Есть выражение – «человек театра», или же «человек мира» – о тех, кто любит не «себя в театре» или «себя в мире», а театр, мир – в себе. Рутгер Хауэр – человек кино: тот, кто любит кино как в себе, так и в мире. А если поставить дефис, то получится не менее точное определение: Рутгер Хауэр – человек-кино!
В этом он начал убеждать с первой же минуты присутствия на Одесском международном кинофестивале: «Я счастлив, что сегодня практически любой человек может снять фильм. Для меня приятный сюрприз, когда люди, которые вообще никогда не снимали, могут сделать фильм лучше, чем я», – заявил на пресс-конференции, открывающей работу фестиваля, обладатель учрежденного в Нидерландах звания «Лучший актер столетия» Рутгер Хауэр.
И об этом – практически только об этом – во все время кинофестиваля. Так, на вопрос, какой он в быту, актер озадаченно ответил: «Я даже не знаю. Это звучит странно, но дело в том, что у меня нет быта – у меня нет времени, я все время работаю». Тем не менее, у Хауэра есть личная жизнь, о которой он не считает нужным распространяться, но которая для него очень дорога, и однажды заметил, что в его жизни есть три важных составляющих: двое детей и жена – скульптор Инек Синти Тен Кэйт. С ней он познакомился в конце 60-х, женаты они с 1985 года, и это его второй брак.
А на фестиваль в Одессу звезда мирового кинематографа Рутгер Хауэр приехал не только потому, что удачно сложились обстоятельства («Я был не в Лос-Анджелесе и не в Новой Зеландии, а снимал фильм в Будапеште, да и самолеты оттуда в Одессу ходят хорошо»). Голливудский актер Рутгер Хауэр согласился принять участие в новом, никому еще не известном фестивале потому, что его пригласили не в качестве «свадебного генерала» (хотя и присвоили титул «специальный гость»), а предложили здесь – поработать с молодежью. В последние годы его творческой жизни это, наравне с режиссурой, – его главная страсть, его главное дело, его постоянно сбывающаяся мечта.
И он, в свои 66 лет (о чем, глядя на него, и не скажешь) самозабвенно общался на мастер-классах со слушателями летней киношколы, открытой организаторами на время фестиваля, снимал «с листа, с ходу» кино, однажды буквально из кармана достав портативную кинокамеру, – когда стало ясно, что фестивальная аппаратура умерла навсегда. Терпеливо отвечал на разные – часто очень бестолковые – вопросы. Впрочем, случались вопросы по-юношески провокационные, к примеру, ни более ни менее – «Чего вы хотите, какова ваша конечная цель?». Голливудская звезда парировала моментально: «Быть здесь и делать то, что я делаю!».
Тем, кто мало-мальски знаком с классикой мирового кино, достаточно названий культовых фильмов, в которых Рутгер Хауэр исполнял главные роли – легендарный «Попутчик», с которым он стал известен широкому зрителю, или же – «Ночные ястребы», «Бегущий по лезвию бритвы», «Слепая ярость»… Но в списке его работ – десятки картин, где он исполнил крошечные роли, которые также создали этим фильмам своеобразную «репутацию» – «Достучаться до небес», к примеру. Немало фильмов вообще не известны массовому зрителю: например, благодаря молодежному голландскому сериалу «Флорис» Рутгер Хауэр стал популярным киноактером на родине, в Нидерландах.
Вся эта и другая «справочная» информация известна и вполне доступна любому желающему. А вот то, что актер приехал в Одессу и открыто общался с молодежью, причем, постоянно шутил, часто на грани фола, – этот факт стал теперь такой же легендой, как и сам Рутгер Хауэр. Переводчица Оля Самсонова, сопровождавшая звезду во время кинофестиваля, рассказывала, что «его энергетика просто сбивала с ног. Но работать, общаться с ним было на удивление легко. Все, кто с ним работал – переводчики, охранники, киномеханики, – хоть и понимали, насколько на разных уровнях мы находимся, но чувствовали себя уютно. Он общался практически на равных».
Мне же кажется, что не приехавшие на фестиваль – пусть и по разным уважительным причинам – другие звезды мирового кино, к примеру, Жерар Депардье или Сильвестр Сталлоне, значительно больше потеряли, чем сохранили. По крайней мере, эта мысль напрашивается сама собой всем, ставшим свидетелями творческого отношения Рутгера Хауэра к любой жизненной ситуации – в том числе, и к кинофестивалю в Одессе.
— Какие ваши самые первые впечатления от Украины, от Одессы, и насколько тяжело вы переносите жару?
Р.Х.: Ответ на последний вопрос очень простой: я потею. Первое впечатление от Одессы – это очень необычный город, мне кажется, что я в Италии. Впечатление, что ваш порт – окно в Европу. Здесь смешались многие культуры, чувствуется их влияние. И люди очень симпатичные. Я очень рад быть здесь, я ничего не знал об Украине, кроме как всякие глупые вещи, о которых говорят в новостях. Но когда я начал путешествовать, то понял, что всегда лучше все увидеть своими глазами.
— Вы стали кумиром для многих. Кто является кумиром для вас?
Р.Х.: Правда? Это смешно (смеется). У меня много кумиров, но я думаю, что я ближе всего к Марлону Брандо. Я тридцать лет хотел работать с Энтони Хопкинсом, ощущал его своим «духовным» братом. В Будапеште, перед тем как прилететь в Одессу, я как раз снимал с ним фильм. Но у меня много других кумиров, я работал со многими другими людьми, и думаю, что половина из них неизвестны. Вдохновение можно найти у многих. И для этого я здесь – для вдохновения.
— В двух фильмах вы сыграли советских офицеров – «Побег из Собибора» и «Враждебные воды». Вы говорите, что ничего не знали об Украине, а что знали о Советском Союзе, и что вас вдохновляло на эти роли?
Р.Х.: Меня вдохновляли, в основном, режиссеры и сценарии. О Советском Союзе не знал ничего. Кое-что знаю о России, однако новостями всегда манипулируют. Но мы сейчас живем в мире, который становится меньше, а связи между странами развиваются все больше. Например, эту комнату могут увидеть в любом уголке мире, если здесь есть камера. Мы должны посмотреть на мир новыми глазами.
— Фильм «Бегущий по лезвию бритвы» рассказывает о событиях, происходящих в 2019 году: там показаны такие изобретения, как дистанционная радиосвязь, узнавание роботом человека по голосу. Уже почти наступило это время, что вы думаете по этому поводу?
Р.Х.: Я думаю, что мы уже очень сильно обогнали этот год: мы уже в будущем. То, что сегодня дает режиссерам интернет – это просто потрясающе. Я не думаю, что подобная свобода существовала предыдущие пятьдесят лет. В частности, для того, чтобы снять фильм, нужно было много денег. Но сейчас существуют всякие дешевые технические приспособления. У меня есть камера в 200 евро, и если вы снимете такой камерой фильм, то можете разместить его в интернете и сразу получить отзывы от зрителей. Такого раньше не было, это просто беспрецедентная ситуация. Одна из сторон кризиса в кино – киноиндустрия сейчас очень быстро меняется.
— Чего вы хотите добиться, снимая фильмы?
Р.Х.: Люди уже привыкли к тому, как делается кино: когда смотрят первые минуты фильма, уже знают, чем все закончится. Сейчас нужно, чтобы сюжет был лучше и динамичнее. Для меня фильм никогда не был продуктом, для меня фильм – это язык. И мне наплевать на его коммерческий успех. Я делаю кино ради таланта и ради искусства. Коммерция – для людей, которые продают машины, а не для режиссеров. А кино должно быть «с яйцами» – это касается женщин тоже. То есть, фильмы должны быть «крепко сделаны», должны будоражить. Мне нравятся разные фильмы, нравится красота, уродство – все. Я всегда хотел быть режиссером, и пришел в режиссуру, чтобы сделать кино разнообразным.
Последние пятнадцать лет я мечтал учить молодежь при помощи медиа. Сегодня в интернете вы можете посмотреть мой документальный фильм, тема которого – как учить под прессингом, под давлением. Это единственное, что я знаю, потому что в школе толком не учился. Это первый фильм, в котором я принимал участие как режиссер. Второй фильм я режиссировал самостоятельно. Один из моих «пунктиков» – СПИД, и второй мой фильм об этом: это несколько кусочков моего сердца.
— Вы снялись в фильме «В лунную ночь», в котором как раз подняты эти проблемы: сыграли ВИЧ-инфицированного. До этого фильма или после него начали бороться со СПИДом?
Р.Х.: Эту проблему осознавал и до этой роли, иначе бы не сыграл в фильме. Логично, если мы боремся со СПИДом, то снимаем фильмы про СПИД – почему нет? СПИД – очень серьезная проблема (актер – основатель фонда по исследованию СПИДа «Фонд Рутгера Хауэра «Морская звезда» – В. Ф.).
— В молодости вы снялись в эротическом фильме «Турецкие сладости». Какие воспоминания об этой работе?
Р.Х.: Это был чудесный фильм по чудесной книге, и что важно – фильм европейский. А самое приятное было то, что три четверти времени надо было ходить обнаженным. Это немного отвлекает (смеется), но если необходимо для работы, то это нужно делать. Я всем советую попробовать хотя бы раз.
— Как вам удалось стать настолько негативным в фильме «Попутчик»?
Р.Х.: Я использовал свою фантазию… Воображение – от прихоти ума, и мне кажется, что оно у меня довольно странное. Вообще, «Попутчик» был хорошим опытом для меня, потому что режиссер знал, что я хочу делать. Он открыл меня как актера, потому что тогда я еще не был так известен. Задумкой фильма было напугать людей до смерти. А если у фильма такая идея, то лучше быть действительно страшным. У меня было много кошмаров в детстве и в юности, и я рад, что получилось их передать. Вообще же, я считаю, что в этом фильме много юмора, но это можно понять, только просмотрев его раз пятнадцать.
— А какую роль играет юмор в кино и в вашей жизни?
Р.Х.: Я не понимаю, почему юмор не очень воспринимается, например, в боевике, ведь в жизни юмор встречается каждый день.
— В 15 лет вы убежали из дома, а ваши родители преподавали актерское мастерство. Зачем вы убежали – ведь вы могли у них учиться. Систему Станиславского знают не только в России, но и в мире. По какой системе учите вы?
Р.Х.: В 15 лет я пришел к выводу, что актерская игра – для дураков, и я никогда не буду зарабатывать этим на жизнь. В первый раз я появился на сцене в восемь лет: был в синей-синей одежде, и должен был вести своего слепого отца. Это мне казалось глупым, и действительно это так и было. Я знаю, что по системе Станиславского можно стать мухой, но не представляю, как это делать. Исходя из того, что я видел в театре, система Станиславского меня пугает. Но, может быть, я чего-то не понимаю.
Мои родители были театральными актерами, и играли вот так (показывает наигранность). Когда я на них смотрел, то им не верил. А в себе не видел способности полтора часа играть на сцене и чувствовать себя вроде – «Мне есть, что сказать! Вот я вам сейчас скажу!!». Из-за родителей я отвернулся от театра и ушел в кино, потому что в первый же момент, когда очутился перед объективом, понял: это действительно мое!
— Тем, кто не посмотрел ваши учебные фильмы, скажите: чему вы все-таки учите – режиссуре или актерству?
Р.Х.: Ни тому, ни другому: я учу инстинкту, интуиции. Я общался со многими режиссерами на эту тему, и написал полноценный учебный курс. Ведь большинство важных решений, которые мы принимаем в жизни, основаны на инстинкте. А я знаю, где его найти. Я могу показать какое-то направление, упражнение, в котором надо работать, но самое главное – забыть о том, что у вас в голове: слушайте, что у вас в сердце – почувствуйте это, снимите – и посмотрите, что у вас получится. Я не использую никаких специальных техник – я просто играю. Я ничему особенному не учу, просто хочу вдохновить вас и сказать – пойдите и сделайте это!
Виктория ФРОЛОВА.
Написано для одесского журнала "Фаворит" (август-сентябрь 2010, № 8).
На фото автора: Рутгер Хауэр на пресс-конференции открытия кинофестиваля 16 июля 2010 года.