История двадцать шестая
О том, как я участвовал в комплексной проверке.
Каждый раз, возвращясь после промысла в Ригу или вообще в какой-либо балтийский порт после рейса, экипажи судов готовятся к инспектированию судна всеми береговыми отделами. В советские времена такая инспекция называлась «комплексной проверкой» и ставила себе целью прошерстить экипаж по всем статьям, что бы накопать кучу упущений и, как следствие, лишить экипаж частично или даже полностью премии за рейс.
Обычно инспектирование происходило на второй или третий день после прихода судна в порт и продолжалось весь рабочий день. Все ответственные лица в мыле носились по судну, проявляя повышенную активность, механизмы проверялись в работе, штурманский состав вытаскивал все рассчёты – остойчивость, астрономия, судовождение, метеосводки и другую уйму всякого ненужного бюрократического хлама морякам и так нужного инспекторам.
К этой проверке моряки готовились заблаговременно. Про механиков говорить не буду – не специалист, но штурмана, начиная с входа судна в Ла-Манш, так разрисовывали навигационные карты треугольниками течений, опасными дистанциями, глубинами и контрольными пеленгами, что Айвазовский ещё покурит с его «Девятым валом». Кому охота терять заслуженно заработанную премию ?
Я тогда, как говорится, сидел на биче, то есть был без судна и приходил в Службу мореплавания отмечаться и иногда делать какие-нибудь никому не нужные работы только лишь для того, что бы оправдать свои семьдесят пять процентов от оклада. По большому счёту, даже очень неплохо было. Проблондишься по конторе до обеда, а деньги всё-равно капают. А Вы тут на советскую власть косо смотрите…
Сухогруз «Сигулда» почти два года работал в Средиземном море и даже не помышлял возвращаться на Балтику. Не помню, зачем его перегнали ближе к дому, но это и не важно. Важно то, что его команда дружно и запоем переживала этот момент в буквальном смысле слова. Все были встревожены предстоящей проверкой и успокаивали личные нервные системы традиционным способом принятия внутрь.
В конце концов «Сигулда» ошвартовалась в рижском порту и экипаж стал ждать кошмара под названием «комплексная проверка».
В день проверки я, как всегда, приехал в контору, как я полагал, на пару-тройку часов. Но инспектор по мореплаванию Рашид Абдуллович «обрадовал»:
- Пойдём вместе на «Сигулду», ты приказом по базе включён в состав комиссии. Будешь проверять навигационную часть.
Делать нечего, против приказа не попрёшь. Настроение сразу испортилось. Я ведь знал, что там старпомом мой приятель, капитан тоже знакомый, да и остальные штурмана на глаза и раньше попадались. Тем более, что я комплексные проверки, как и любой действующий моряк, терпеть не мог. И, ко всему прочему, я знал, что штурмана на «Сигулде» вовсе не любители выпить, а даже наоборот – профессионалы. И что же – я должен их закапывать?
Вот с таким унылым настроением я поднялся по трапу. В нос даже на палубе ударил неистребимый запах алкоголя и мне совсем стало грустно. Вдвоём с Рашидом мы зашли в каюту капитана, который несгибаемо сидел за столом и даже грозно водил глазами. Вправо и влево. Потом вверх и вниз. А потом вообще сводил оба глаза к носу и разбрасывал их в разные стороны. В общем, был при деле и нашего прибытия почти не заметил. Ну и ладно.
Я поднялся в штурманскую рубку. Там были старпом и третий штурман. Как раз те, кто мне и нужен. Не стану скрывать – они мне обрадовались! А ведь это так приятно, когда тебе кто-то рад! Но, напустив на себя неприступный вид, я официально сообщил им, что прибыл на борт в составе общей группы козлов и готов приступить к проверке. А они даже и не расстроились. Это меня очень насторожило. Я понимаю, наркоз-наркозом, но ведь какая-то боязнь меня, как проверяющего, должна присутствовать в их необременённых трезвым образом жизни организмах?! Даже обидно стало.
Я приступил к проверке. И чем дальше я углублялся в карты, корректуру, расчёты и прочие штурманские премудрости, тем больше у моих глаз появлялось желание вывалиться с насиженных мест прямо на штурманский стол. Они сделали всё!!! Я прокопался более двух часов и не нашёл ни одного прокола! Конечно, если захотеть, то можно и к столбу прицепиться, но я ведь штурман! Я помню, как меня трясли многочисленные инспектора за такие мелочи, что даже противно и думать, но я ведь штурман! Второй раз повторяю, повторю и в третий: я – штурман! И копать в угоду бухгалтерии и планового отдела под своих коллег мне не позволяла элементарная флотская этика.
В конце концов, я аккуратно сложил все карты, пособия и проверенные документы и отправился к капитану в каюту. Тот уже закончил глазные тренировки и поправлял здоровье пивом. Инспектор сидел рядом и – тоже не дурак! – прихлёбывал что-то крепкое. Я доложил, что инспектирование закончил, замечаний нет. Рашид даже поперхнулся напитком:
- Как это нет? Иди и копай. И без замечаний не возвращайся.
Делать нечего, опять побрёл на мостик в надежде увидеть что-нибудь «ух». Не увидел. Пообщался со штурманами, задал им несколько вопросов и услышал верные ответы. Причём, вопросы были с подковыркой и не всякий мог правильно на них ответить. А они ответили, чем вызвали во мне ещё большее уважение и даже симпатию. И я опять вернулся в капитанскую каюту.
- Иди и ищи! Не может быть, что бы всё было правильно и ничего не пропущено. Даже если всё правильно, то пиши в замечаниях, что у них карандаши неправильно заточены!
Это было выше моих сил! Что я сказал Рашиду – не припомню, но даже у капитана в глазах появился какой-то интерес к полученной от меня информации.
Я ушёл, крепко хлопнув дверью. Всю дорогу от причала до конторы я ругался матом, что мне не очень свойственно. В кабинете Главного Капитана я высказал всё, что думаю о всех проверках в целом и о сегодняшней в частности. Главный меня понял правильно – он Моряк с большой буквы.
Результатом моего участия в этой проверке был очередной приказ, в котором говорилось о не допущении к подобного рода проверкам лиц плавсостава.
Чем я и по сей день горжусь!
Июль 2010 Мавритания