История одиннадцатая
О том, как плохо бывает начальнику, когда у него весёлые подчиненные.
Вы, вероятно, догадались, что начальник – это я. Да какой там начальник. В 1982 году работал на т/х «Остров Сибирякова» вторым штурманом и командовал составом своей вахты – двумя матросами-разгильдяями, которых хлебом не корми, дай кого-нибудь подколоть. И всё бы ничего, но у капитана была странная система общения со штурманами. В начале каждого рейса он выбирал себе козла отпущения из штурманского состава и третировал его до прихода в порт приписки. В этом рейсе таким козлом был выбран я… Я и так старался не встречаться лишний раз с капитаном, которого, кстати, уважал и относился к его «заскокам», как к неизбежности. Всё-равно, по приходу в порт основная часть сора из избы не выносилась и надо было очень постараться, чтобы бумаги на тебя пошли в «отдел по борьбе с моряками загранпавания». Вернее, это был отдел по работе с моряками, но получалась, в основном, борьба.
Я любил свою вахту. Не поймите меня неправильно, вовсе я не извращенец, но я любил свою вахту. По жизни я отработал вторым штурманом всего девять месяцев и это время было самым замечательным в моей морской практике. Так называемая «собачья вахта» с полуночи до четырёх утра мне очень нравилась. Корабль идёт через Океан, в рубке темно, стоишь у иллюминатора или у радара, наблюдаешь за навигационной обстановкой, а сам о чём-нибудь приятном думаешь или с вахтенными матросами за жизнь толкуешь. Ещё чай там или кофе. Капитан спит, экипаж спит, а ты - сам себе режиссёр. И днём вахта с двенадцати до шестнадцати тоже не пыльная. Начальство на адмиральский час после обеда залегает и опять же тишина и относительное спокойствие. Да и обязанностей на транспортах у вторых штурманов почти не было: остойчивость судна посчитать, да суточное донесение и погоду составить и радистам передать. В общем, красотишша!
Но эти двое – Сергей Чемоданов и Александр Дорошенко – матросы моей вахты, были сущим моим наказанием. Даже между собой они общались так, что я уходил из рубки на крыло мостика, чтобы не умереть от смеха. Да хорошо, если бы между собой… Но они цепляли всех и каждого и эти «все» и «каждые» не всегда могли оценить по достоинству их юмор и почему-то обижались. Компенсировать моральный ущерб, нанесённый ими членам экипажа, иногда приходилось мне.
У нас уборщица была. Лиля. Устроилась на судно, чтобы существенно пополнить и без того весомый счёт в одной из рижских сберкасс. А язык без костей. Не знаю, может это для потенциального будущего мужа приманка была. Или просто глупость. Но то, что у нее десять тысяч рублей на счету лежит, не знал, наверное, только комиссар (как шутка?). И носилась Лиля с этой информацией от штурмана к штурману и всё выспрашивала, сколько она за этот рейс заработает.
Как-то она пришла к нам на мостик узнать, что и как. Оба матроса посмотрели на меня и я вышел из рубки. Я уже знал, что они затевают очередную пакость. Но резонно решил, что пусть уж лучше без меня. Минут через десять Лиля пулей умчалась куда-то, а сразу после вахты меня пригласили на беседу к комиссару. В его каюте были капитан, старпом, профорг и еще какие-то при исполнении. Я ничего не понял из многократно каждым из них сказанного мне лично, но понял, что дело пахнет керосином и может закончится прикрытием на неопределённое время моей визы.
В то время Генсеком Латвии был товарищ Восс. Оказывается, мои бойцы сказали Лиле, что грядёт денежная реформа, рубли прекращают хождение по территории Латвийской ССР, а выпустят новые деньги, которые будут называться «воссики» в честь Хозяина маленькой, но гордой Республики. А деньги на вкладах до такого-то числа будут меняться на новые на сто процентов, до такого-то только на пятьдесят ну и так далее. Но только по заявлению вкладчика, заверенному его непосредственным начальником. Как вы сами догадались, первая дата была назначена на завтра. Лиля примчалась в радиорубку, схватила бланк радиограммы, составила срочно заявление, разбудила капитана, который мирно дрых в связи и по причине адмиральского часа, и начала ему втолковывать, что он – её начальство и должен подписать это заявление немедленно, чтобы Лиля не потеряла бешеную сумму и так далее. Капитан не очень молодой человек был. К тому же, латыш. Тут любому спросонья сразу не сообразить, что в Латвии денежная реформа началась. А здесь ещё и не на родном языке. В конце концов капитан окончательно «разбудился» и, выяснив, откуда Лиля получила эту информацию, прямиком отправился на мостик…
Визы меня не лишили, конечно, но осадок остался.
Не так уж и много времени спустя Лиля опять притараканилась на мостик пообщаться с моими гренадёрами. Надо сказать, что она была очень общительной и её принимали в любом обществе. Это без намёков на пошлость и прочие штучки. И поболтать с ней было интересно хотя бы потому, что она совершала своё первое плавание и лапшу на уши моряки её вешали с чрезмерным старанием. Через это все проходят. А у Лили и на берегу осталось огромное количество друзей и подруг. Дня не проходило, чтобы ей не пришло три-пять радиограмм.
Ну ладно, один раз на «воссиках» ты уже купилась, так какого же лешего ты опять клюёшь на однокоренной прикол?! Короче, во время этого посещения мостика Лиля узнала от моих клоунов (я предусмотрительно вышел на крыло), что Риги больше нет, что Рига переименована по имени Хозяина в Воссингтон и теперь, начиная с послезавтра, все письма, посылки, бандероли и радиограммы, адресованные в Ригу, приниматься вообще не будут и пропадут прямо-таки без вести. Лиля опять же пулей рванула с мостика, ворвалась в радиорубку, схватила кучу бланков радиограмм и через пару часов принесла около сорока радиограмм в разные адреса, но с одним и тем же текстом: «Адрес сменился, пишите не в Ригу, а в Воссингтон-20, до востребования, мне». Ну там, «целую» или ещё как…Радисты, надо сказать, вообще народ нервный. Постоянно токи высокой частоты прессуют и морзянка по ушам с утра до ночи. Они даже в мореходке регулярно с четвёртого этажа падали то в окно, то в лестничный пролёт. Им всегда за вредность сгущёнку давали! А тут ещё экипаж радиограммы пишет! Да не одну, а по сорок штук! Возмущенный начальник радиостанции пошел к капитану…
Про вызов в каюту к комиссару рассказывать?
У нас токарь был. Отличный токарь, между прочим! Роста, правда, метр с кепкой и на индейца похож. Ну и ладно. Он же не виноват, что ростом не вышел. С кем не бывает… У него другая проблема была- он градус не держал. А посиделки устраивал капитан частенько. То День Нетуна при пересечении Экватора, то советский праздник, то Новый Год, то вечер советско-кубинской дружбы. Экипаж за это относился к капитану с уважением и симпатией. Ну ладно, для кого посиделки, а для токаря сплошные повалялки. Полстакана тропического удовольствия (это мы так сухое вино называли, которое нам выдавали, когда судно находилось в тропиках) – и токарь уже под столом. Утром ничего не помнит, мается, а похмеляться боится по известной причине.
Новый 1983 год мы встречали на якоре на внутреннем рейде порта Сантьяго-де-Куба (это я просто так, для информации, чтобы романтизма немного добавить). В столовую команды я пришёл за пару часов до ночной вахты, веселье было в самом разгаре. Ну а как иначе: сначала в 16:00 по Москве Новый год встретили, потом пристально следили за его шествием по всем часовым поясам. В общем, когда я пришёл, токарь уже занял своё законное место под столом. Перед вахтой нам пить не положено, поэтому я поел всякой-разной вкуснятины и пошёл бдить. Ну,а после четырёх утра я со своей вахтой, состоящей из двух придурков, расслабился, не без этого.
1 января в 12:00, мучимый похмельной жаждой и нехорошим предчувствием, я опять заступил на вахту. Сергей и Александр тоже были не в лучшей форме. Мы заварили кофе, включили Высоцкого и сообща наблюдали, как эта сволочь – минутная стрелка – совсем не хочет перемещаться по циферблату. Потом ни с того, ни с сего на мостик пришёл токарь. До этого никогда не приходил. Но эти двое посмотрели на меня и я ушёл в очередной раз на крыло от греха подальше.
Не прошло и пяти минут, как токарь, согнувшись в три погибели, нетвёрдым шагом, хватаясь за поручни , ушёл с мостика. Даже через стекло я видел, что его лицо из смуглого стало абсолютно серым. Тоже мне, Чингачгук. Скорее – Чук и Гек! Я подумал, что ему пришёл очередной привет от Бодуна и не более. Мы ведь, моряки, ребята крепкие и медкомиссию проходим ежегодно. Мой вывод был неверным. Через очень небольшой промежуток времени, ну совсем небольшой, даже, можно сказать, крохотный, на мостик прибежал капитан, отстранил нас троих от вахты и выгнал из рубки.
Совершенно обескураженный, я спустился к себе в каюту, включил чайник и стал, как Штирлиц, анализировать ситуацию: перед вахтой не пил, после вахты не считается, на дневную вахту не опоздал, остойчивость посчитал, осадки носом и кормой совпадают с рассчётными… Чист вроде. Чайник закипеть не успел, как капитан меня вызывает на мостик. Там уже находились все, кому положено присутствовать на «разборе полётов». Так как капитан разрешил мне продолжать нести вахту, время понеслось стремительно. Кажый из присутствующих старался высказаться с максимальной отдачей, я же не успевал реагировать на поступающую от них информацию, язык мой присох к нёбу и я желал только одного – понять, в чём вина моя!!! Так и не понял. Понял только, что с капитанского крючка мне по гроб жизни не сорваться.
На ночой вахте всё выяснилось. Токарь пришёл попить чаю на мостик, так как в машинном отделении чайник перегорел, а из столовой его выгнали, потому что буфетчица устала и хотела спать. Он и пришёл к нам на мою беду. Между токарем и моими бойцами состоялась примерно такая беседа:
- Ну, как ты сегодня?
- Ох, мужики, погано мне. Сколько раз пытался не пить. Чайком побалуйте, а?
- Да ладно, мы же не звери, сейчас закипит, вот и подлечим. Ты нам пока расскажи в двух словах, чем у тебя эта фигня с капитаном закончилось?
- А чё капитан? Кто он, а кто я..
- Ты что,совсем не помнишь ни фига?
- Ребята, не пугайте, что случилось, блин?
- Ну ты даёшь!!! Ты же вчера с капитаном подрался!
- Не может быть, нам и делить то нечего!
- Ага, нечего! Ты врачиху за коленку погладил, а потом сказал, что ты давеча фланец выточил, так он и то глаже докторской ноги. А та в рёв. А капитан потребовал, чтобы ты извинился, причём немедленно!
- Зачем мне врачиха! Я холодец люблю, а врачиху, наоборот, терпеть не могу! Она мне на днях укол делала от простуды, так до сих пор шишка не рассосалась!
- Ты нам про свою шишку баки не пудри… Вы с капитаном из-за стола вышли, рядом встали. Не помнишь?
-…???...
- Ну ты ему и сказал, давай, мол выйдем, как мужики, только чур - до первой кровянки. И вы на корму пошли. Там ты его и пытался достать. А так как разница у вас в росте ровно двойная, ты подальше отошёл, разбежался, подпрыгнул и с лёта командиру в ухо заехал. А потом вас моряки растащили.
В этом месте токарь и посерел. А я думал, что Бодун. Вот он и пошёл к капитану извиняться, дескать, простите, товарищ капитан, что я Вас вчера в торец звезданул, не буду больше, мамой клянусь! Много бы отдал, что бы эту сцену увидеть воочию!
Впрочем, мне и так последствий хватило.
А ребята неплохие на моей вахте были. Честное слово, неплохие.
01.07.2010 рейд Нуакшота (Мавритания)