История тридцать шестая
О том, что специалистом надо быть всегда, а моряком тем более, если ты - моряк.
В начале девяносто шестого года мы пришли за очередным грузом в Норвегию в портопункт Торвик. Погрузка началась сразу и довольно активно. Когда на борту было уже около 60 тонн, ко мне в каюту вошли двое полицейских – мужчина и женщина. Они показали мне большое письмо на норвежском языке и приказали прекратить грузовые операции, так как судно арестовано нидерландским банком. Я, естественно, потребовал английского перевода и в кратчайшие сроки!
На борту находился представитель Хозяина судна – грек и он посоветовал не гнать волну и согласиться с требованием полиции. Будто бы я без него с полицией драться начал! Пришлось поверить им на слово, тем более, что перевод был предоставлен на следующий день.
А предыстория ареста такова:
В августе прошлого года я прилетел в Пирей и принял судно в ремонте. Ремонт, на мой взгляд, вёлся безобразно и я постоянно указывал на недоработки и абсолютную халтуру своему суперинтенданту Кикелису. Он только отмахивался и говорил:
- Forget! - «забудь», значит.
Вот и пришлось форгетить и затыкаться. Я в СССР привык, что ремонты проходят к обоюдному удовлетворению как Заказчика, так и Исполнителя. То есть, где-то один в выигрыше, где-то другой. А тут игра в одни ворота и никаких надежд на переход на чужую половину поля. Кто к морю отношение имеет, тот знает, что междоковый период для судна около трёх лет. Мы с августа по январь в доке побывали трижды!!! Я до сих пор не верю, что это было в мой практике!
Ну да ладно. Мы, в конце концов, вышли из Греции на Норвегию и, прибыв в Берген, начали ударно трудиться, делая ходку за ходкой из Норвегии то в Россию, то в Литву, Польшу, Германию или Англию. Бегали, пока не поломались и не встали в док в Гданьске.
На ремонт мне уже и смотреть не хотелось. Я у ведущего ремонтника как-то спросил:
- Марек, как долго мы будем работать после такого ремонта?
- Три дня!..
А что, как платят, так и работают. Эта неисправность вскрылась опять через неделю после выхода из Гданьска…
Банк перевёл на имя судна 50000 долларов, которые я получил под банковскую расписку. Кикелис полностью забрал у меня эти деньги в два приёма, дав расписки, без которых я и не мыслил расставаться с зеленью.
У меня сохранилась фотография: г-н Кикелис пересаживается в корзине для пересадки людей с дока на берег башенным краном. Я фотографировал, стоя на палубе, и получилось, будто Кикелис уходит в небо. Романтично? А он и в самом деле ушёл… С тех пор ни его, ни денег я не видел.
Полтора месяца я был сам себе режиссёром: получал инструкции на погрузку-выгрузку, откуда-то выбивал продукты и прочие необходимые для работы судна принадлежности. От Кикелиса ни слуху, ни духу. Выяснилось позже, что он в течение более, чем двух лет банку не заплатил ни цента!
В конце концов, приехал другой грек для инспектирования судна. На меня смотрел, как Гитлер на Маринеско. Потом потребовал объяснить, куда делись пятьдесят тысяч долларов? А что я мог объяснить? Показал ему расписки и всё. Увидев их, Санассис П изменился в лице в лучшую сторону. Он ведь думал, что я с Кикелисом в доле!
Я отработал под началом Санассиса около пяти лет и это были очень неплохие годы! Грек оказался не стандартным, а ненормальным греком! С экипажем вёл себя честно, помогал во всех вопросах. Если при Кикелисе что-то случалось (а случалось постоянно), то первое, что он орал, услышав мой доклад по телефону:
- Сартаin, why? – почему, значит. Да потому, что ты – вор и идиот, г-н Кикелис!
Когда я докладывал о возникшей проблеме Санассису, первым делом он спрашивал:
- Виктор, что ты предлагаешь и что ты думаешь делать?
Почувствовали разницу?
Итак, вернёмся к своим в буквальном смысле баранам. Нас арестовали. И стояли мы в Торвике под арестом одиннадцать суток. Те шестьдесят тонн мы благополучно выгрузили норвегам обратно и ждали «продолжения банкета». Продукты недавно были получены в полном ассортименте, так что голодная смерть не грозила. А бараны… Только и было развлечений, что после обеда прогуляться на горку, покормить пасущихся на склоне овец и одну лошадь. Они нас быстро за своих признали и ели из рук. А что? Когда путина, пашем, как лошади, и тупеем, как бараны!
Из Голландии прилетел представитель банка в качестве сторожа и под его наблюдением мы перегнали судно в Роттердам. А там начали судить да рядить, что бы этакого с нами сделать? Да и ладно. Кроме вахт, работ никаких. Ходили в морской клуб, резались в пул и пинг-понг, да пили пиво.
Серьёзно решался вопрос – кого из экипажа оставить на борту для обеспечения безопасной стоянки, а кого отправить домой. По штурманам и механикам картина была ясной, но никак не могли выбрать между рефмеханком и электромехаником – кто нужнее.
Мне рефмеханик не нравился ни как механик, ни как человек. Но решал Санассис и я предоставил ему возможность выбора. Рефмеханик очень хотел остаться. Oн бегал, суетился и заискивал перед греком, как дворняга в ожидании косточки. Когда перевес пошёл в сторону электромеханика, у рефа срочно заболела нога и он, превозмогая боль, героически выполнял свои должностные обязанности, крутясь при этом в пределах видимости начальства. Мол, смотрите на меня, мучающегося от боли, но выполняющего свой рефмеханический долг! Санассис его даже зауважал. А у меня червяк сомнения грыз душу да так, что я этот внутренний хруст лично слышал. Ну не верю я таким людям!
Через несколько дней на борт приехали два банковских клерка, выплатили нам задолженности по зарплате и выдали авиабилеты на завтрашний рейс до Риги. В общем, улетают все! А судно будет выставлено на аукцион в самое ближайшее время в счёт погашения долгов.…
Я и Санассис решили, что неплохо будет устроить экипажу прощальный ужин. Повару дали задание, сами съездили в магазин за алкоголем. А как же иначе? Экипаж почти отработал очень тяжёлую путину и не его вина в том, что случилось. Ребята поддержали свежую мысль руководства с радостью и энтузиазмом. А что? Завтра все к жёнам и – прощай, воля вольная!
Минут за десять до ужина из строя вышел рефкомпрессор провизионки. А в ней продуктов – тьма! И весь (!) экипаж, вместо того, что бы плюнуть на всё и оформить празднично отъезд, начал заниматься ремонтом. Несмотря на то, что завтра мы должны отключить всё перед отъездом и нас не должна волновать судьба продуктов в частности и судна в целом. Но экипаж до конца остался экипажем. Кроме рефмеханика. У него тут же перестала болеть нога и он ушёл в город. Один.
Охлаждение провизионки отремонтировали, ужин удался на славу. На следующий день экипаж уже дышал перегаром в лица любимых жён и детей в рижском аэропорту.
Санассис сам выкупил судно и в августе я собрал экипаж. Пришёл и рефмеханик, вполне уверенный в том, что без него нам никак. Я не сказал ему ни слова. Вообще! Из Отдела комплектации кадров его выгнал Экипаж. Навсегда.
15.08.2010 Атлантический Океан