… Каждый раз, когда я думаю о них, мне кажется, что они — рядом.
Наверное, это могут сказать все матери, чьи дети выросли и ушли в другую — уже свою жизнь. Все матери, чьи дети взрослели, защищенные постоянной заботой и лаской, получали знания, приобретали опыт под внимательно-любящим взглядом той, благодаря которой они появились на свет.
Счастливы женщины, которые смогли выполнить своё предназначение до конца. Мне же было суждено только на мгновение прикоснуться к этому счастью. Давать жизнь всегда тяжело. Особенно, если по каплям отбираешь свою. В какой-то момент,
в отчаянной вспышке безысходности и боли, начинает пульсировать мысль, что надо додышать, дотерпеть, дожить: главное, успеть до того, когда всё взорвётся, померкнет и уйдёт в никуда, разлетаясь миллионами безжизненно-ненужных молекул.
Главное — успеть…
Потом, много позже, когда сознание возвращается — медленно и неуклюже — приходят ощущения — такие же медленные и неуклюжие — и вдруг понимаешь, — тебя больше нет, а то, что лихорадочно и напряжённо всматривается в воспоминания — уже не ты, а незыблемое умиротворение огромной Вселенной, с нежной заботой и чуткой тревогой заглядывающее в жизнь оставленных, но бесконечно любимых детей. И вдруг понимаешь, что через сотни ушедших веков и миллиарды разделяющих километров они — твои дети, далекие и очень разные — с такой же заботой и любовью продолжают глядеть в твои внимательные, широко распахнутые для них материнские глаза…
…Когда от усталости закружилась голова, он оторвался от телескопа и задумчиво облокотился на спинку стула. Дверь открылась, впуская веселые голоса и дурманящие запахи еды.
— Папа, пора ужинать!
Сын проскакал по комнате и прильнул к телескопу.
— Ух, ты! Сколько звезд! А какие это созвездия?
— Парус, Корма, Киль, Компас …
Мальчишка восхищенно хмыкнул:
— Ого! Как части одного корабля.
— А это и был корабль, — мужчина подошел к окну и утонул в ночном, молчаливо-принимающем небе. — Корабль Арго. Древнейшее распавшееся созвездие.
— Корабль аргонавтов… Созвездие, которого нет…
— Этого — нет. Но видишь, оно, всё-таки, осталось. В других созвездиях. В других жизнях.
Он задумчиво замолчал, положив руку на плечо сына, а из окна на них продолжало смотреть и по-матерински улыбаться бездонное звёздное небо…