или интерпретации не нужны учебники
ДНЕВНИК СМИТА-30
«13» сентября 2010 г.
Метафизики очень ранимы, но именно им приходится бесконечно умирать – за бетонными блоками. Запредел оберегает себя от «существования», через порог сознания – человеческий, слишком человеческий порог. Или (скорее всего) наоборот, «существование» оберегает себя от забегания-вперед через порог сознания. Поэтому обычные люди к смерти, в момент смерти, с мыслью о смерти, к додумыванию до конца – не готовы. Но, погибая неожиданно, без «сознания», влет – гибнут не рассуждая, без подготовки – здесь вопросы снимаются? Нет «осмысления», «забегания» – нет и героизма. Или я не прав.
В произведении «Реванш» ты искал лингво-философские, территориальные, «географические» подходы, на «ураганных» формулировках – подходы к той картине жизни, которую методично, кадр за кадром, разворачиваешь в Дневниках. То есть... «Реванш» определил для себя как «подготовку ума», как сугубо личную (- подчеркиваю!) классику, матрицу или Плато, как стартовую «танцевальную» плошадку на Побережье...
Мимо валькирий проходит одинокий рейнджер – с факелом от медведей.
_________
Плутократы вышли из Metal-битвы с неслыханно раздутой репутацией «мучеников». Лихорадка Западного Нила. Каннибализм. Ответом на плутократические притязания стали:
лесные и морские пространства, свободные «от»; «дьявольский смех Печорина» – варяжские фьорды у северных берегов Европы, агрессивные маневры белых субмарин, белые герои на этих фьордах, в бункерах, в прибойной полосе; хозяева положения на Побережье – в тяжелых кованых Ультрас, черных рубашках, с прочно ухваченными стволами, с револьверами Кириллова («Бесы»), с дьявольской улыбкой (повторюсь). В нагрудных карманах фосфорные гранаты. Белый фосфор... не только ответ, – белый фосфор как воплощение. Развитие ситуации тянет на качественный голливудский сценарий, лесной сценарий. Так что один из вас пойдет за львом («Почтальон», 1997).
Дарвин и его личная, обезьянья теория, идейная мерзость, красный актив. Наверное, это он про себя писал. Шерстистоволосый, обдумывающий житье – это уже слишком. Шерстистоволосый, по Геккелю, не способен думать, но способен сжигать леса, – то есть резать основу души. В руках рейнджера шерстистоволосый понимает только и только лом. Тяжелая работа улучшает «психологию», не так ли? Парнокопытные (с роговым копытом), – они же так предсказуемы, в особенности при попадании горящей звездки. Страх перед опасным мясом охватил весь мир. Политика забоя скота не исключена.
Нюрнберг, конечно, был нужен и будет нужен. Следует внимательнее относиться к Теории! Со своим Шоссе в никуда. Между пьедесталом и виселицей. Образовалось полое пространство, в котором и оказались замурованные. Вот только на этот раз там уже не будет всех этих послевоенных воплей, вселенских страданий, the so-called hunters, распила мировых репараций Вена – Лос-Анджелес, выпячивания, стенаний и самоликвидаций. Даже геноцида. Сейчас очень много развелось жертв расовой дискриминации. Пора, наконец, поговорить серьезно. И о заглушках тоже. Болезнь сумасшедшей коровы (английские скоты напугали весь мир). Животные, нечеловеческие, «замороженные» ветви в философии – отсечь. Но оставить гигантские территории. Пешим маршем через отроги Урала. Клавиши сами должны выстукивать мелодии из полюбившихся вестернов. Боевик Шрапнель (Shrapnel).
Огонь стремительно (одиннадцать километров в час) прошел лес, но обошел Бункер белого человека. Прекрасна мысль о героическом («повседневном»), возможно постчеловеческом существовании как «способе быть живым»! В чем смысл отстрела тяжелых времен (так называемого «тяжелого» нечеловеческого «детства»), огневого контрнаступательного блицкрига? – в «переносе раздражения»: ...заставил не шевелиться и не грызть нас огнем.
– Какие проблемы?
– У меня нет «проблем». Проблемы у тебя, – так всегда отвечает герой, ангел (лесного ада), метафизик. – «Вам» будет уже не так весело, когда словите пулю и, соответственно, сдохнете.
– Мы туда ни за что не пойдем – в тупиковый, черный, вьетконговский тоннель.
– Эта тварь – вертящаяся смерть – выползла именно оттуда! и туда мы и пойдем.
Таяние ледяного покрова со скоростью пятнадцать километров в год, видимо, не остановить. Модель будущего – засушливая саванна, подобно огнемету выжигающая все в Округе. Так что столпам белой расы предстоит большая колонизация, колонизационное движение, Большая прогулка – вглубь глухих пространств.
Загрузка диалекта: древний скандинавский.
– Знаешь, наши аборигены путешествуют за тысячи миль – на юг, восток и запад, – но не на Север, потому что там ничего нет.
– Может, они недостаточно далеко заходили?
– Возможно. А что делает здесь человек, который живет так далеко, на севере? О тебе сплетничают все женщины – что ты из далеких мест, за ледяными пределами. Одна даже сказала: «Где обитают боги».
– А ты что думаешь?
– Я думаю... она была несколько пьяна.
(«Викинги», 2010)
.....
– Мой друг Томпсон, оружие увесистое, отличная пушка – ты странная и необыкновенная деталь местного пейзажа. Поющий свинец, распластанный свинец... и холодные прерии.
– Он твой родственник?
– Почему так, милая?
– У тебя взгляд остановился.
Все уже давно все поняли. Что подлинная жизнь – это музыка, война, арийская рулетка, мощные револьверы, мощные рывки вдоль Побережья Северного Ледовитого океана – к Блондинке-Метафизике, навстречу дикой ницшеанке. (Прошептала: – Я люблю тебя, амбициозного рейнджера. Я полюбила тебя, как только узнала о тебе...).