Как говорится, все совпадения случайны:)
Снайперская сказка-притча для детей «Старая как мир история»
Отныне иду один.
На шляпе надпись: «Нас двое»…
Я смою ее росой.
(Мацуо Басе)
В одном северном лесу жил-был Соловей – птица нежная, радостная и звонкая. Все любили его за приятный нрав и голос. Но томила Соловья мечта – встретить родственную душу и запеть с ней дуэтом. И однажды услыхал он песню Дрозда – ни на что непохожую, сочную и сразу понял – вот оно, свершилось! И хотя тот Дрозд жил в далекой тундре, ничто не могло остановить влюбленного Соловья, преодолел многие километры дорог и привел Дрозда в свой лес. И стали они сочинять дивные песни, радовались каждому дню, любили друг друга и свет их любви отражался в глазах других зверей, завораживал слушателей. Слава о двух диковинных птицах разнеслась в дальних землях. Многие звери захотели с ними подружиться. И вторгались они в тесный мир прекрасных птиц, и разрушали его хрупкое равновесие. А Соловей не уставал восхищаться песнями друга, на всех развилках кричал: «Это не я, это Дрозд, его божественный дар, я и замолчать могу, а песня чудная будет литься неизменная». Старейшины лесные, звери мудрые, сокрушенно качали головами: «Ох, и наговаривает на себя Соловей! Негоже одной Птице подстраивать свой голос под другую! Ох, нельзя растворяться в другом, пусть и самом распрекрасном любимом…» Но зачарованный Соловей был глух.
А тем временем Дрозд привык к этим заверениям, да и окреп, нежные трели превратились в мощные, прямо-таки электрические. И стал он тяготиться дружбой, и душно ему стало в строгом лесу: «Неужто так и пропою с Соловьем до конца своих дней? Для того ли я рожден c таким феерическим оперением и самобытным голосом?» И перед очередным Новым годом совсем заскучал – все тоже и те же, просто ничего не может измениться. А как известно, если что-то сильно призываешь, оно и приходит.
Так и случилось – придумали звери соорудить лесной телеграф, приглянулось это нововведение Дрозду и впервые по нему услышал он голос Волка. И настолько он поразил его воображение, что решил Дрозд сам стать волком. А Волк тот был непростой – фигура колоритная, брутальная – темный, скуластый, волчьи напевы свои выговаривал речитативом, всех лесных зверей-обывателей презирал. А поскольку Дрозд был падок до всего экзотического, то темная часть его души потянулась к этой дикой необузданности. Соловей же загрустил, петь почти перестал, и не узнавали его жители лесные, и болело у них сердце. Но чем они могли ему помочь??
А Дрозд с новым другом стали волками метаться по лесу, братство свое чуяли, влажно-дико дышали земляникой. И горела под ними земля...
Соловей быстро стал лишним, и подсказали Дрозду знакомые кукушата, как нужно поступить – просто взять и из теплого гнезда вытолкать. Советчиков много вокруг собралось. Ату его!
Дрозд, объявив всем, что от Соловья только кабаком пахнет, а никакой иной пользы нет, стал петь один. Поначалу непривычно было, тревожно, а потом вошел во вкус. Никто ему теперь не указ. Волком правда вскорости тоже надоело быть – то ли природа неволчья брала свое, то ли у Волка какие-то свои дела были, а может соловьиная часть внутри ныла. Соловья-то он вначале жалел, даже поплакал немного, а потом прямо возненавидел. У людей, говорят, закон такой есть – как сам плохое кому сделаешь, так и начинаешь человека сильно не любить за это самое плохое. Может и на птиц такой закон распространяется?
А тут еще все кому не лень тычут ему в нос Соловьем – нашли страдальца! Разве ж вы знаете его так как я? – намекал Дрозд в птичьих интервью. Пожили бы с мое с ним в одном гнезде, так может и разглядели бы в этом Соловье – ... Скорпиона! И жалил мол, и даже предательство замышлял – хотел вновь свои старые песенки запеть. Оно, знамо дело, Дрозду виднее. Может и вправду где оскал притаился, а мы и не заметили?
А что же наш Соловей? Тосковал нещадно. И спасался… пением. И так его голос зазвучал! Так тронул души. И открылась его красота всем жителям лесным, ибо светлая это была Птица. Давала ее песня силу всем без исключения, и особенно забижаемым в лесу по причине их отличности от других. Учила не бояться быть инакими, коль создала такими Матушка-природа. Даже щемящая грусть выходила светлой. И горькие песни, и сердце рвут, а только лучше от них становишься. Все бы хорошо, но продолжал Соловей звать Дрозда, надеялся в душе, что не покинет, а потом сжал сердце в кулак, а ладонь разжал. И говорит: не держу, отпускаю. Ибо настоящая любовь всегда благородная. Так и сказал всем, мол, когда любишь птицу, то любишь ее целиком и видишь ее перспективно. И вообще Дрозд – это не любовь, это судьба. И откуда сила такая у крохи Соловья?
Но вернемся к Дрозду. Он-то свою судьбу по-иному представлял. Трели его и впрямь были славные, талантливые колена выдавал. Молодая птичья поросль слушала его, открыв рот. Былые же поклонники замечали, что потеряли его песни часть своего магического очарования. Видать, Соловей не токмо подыгрывал, а душой что ли был, или средоточием каким... А мудрый лесной филин по прошествии лет так вообще заявил, что время, когда они пели дуэтом – было их акме (и слово-то какое чудное выбрал, греческое вроде, означает вершину, высшую точку. Никто толком и не разобрался, но привыкли филину доверять). Дрозд на этот предательский шепоток не реагировал, хорохорился, песни пел бравые, и думал – хорошо, пусть буду и не Волком, но свободной птицей. А свобода (это он давно решил) – когда ты ничей ни в чем, от всех и ото всего, особенно от соловьев.
Но годы идут. Дрозд продолжает петь о любви и славить любовь, но мятежная его душа не может ни к кому прилепиться. Мечтает о новых звездах, но хочет при этом сердце свое иметь при себе, опасается новой зависимости (боли?). Пусть печаль, но в пресловутой свободе. Ото всех убегает, со всеми прощается. И так он летает по заморским странам, аж до Южного полюса добрался. И скрываясь от одиночества, даже потомством решил обзавестись, чтоб никто не смог его пожалеть и подумать, что один он на свете. Да разве от себя убежишь?
И вот все чаще Дрозд скрывается от зверей и размышляет. И красивые его глаза становятся печальными. Но это пока другие звери не видят. Если кто рядом, сразу орлиный образ принимает и ну зажигать!
О чем же думы его? Сие нам неизвестно. Многие до сих пор надеются, что скучает по Соловью, но не обольщайтесь, звери – здесь для него все рассказано и изучено...
И все-таки чудится мне, что какая-та пелена спадает с глаз Дрозда, и мишура вечного праздника блекнет, и случаются у него просто пророческие прозрения, и порой кажется – рукой подать до самой сокровенной сути, а то вдруг снова откат, и муторно, и мир враждебен, и все также актуален первый рубеж...
Так в чем же мораль сей притчи, справедливо спросите вы?
Ох, дети, рассказчик я сам не слишком мудрый, но сдается мне следующее. Когда станете взрослыми, постарайтесь быть с собой в ладу. Век птичий столь короток. Не слушайте искусительных слов, особенно чужих! Не бойтесь прощать – это не поражение ваше, а победа. Оставайтесь с любимыми, даже если весь мир обернется против вас.
Помните: все, что нужно для счастья, уже есть у нас внутри.
Всем спокойной ночи!!