Бывает – читаешь незнакомый текст и никак не можешь запомнить его, а бывает идешь по незнакомой уолице и не можешь дорогу найти обратно. Памячть не цепкая. А бывает событие, которое врезается в память сразу и на всю жизнь. Как разрыв бомбы, как удар молнии, как гибель дорогого тебе человека, или встреча с чем то необычным или не типиченым, как порой говорят.
Я давно искал тему, постоянно меня волнующую. Отслужив три десятка лет в армии, нигде не воевал, и слава Богу, не довелось пережить состояние убийцы, даже если тебя обязала им стать Родина во имя высших государственных интересов. Но размышлял об этом постоянно, бесполкоили любопытство, с чего начинается момент переступления этой черты, отчаяния или страха? И что испытывает человек на поле боя, ко-гда понимает что сегодня могут унести его жизнь, или он сам возьмет чужую? Мои сослуживцы, которые воевали в Афгане говорили, сначала приходит состояние страха, потом отчаение, а пеотом становится уже все равно. Лишь бы выжить…
А потом представился случай побеседолвать с человеком, который много лет провоевал в горячий точках. С ним меня познакомил мой товарищ.
Володя, имя его понятно изменено, не выглядел Шварцнеггером, наоборот он был щуплым и низкорослым, лицо скуластое, выдается кадык, а в черных глазах читается настороженность.
Стараюсь быть до предела тактичнымю. Сказал что пишу книгу, и мне недостает некоторых фактов.
Так вы не журналист? А впрочем какое это импеет дело? Главное что напишете, и обо всем этом должны знать люди, которые не понимают что тоакое войцна…
В армию я пошел как все молодые парни, по призыву. До этьог8о жил с родителями в Привольном. Мы с дружкром часто ездили в Минводы, останавливалдись у знакомых, по вечерам ходили на «гоп-стоп». Научился бить головой в живот, вырывать из рук сумочки и убегать. По-том все это надоело. Вернулся домой, через несколько дней приносят по-вестку в армию. Сначала отправили в учебку, оттуда в Афган…Служил я в тылоаом обеспечении, был несколько раз в бою, когда сопровождали колонну. Конечно было страшно пальба, взрывы, трупы. Такое всегда нпе-приятно. Но сказывается коллективная спаайцка. Ответственность перед сослуживцами, боязнь прослыть трусом. В бою главное дуриком не высовываться, экономить патроны, чтобы тебе хватило до последнего, а дальше, что внутренний голос подскажет. Но командир у нас был опытный, из осетин, жесткий и справедливый, что оговорить во многом мы пацаны были ему обязаны жизнью.
Потом дембелдь, дружки. Работать я не хотел, не было специальности. Хотел было обратно в армию податься, но в военкомате знакомый отговорил. С Афгана войска выводят, перестройка, в войсках бародак начался. Но через дваа года я снова пришел проситься на сверхсрочную, банду, где я числился в рекитерах замели, и пока в тюрягу не упрятали надо было где то отсидеться.
На этот раз мне мповезло, учли что я научен ставить смины и отправили в саперную часть. Там меня пригласил особист и предложил дело, где нужен мой боевой опыт. В Чечне заваруха, если наведем там по-рядок, большие деньги пообещали.
Тогда казалось, что мы чеченцев сделаем. Куда им против регулярной армии? Но потом всю отвагу как водой смыло. После «душа» в Грозном драпали так, что пятки сверкали. На той войне я понял, что полководцы наши облажались в своих Ра счетах, а нас добровольцев кинули в пекло, меньше всего задумываясь выживем мы ва нем или нет. Это война совсем другая. В Афгане мы были монолитом, а в Чечне по сути дела лупились за деньги. О другом честно говоря уже не лдумалось.
Во вторую чеченскую я снова напрсился в добровольцы. Теперь то уже ситуация была другая, слушал передачи и читал газеты. Наши нау-чились воевать, а коли так то и я айда на войну.
Задачи были не сложными. Окружать селения, где по разведке сидели бандиты и заниматься очистками. Кто то нарывался на мину, кого то стреляли в спину, а мы братва мстили за своих парней. Заходили в хаты, собирали все ценное и в внещьмешки, пусть суки поживут в нищете, как наши родители… А тем, кто нам под руки попадали доставалось по полной. Не стеснялись, ведь сегодня я живой, а завтра меня прихлопнут. А тут тебе какая никая материальная компенсация. Менты нас потом строили, шманали… Но и мы не дураки, делали схроны, где золотишко и прочите драгоценности прятали. Да и среди ментов у нас были свои люди. Они тоже как и мы пришли родину от нечисти спасать…
По дороге домой я свое барахло проводницам продал. В целом приличная сумма получилась. Долго гулял, пока деньги не кончились…
Ты спрашиваешь, а героизм… А ты обколотых нарокотой героев не видел? Или опившихся водяры с утра? Да без этого ты на войне и дня не выдержишь. Нервы, знаешь не канат, да и мы не роботы. Нам бывалым было не привыкать, а молодежь сразу терялавсь. Ходили как зашибленные и в трясучке. Мы их всегда берегли. Чтобы когда нибудь девок по-пробовали, к матерям и отцам вернулись, внуков им наделали…
- Но теперь то уж все позади?
- Ты думаешь? Нет, ваххабиты так просто от Чечни не отступятся, им большие деньги за войну с Россией заплачена, значит таким как я будет работа.
- А сам то сейчас чем занимаешься?
- Я работаю в охране, пока что в охране… А на следующий год, прока возвраст позволяет в котрактники подамся, говоряд в Чечне бригаду разворачивают. Бойцы, а не салаги нужны. А может быть другое пред-ложение будент, чтоб в загранку уйти, где тебе не деревянные будут плалить а в инвалюте. Семьи у меня все равно нет да и не будет. Я бродяга по жизни. Риск конечно есть, но мне все равно. Полгода боевая работа, а потом куча бабок и ты сразу король, кабаки, девочки и Гавайи. Чем тебе не жизнь?
Володя нервно хохотнул, и уже по его виду было видно, что он был совершенно не в себе.
Трудно об этом рассказывать, но вы обо всем этом обязательно напишите. Сейчас вправду говорят, что армия стала рабоче-крестьянской. Интеллигентов я не видел на чеченской войне, так что забудь про патриотизм. Мы даже возвратившись домой были не поняты бюрократами долбанными. Рассчитать как следует и то не могли. "Фины" тянули до последнего. А мы получив боевые, прятались потом как тараканы по щелям, пока нам документы домой не выдадут. Не ровен час свои же за бабки грохнут. А жить в такие минуты ох как хочется. Девушку свою побаловать, отдохнуть, отлежаться на мягкой постели, чтобы все это гавно забыть.
Володя ушел, а я остался со своими мыслями и записями в блокноте. Вспомнил и известного российского демократа, который не уставал повторять, что России нужна профессиональная армия. Но вот отшумели политические страсти, и учтет ли новая власть допущенные ранее ошибки, когда экс президент ЬБорис Ельцин выступая перед генералитетом сказал, что надо бояться не внешней агрессии, она нам не угрожает, а внутренних врагов...
Я не пацифист. Тридцать лет, проведенные в армии научили меня всегда готовиться к войне и самым настоящим образом. Но к какой войне, отражению агрессора или братоубийственной, где рушатся всякие представления о достоинстве и чести?
… Российские войска выходили из Чечни. На станцию Минводы прибыл военный эшелон из Моздока. На перрон буквально вываливались пьяные, обросшие щетиной и грязных тельниках люди. На голове береты или косынки, завязанные по пиратски. А на поясах у каждого в ножнах ножи. Военная братва заполонила вокзал и близлежащие кафешки, был слышен пьяный хохот, отборный русский мат. А свидетели всего этого - гражданские лица застыли в оцепенении. Это было дыхание временно затаившейся войны, на которой действуют иные законы. Там властвует жестокость и ненависть к ближнему и идет свой расчет.
Берегитесь политиков, которые привыкли обманывать народ, им нужна только власть. А тех кто их туда направляет, они брезгливо называют электоратом.
Берегитесь войны, это очень плохая мамка. Она пьяная и беспощадная вольница, которой нечего терять, после нее остаются развалины и пожарища, исчезают люди.
Люди, берегитесь войны…