История тридцать третья
О том, что Господь всё видит.
Ремонт «Сангарского Пролива» близился к своему логическому финалу и капитан отправил меня из Клайпеды в Ригу для сдачи ежегодного техминимума. Мне на подмену приехал Борис Краснов – в прошлом капитан, но перешедший в старпомы по своей воле. По крайней мере, он так всем говорил. Подмена мне нужна была всего на две недели и я клятвенно пообещал Борису вернуться в строго назначенную дату.
Краснов принимал у меня дела так, как будто пришёл сюда, как минимум, на год. Тем не менее, он требовал, чтобы я был на борту двадцать пятого и ни днём позже!
Делать нечего, я подписал приёмо-сдаточный акт, в душе матерясь и просто огорчаясь. Перед отъездом я показал сменщику холодильник, который был забит под завязку продуктами, и разрешил Борису ни в чём себе не отказывать.
Две недели пролетели быстро. Я сдал техминимум без особых заморочек и стал собираться в обратную дорогу. Двадцать пятое число выпало на субботу и жена не одобряла моего отъезда в выходной день. К сожалению, я - человек слова. Супруга собрала мне кое-что перекусить в дороге, но я отказался. Автобус в пути всего шесть часов, так зачем огород городить? Тем более, что в Лиепае автобус стоит полчаса, а на перроне в буфете всегда были мои любимые сардельки с русской горчицей.
Мы приехали в Лиепаю вечером. Было холодно – конец марта – и в воздухе висела напряжённость. Перестройка подходила к своему нелогичному завершению и республики бурлили, а некоторые вообще полыхали.
Вокзал был оцеплен солдатами. Местная молодёжь куражилась, собираясь поджечь цистерны с бензином. Пассажиров не выпустили из автобуса и стоянка была сокращена до десяти минут. Не солоно хлебавши, мы продолжили свой путь в Клайпеду.
Клайпеда встретила меня порывистым ветром и дождём с мокрым снегом. Желудок бунтовал и требовал пищи. Пришлось взять «душмана»* и дуть прямиком на завод, где в моём любимом холодильнике наверняка найдётся что-нибудь вкусное и полезное для моего утомлённого дорогой организма.
Я долго стучал в дверь своей каюты. Наконец, щёлкнул замок и в проёме появилось сонное лицо Бориса. Мне было не очень удобно из-за того, что я его разбудил. Но я очень хотел жрать!
Я попросил ключ от соседней каюты и чего-нибудь из холодильника, чтобы продержаться до утра.
- Ты знаешь, у меня ничего нет.
- Боря, я тебе оставил полный холодильник продуктов! Ты в своём уме?
- Всё съели твои друзья – заводчане, так что держи ключ и проваливай!
Разговор происходил в коридоре, в каюту Борис меня старался не пускать. Я подумал, что он, хоть и старый, но, возможно, не один и не очень настаивал. Мне было просто непонятно. Ведь это так естественно в наших кругах – покормить и приютить коллегу!
В конце концов, Краснов вынес мне кусок колбасы, которую я знал уже пару лет в лицо и всё никак не мог выбросить. Она и в молодости была салямой, а к старости стала прям-таки деревяшкой и разгрызть её мог только волкодав. А я совсем не тот, за которого меня принял Краснов.
В коридоре появилась уборщица. Она всегда делала приборку палуб перед сном, чтобы утром спать подольше. Я взмолился:
- Наталья Павловна, у вас есть хоть что-нибудь подхарчиться?
Она принесла мне пол-батона и пакет кефира. Ни до, ни после ничего вкуснее я не ел!
Утром я принял дела, фактически, сам у себя. Борис честно отсторожил судно, но не более того.
Мы подписали акт, Борис открыл холодильник…
Помните «немую сцену» из «Ревизора»? Так вот – я одно из действующих лиц! Изобилие сыров, колбас и прочей снеди резануло по глазам. Не той снеди, что была оставлена мной. Ту действительно подчистили. Многократно проглотив слюну, я произнёс:
- Боря, я вчера попросил у тебя бутерброд и не более. Как же ты, пень старый, после этого жить будешь?
- Очень хорошо! Я это всё в Ригу повезу, там продукты дороже. Так что отвали и радуйся, что я тебе сейчас семьдесят грамм отвальной налью и на хлеб бесплатно положу колбаску для закуски. Хочешь больше – плати по весу плюс десять процентов.
Я не верил своим ушам. Человек не шутил.
Пить с ним я не стал, закусывать тоже. Не потому, что денег жалко. Потому что я был в шоке. Потому что мне было противно и просто омерзительно. Потому что он – не моряк! Я только сказал ему:
- Боря, я тебе не судья. У каждого в голове свои тараканы. Но Господь всё видит и сам рассудит, когда время придёт.
Мне нужно было по делам поехать в город и Краснов напросился в попутчики. Даже не так. Он прикинул, что у меня две свободные руки и их можно использовать в качестве переноски его багажа, о чём тут же мне и сообщил.
По натуре я отходчивый, за что всегда себя ругаю. Поворчав пару минут, я согласился, мысленно оправдываясь перед самим собой тем, что надо убедиться в окончательном отъезде Бориса из Клайпеды и только после этого вздохнуть спокойно. Подумав так, я пришёл к выводу, что совесть моя чиста, как пустой холодильник, и, взяв какую-то сумку, побрёл за Красновым в сторону проходной.
Сквозь широкие стеклянные двери проходной мы увидели отъезжающий автобус. Бежать нет смысла. Воскресенье. Католическая пасха. Автобусы ходят редко. До поезда полтора часа.
Я предложил скооперироваться и нанять «душмана». В те времена в Клайпеде частный извоз стоил копейки, но я не мог забыть деревянную колбасу и всё, что ей предшествовало и последствовало. Поэтому тратить деньги на «Собачье сердце» (так его прозвали заводчане за схожесть с Шариковым) я категорически не хотел.
Минут сорок мы проболтали с вахтёршами и, наконец, сели в автобус.
Мне очень нравится клайпедский железнодорожный вокзал. Небольшой, в башенках, из красного кирпича. Но мне не очень понравилась тишина, царившая внутри. Вернее, она мне была не очень понятна. Ни души или, как подметил как-то Задорнов, nobody.
Краснов бодрой походкой подошёл к окошку кассы и вошёл в контакт с представительницей противоположного пола, скучавшей по ту сторону баррикады:
- Здравствуйте, девушка! Более того, лабас ритос**! И, если быть совсем откровенным, с Праздником!!! А мне один купе до Риги.
- И вам здравствуйте! И вас с праздником! На какое число вам купе до Риги ?
- Ха, смешно! Люблю весёлых, сам такой! На сегодня, красивая моя, прямо на сейчас! На вот буквально через десять минут! На локомотив, едущий в Латвию! На паровоз, вперёд летящий!
- Да и вы от меня не отстаёте. Тоже любите пошутить. Поезд пятьдесят минут как ушёл!
- ?????????????
- Да вы что, с ёлки упали? И газет не читаете? И радио тоже мимо? Прошлой ночью все на летнее время перешли. Так на какое вам число после сегодняшнего до Риги, весёлый вы наш?
Я знаю – это нехорошо. Более того, отвратительно. Но что я мог поделать? В абсолютно пустом здании вокзала раздался гомерический смех. Я не знаю толком, что такое «гомерический смех», но этот смех исходил от меня и был он действительно гомерическим. Может, история сохранила память о Гомере, который ржал, когда писал свою «Илиаду»? Я не мог себя сдержать, хоть и пытался. Живот, страдавший ночью от голода, сейчас страдал от смеха и я начал всерьёз за него опасаться. У меня перед глазами стояли деревянная колбаса и кефир с куском батона, битком забитый холодильник и нормированный бесплатный бутерброд, отходящий от остановки автобус и скучающий тут же «душман».
В те времена я ещё был атеистом, но, как говорят, не воинствующим. Господь не заставил себя долго ждать и разобрался в ситуации просто и изящно. Так что не надо говорить, что это я накаркал!
Я оставил Краснова одного на вокзале. Пусть перебирается на автовокзал и трясётся шесть часов до Риги через оцепленную солдатами привокзальную площадь в Лиепае.
Впрочем, зная содержимое сумок Бориса, я был уверен, что голодная смерть ему не грозила.
*Душман – частный извозчик
**Лабас ритос – доброе утро (лит)
Август 2010, Котону (Бенин)