…Врагов было много. Очень много.
Он смотрел на приближающиеся темные фигуры, пришедшие из небытия, и молчал.
— Мы будем драться, да?
Глаза младшего, еще молодого и неопытного брата горели предвкушением судьбоносной битвы.
— Нет, Юстиниан, мы не будем драться, — ответил он, обнажая меч. — Мы будем умирать.
…Потом они умирали еще тысячи раз. И с каждой смертью врагов становилось всё больше, и были они злее, и убивали безжалостней.
***
Было 31 декабря. Последний предпраздничный день. Рабочие, закончив смену, спешили к проходным, а оттуда — в магазины и квартиры, наполненные новогодней суетой. Он миновал заводские ворота и остановился, с наслаждением вдыхая морозную тишину, почти забытую за механическим лязгом конвейера. Кто-то хлопнул его по плечу.
— Ты чего, Гаврилыч, домой не торопишься? Или жена не ждет?
— Давай, Гаврилыч, домой, а то Новый год пропустишь!
— Ага, — крикнул он вдогонку оживленным голосам, продолжая прислушиваться к чему-то неясному и далекому.
— Валерий Гаврилович! Нам, кажется, в одну сторону?
Он оглянулся. Рядом улыбался студент-практикант, назначенный к нему в ученики в начале недели. Вот ведь какой настырный!
— Ты чего, Юрок, домой не торопишься? — с досадой буркнул Гаврилыч. — Или жена не ждет?
Студент фыркнул, оценив шутку.
— А я не женат! — весело сообщил он.
До остановки дошли быстро. Автобус как всегда опаздывал, и пришлось все-таки идти пешком — оказалось, им, действительно, по пути.
…Они появились бесшумно и как бы из ниоткуда — сгорбленные бомжевато-расхлябанные фигуры. Запахло перегаром.
— Деньги давай! — вальяжно потребовал один из них.
Он смотрел им в глаза и удивлялся своему спокойствию. Наверное, такое уже было. Воспоминания приходили смутными силуэтами и таяли, не дожидаясь прозрения.
Их было много. Очень много.
— Мы будем драться, да?
Он вздрогнул и заглянул в лицо мальчишки, еще молодого и неопытного, горящего предвкушением… Чего? Судьбоносной битвы?..
— Да, мы будем драться! — ответил он и мысленно обнажил меч.
Всё закончилось быстро, и было даже легче, чем он ожидал. Темные фигуры, пришедшие из небытия, торопливо пятились, унося с собой остатки его страхов и горечь забытых поражений. Он потянулся взглядом вверх и захлебнулся от бездонно-чистого неба, принявшего их победу.
…Город возвращался медленно и незаметно. Улицы наполнялись прохожими и неоном. Горели светофоры, сигналили машины, а они продолжали стоять…
— Ну вот, сегодня мы победили.
Он и сам не знал, откуда пришла эта фраза, но почему-то был уверен, что стоящий рядом с ним человек всё понимает и чувствует такое же завершение бесконечно долгого и трудного пути.