты имеешь ввиду зятя Лебедевой?
-Кого же ещё?
-Кто его знает? - ответила Лариса. - Детдомовский он. Фамилия Цыганков... Считает себя русским.
-Ну, если узбекский цыган — русский, я тогда кореянка! - засмеялась в ответ  Марина.
Это определение заставило улыбнуться и Ларису: на кореянку подруга была меньше всего похожа. Белокожая, со светло-русыми волосами, серо-голубыми глазами, задорным, слега вздёрнутым носиком Марина являла собой типичную представительницу Средне-русской равнины.

Уже через мгновенье лицо подруги стало совершенно серьёзным.
-Лариса, - поинтересовалась она, - ты говорила, что у твоей знакомой две дочери?
-Да, - ответила Лариса, с любопытством поглядывая на подругу. - И что?
-По-моему, одна из них была у меня три дня назад на приёме. С сыном. Мальчонка - Олег Лебедев, четырёх лет отроду.
-Это внук Валентины Николаевны — Олежка.
-Но почему Лебедев?
-Ошибка молодости, так сказать.
-А ошибка-то ничего получилась, - вновь улыбнулась Марина. - Такой общительный, развитый не по годам мальчик.
-Весь в маму, - отреагировала Лариса. - Та тоже развита не по годам. Вот в четырнадцать лет и сообразила себе сынишку...
-Бывает. Главное не отказалась, в больнице не оставила.
-Ну это уж не её заслуга, а Валентины. Та настояла.

Пообщавшись ещё несколько минут, женщины расстались, занявшись каждая своим делом. Марина начала готовится к завтрашнему приёму в поликлинике: стирала медицинские халаты, доводя их до кипенной белизны, крахмалила, попутно напевая незамысловатую песенку, вертевшуюся на уме с утра. Лариса пошла к знакомому кондитеру заказывать юбилейный торт, а затем по магазинам, разыскивая любимое шампанское Валентины - полусухое, полусладкое.

Встретились женщины только в субботу вечером. Марина Михайловна сидела на диване и щёлкала переключателем телевизора, ища интересную передачу. Показывали, как всегда,  муть.
-Хотя бы фильм какой-нибудь старый показали, - думала она с досадой, - а то одни разборки, «крутые» мужики на иномарках с растопыренными пальцами, да чернуха с порнухой.
От мыслей отвлёк настойчивый звонок в двери.
-О, Марина, ты становишься популярной! - улыбнулась она своему зеркальному отражению, направляясь в прихожую.

На пороге стояла Лариса. На голове у ней была невообразимая шляпка с большими полями, закрывающими половину лица.
-Фу ты — ну ты! Какие мы модные. - улыбнулась Марина вглядываясь в невероятно модную подругу.
Но, когда  та  подняла опущенную низко голову, стало заметно, что под глазом  у неё красуется  почти уже сформировавшийся синяк.
-Ох, Лариса?! - всплеснула руками Марина Михайловна. - Вечно ты куда-нибудь вляпаешься: не в г..., так в Красную Армию!... Проходи на кухню.  Будем исправлять последствия...
Пока Марина готовила бодягу, смешивая её с какими-то только ей известными ингредиентами, Лариса рассказывала о том, с каким воодушевлением она неслась в обед к Лебедевым с подарком, специально изготовленным к этому случаю тортом и бутылкой  шампанского.

-У дверей их квартиры поняла: скандалят. Шум был слышен даже на лестничной площадке. И больше всех шумел Алексей. Его голос был злым, неприятным. Я поняла, что именинницу нужно немедленно спасать и нажала на кнопку звонка... Голоса сразу смолкли. Потом  раздались шаги. Дверь открыла  сама именинница, даже не спросив, кто там. Следом вылетел и зятёк. Было заметно, что они слегка навеселе, видно не стали дожидаться гостей и начали отмечать рождение раньше назначенного времени...

-«Ба, знакомые всё лица!» - начала я разговор, - Отчего такой похоронный вид? Радоваться нужно: такой человек на свет явился!
 Далее намереваясь поздравить всех с именинницей. Не успела... Через секунду уже летела в угол, всеми силами оберегая торт. За шампанское не волновалась: была уверена, что ничего с ним не будет. Когда впечаталась в угол, успела подумать:
-Ещё один удар — и  меня нет...
Но Алексей  тут же  забыл про меня и  предъявлял уже претензии  тёще, крепко сжимая её горло. В ответ ему  доносились  хрипы. Пришлось спасать именинницу...

Отставила подальше фирменный  торт, достала из пакета бутылку шампанского и с силой опустила её на голову воинствующего зятька. Бутылка рассыпалась вдребезги, обдавая всех шипучей влагой и осыпая осколками.  Алексей пошатнулся,  ослабил хватку и начал медленно сползать вниз на пол прямо в лужицу шампанского... Закричала Ольга, наблюдающая за происходящим из комнаты:
-Убили?!... Лёшу убили!...
 
-Замолчи, дура! - зашипела на неё мать. - такого и дрыном железным не убить, не то что какой-то бутылкой...  Ничего с ним не будет: оклемается. Неси тазик, нужно ему голову промыть и продезинфицировать.
-Уже продезинфицировали... Шампанским! - подал голос зять, пытаясь подняться.
-Вот видишь, - засмеялась Валентина Николаевна, - я же сказала, что с таким как он, ничего не будет: голова у него — чугунная.
-Но-но, маманя! - начал Алексей. - Попрошу без оскорблений!
-Какое же это оскорбление, дорогой? Это констатация факта...

Когда начали мыть  Алексею  голову, он сомлел. Пришлось вызывать скорую...
В общем, не день рождение — а сплошной цирк получился. По-быстрому поздравила именинницу, вручила подарок и ноги в руки, пока зятёк не очухался и не выдал добавки...
-Да, приём был, что надо, - улыбнулась Марина, выслушав рассказ  Ларисы.
-Не говори, подруга,  - согласилась с ней  та. - Приём был горячим, а угощение — щедрым.