Бедный Алик

               

Сегодня мы с Палычем – водителем - охранником работаем на дежурке. Наша задача - объехать посты, где сотрудники команды Службы безопасности «Черномортранснефть» охраняют нефтяную магистраль, которая проложена в обход Чечни, и проверить их работу. Для меня это всегда лучше, нежели сидеть часами за пультом и отвечать на редкие телефонные звонки.
В салоне «Уаза» тепло и комфортно. Тихо зудит моторчик печки, нагоняя нагретый двигателем воздух. А на улице, висит, поедая лесопосадки и свежевспаханные поля, плотный как вата туман, отсекая от белой мглы заснеженные кроны огромных дубов, что выстроились вдоль дороги. Как я не люблю эту южную пору, именуемую концом декабря, небо буквально «писает» сверху, образуя серую мокреть в нагрузку с пронизывающим до костей холодом.
А сегодня, судя по всему, в канун Рождества прижал заморозок. Когда садились на базе в машину, он уже кусал кончики ушей и пальцы рук.
Противный и основательный казак Палыч не спешит подгонять своего железного «коня». Он делает свою работу подчеркнуто не спешно, и меня это бесит. Более того, я усматриваю определенные причины в его поведении. Тот факт, что мы едем на включенном передке, склоняет к мысли, что Палыч делает это специально. В конце дня бензина в баке будет ноль, но сам он меня, успеет слить из остатка как минимум 10 литров на личные нужды, лишив возможности как начальника караула лишний раз проехаться по маршрутам. Что поделать, все местные аборигены так устроены. В отличие от забайкальцев, которые не сильно то усердствуют в хозяйственных делах семьи, эти волокут в дом все, что плохо лежит, а  ГСМ, тем более – твердая валюта. 
На нас наплывает полотно дороги, которое отливает матовым светом в скупых лучах зимнего солнца. Медленно тянутся километры, а с ним и время, хотя так  хочется успеть вернуться на базу к обеду. В конце концов, мне автоползание надоело, и я начинаю прессовать Палыча:
- Все хорош. Отключай передок, и по газам… Один черт меня надуришь, - тыкаю пальцем в нерабочий датчик уровня бензина в баке.
Словно вирус вселился в наши командные «Уазики». На всех машинах не работают эти датчики. На их замену, видите ли, нет денег. Хотя вранье все это, и непонятно куда смотрит начальство?…
Палыч тоже психует. И тут, он вдруг плавно притормозив машину останавливается и заявляет:
- Вылазь…
- Это еще зачем?
- А просто так, вылезь и подыши свежим воздухом.
- Что за дурь?
- Василич, я прошу тебя, ну вылезь на минуту…
Я удивленный открываю дверцу, выскакиваю на дорогу и что это? Мои ноги разъезжаются, поскольку ступни элементарно скользят по льду. Вот тебе раз… На асфальт дороги оказывается настыла тонкая наледь, и потому Палыч оказался совершенно прав. Ехать по ней с отключенным передком, и на высокой скорости может только форменный идиот.
Дальше едем в томительной обстановке молчания, а довольный Палыч мурлыкает песню. Но потом в знак примирения предлагает:
- Василич расскажи что ни будь о Забайкалье.
И я рассказываю ему о том, какие у нас большие леса, чистые и глубокие озера, много степей, сопок и минеральной воды.
- Ну, это и у нас все есть…
- Да не скажи, более мутных рек, чем у вас я не видел. А до гор ваших ехать и ехать, да и абреки там злые живут.
- А зачем ты тогда к нам приехал?
- Замерз, потому и приехал.
- Вот то - то и оно. А еще у нас есть фрукты и овощи разные. Не хило живем?
- Да как сказать …
Но Палыч сел на своего любимого конька, и теперь он обязательно расскажет мне очередную интересную байку о местной жизни.
Я молчу,  навострив уши.

…До перестройки мы очень хорошо жили. На полях пшеница вызревала, у всех осенью была возможность, перед вывозом на колхозные тока, обеспечить прежде личные потребности в кормах.  Ставишь бутылку, две самогону шоферу, и считай у тебя запасено на зиму три тонны зерна. Хлеб мы выпекали сами, поросятам и домашней птице зерно парили, излишки пшеницы уходили на рынок. Ты обрати внимание, сейчас у самых полей в основном брошенные хутора стоят. Эти поселения мы тунеядовками называли. Жили там форменные бездельники, которые кормились исключительно за счет колхозных полей. А теперь эти земли – паи, берут в аренду фермеры, а их охраной милиция занимается, За что главный мент района с каждого фермера по 10 тонн зерна имеет. Хоть и накладно фермеру ему эти десять тонн зерна отдавать, да куда деваться. Зато и зернышка не пропадет. А главе района, слышь ты, те же фермеры ежегодно автомобиль «Жигули» в складчину покупают, чтобы он со своими комиссиями в их дела не совался.
Вот им обезлюдили тунеядовки после того, как колхозы распались.
А жили мы раньше действительно хорошо. Не было проблем с запчастями. Сломалась деталь, сдай ее на склад,  получи новую.
Село у нас тут есть, «Русское» … Чеченец рядом с ним жил, маленького росточка. А звали его бедным Аликом, потому что он носил латаные перелатаные штаны, галоши вместо ботинок и сапог на ноги обувал. И должность была у него маленькая – баранов колхозных пас. А сколько у него было баранов, так про то никто не знал. И куда он их продавал, тоже. Баранина тогда, не в пример нынешним ценам, совсем дешевым была, потому никто их, этих баранов, не считал.
Случалось в колхозе получку задерживали. Так председатель один надежный банк знал. Представляешь, занимал  деньги на неделю, две у… бедного Алика.
Вот как наш народ при коммунистах жил!
А потом Алик умер и слухи пошли. Раз у него родственников не было, значит он свои богатства где - то в земле зарыл. Многие тот клад ис-кали, но бесполезно, ничего не нашли. А чего искать? Самим работать надо. Баранина ныне – на полторы - две тысячи рублей туша тянет. Лиш-ний раз захочешь шашлыки сгоношить, сто раз подумаешь… Если и жи-вет народ сегодня, то исключительно за счет своего хозяйства, без него мы бы вымерли. Перед тем как устроиться в охрану, я пять лет безработным был.
Когда были колхозы, народ и горя не знал. А порушили их нерадивые начальники, когда решили свои фермерские хозяйства создать. В тихую приватизировали сельхозтехнику, брали земельные паи в аренду, обещая плату достойную, а получился пшик. Теперь ссылаются не неурожаи и налоги.
А народу куда деваться? Вот потому некоторые стали нефтью промышлять, из труб, которые мы с тобой охраняем, ее воруют и в специальные пункты сдают или варят в самоварах. За счет самопального бензина сельское хозяйство и выжило. Чеченский бензин и керосин по рублю за один литр шел.  Техника, конечно, летела, но зато было чем землю па-хать, и урожай снимать. И попробуй этих деятелей голыми руками взять. В Осетии, Дагестане, Ингушетии, только сунься – расстреляют или мин наставят. Это в нашем районе спокойно, хотя и местным начальникам, честно скажу,  на нужды народа плевать. Они научились только контролировать и брать взятки.
А если и поймают кого, так от силы дадут два года условно. И вообще я думаю, что воровство в России было всегда и останется навеки.

… Мы сползли с асфальтовой дороги на полевку и подъехали к останкам старой кошары.
- Вот здесь и жил Бедный Алик, царство ему небесное.
Еще цел фундамент, но в стенах зияют огромные бреши, которые образовались после изъятия пригодных саманных блоков. На остатках плетня торчат толстые прутья. Недалеко стоит разобранный до остова электрический трансформатор с короткими обрывками проводов. Все это окружают густые заросли крапивы.
- Палыч, а может бедный Алик отдал свои деньги своим собратьям для войны с федеральной властью?
- Может быть… - сумрачно ответил Палыч. - А хоть и воевали, мне то до этого что.  Чеченцы видать не зря воевали, не захотели больше терпеть власть, которой наплевать на нужды народов, и расплодила наглых и охочих до денег олигархов.  И мне власть такая не нужна…
Возвращались на базу в молчании. Каждый из нас думал о своем. А пролетающая мимо оттаявшая природа пучилась серыми проталинами в пустых полях, уползая через пологие бугры к границе с Дагестаном и  Чечней, навстречу к то и дело ныряющему в быстрые обрывки  серых туч тусклому зимнему солнцу.