Хаул. Хаку. Хаяо Миядзаки. Запишу это имя, чтобы не забыть (его написать в следующий раз).
В Cosmo прочитала, как зовут на самом деле, мультипликатора.... для меня он навсегда останется Хаулом и Хаку.
Все равно они нового там ничего не написали...о тех мультфильмах, что видела. Хотя "аниме" скорее привыкла считать сериалы, вроде "Сейлормун", и на них меня никогда не пробивало. Может быть, будь я младше?.. В одном еще автор статьи оказался прав: не нужно все валить в одну кучу. Там прошелся по паре – тройке имен и их мультам, с которыми, судя по описанию, не стоит сравнивать и Миядзаки. Потому что сказки, фантастика и реализм – все-таки немного разные вещи.
Но нового о нем не сказано. Зато сейчас мне припоминается что-то старое из «Ходячего замка». То, как Хаул стал Хаулом. По собственному желанию проглотившему (сейчас точно не помню) то ли блуждающий огонек, то ли падающую звезду (!) – огненного демона Кольцифера, а выплюнул уголек, который подкармливал дровами. Уголек поддерживал функционирование замка: довольно бредового, громоздкого, завораживающего сооружения. По сказке выходило, что они друг другу оба что-то дали. Кольцифер Хаулу волшебные способности, а Хаул поделился с Кольцифером своим сердцем. В конце сказки именно воссоединение уголька, уже почти погасшего, с Хаулом умирающим, возвращает Хаула к жизни и высвобождает сильного и безудержного Кольцифера.
Вообще, конечно, замок – это скорее ассоциация с мозговым чердаком, достаточно захламленным чердаком, недаром его в конце концов в буквальном смысле сносит и срывает.
И эта ассоциация со звездой, которая падает на голову, или в голову! Ключевое слово здесь «загордился». Хаул прежде всего горд и_ не себя- , а_ самолюбив. Недаром его демона зовут почти Люцифер. Взять хотя бы его заботу о собственной внешности. Хотя таким, какой он появился впервые, настолько проник именно этой внешностью ко мне в душу. Именно блондином (хотя я не люблю блондинов) идущим по воздуху. Его внешность была колоссально красива и волшебна. А как развенчивается этот комплекс и чем сопровождается. Это одно из самых поучительных мест всей истории. Иносказательно – реалистичных.
Эпиграфом к сказке можно было бы взять (подстрочником) всего одну фразу: «все они хороши» - это о тех, кто воюет и хочет воевать, независимо от того, твои это соотечественники или нет.
Хаул был гордецом и эгоистом в том, что свой волшебный дар использовал лишь для себя. Загадочнее Хаула здесь лишь королева, она же учительница чародеев. Да и ведьма Пустоши не до конца понятный субъект. Но сам Хаул очень (!) понятен.
Если бы опять же я выбирала трогательные моменты, то отнюдь не краску, сошедшую с волос, а перевоплотившегося и перевоспитавшегося Хаула. Ангел, пошедший на войну и ставший демоном. Оперившийся и покрывшийся чешуей и слизью. Правда, что же тут особенно отталкивающего? В облике нету, в поступках – они скорее восхищают. Презрение к своей красоте и внешности, готовность к жертвенности.
Когда Хаул начинает делать что-то для других, у него начинается что-то вроде болезни. Растут перья. Первыми страдают руки. Нечто подобное происходит, когда он красит волосы смешанной волшебной краской и становится не белокурым, а серо-буро-малиновым. У него начинается депрессия, он источает слизь, исходит ею, перестает на что-либо реагировать.
Он как бы впитывает и заражается какой-то дрянью. От нее набирает себе. Та же королева не есть полностью положительный персонаж, она воспитывает чародеев и отправляет их на войну и на гибель. Королева, возможно, имеет аналогию с родиной, воинский долг – это долг перед нею. Почему же не чувствую в этом персонаже источника добра? Потому что у Миядзаки смерть не прекрасна. Его герои могут страдать, но выживают и побеждают в борьбе.
Война – это болезнь. Ее признаки не только внешние, это еще и отупение чувств, раздражение, агрессия, тяга к самости и одиночеству. Наверное, трагедия Хаула еще и в том, что он не презирает свою красоту (как я написала раньше), а вместе с нею и красоту мира, разрушаемого на войне. Он переступает через нее, но не перестает помнить, каким был. Хаул знает о своем нынешнем уродстве – уродстве вояки, оно его тяготит. Но не воевать уже не может. Ему есть кого защищать (кроме себя). Война уродлива. Она калечит тело и душу, любая война.
20.12.2015 Смотрела "Ходячий замок" (на авось, вдруг, что снова почувствуется или поймется). Открытия за вчера были двоякими, с одной стороны, касаемо совместно нажитых тараканов влюбленной парочки и пониманием ролей некоих чародеек, вроде мадам Сулиман, а с другой - скорее уж воспоминаниями аутентичных переживаний Хаула.
И первым делом...хотя нет, все же первым делом внимание на себя обратила шляпка и деятельность Софи не покладая рук. Все уже удрали искать по городу Хаула, крадущего сердца, плевать, что там полно солдат и война в некотором смысле, а она все ягоды с лентами лепит к фетру, как будто в жизни нету ничего важнее. Я уж даже призадумалась, что она со своими интересами как-то изначально была более подготовленной к последующему повороту событий, то есть "волшебной на всю голову" (могла бы, например, быть на ее месте и шагать по воздуху об ручку с колдуном младшая сестра либо мамочка, каждая из которых красавица с кукольной мордашкой?)
Кстати, наличие солдат аукнулось дальше, и первым подвигом Хаула для Софи было как раз спасение ее от чужих липких домогательств. Я бы и сама тут влюбилась...в идеальную внешность юного героя. Вот оно. Роднившее и объединяющее чувство Софи с Хаулом: недовольство тем, как они выглядят для окружающих. Но ведь верно, вчера мне сразу стало не слишком комфортно ее видеть, я как-то впервые прочувствовала, что она нарочно дурнушка, то есть для сюжета фильма, нарисованная так мультипликаторами (ох, не случайно ее превратили в старуху... эта тетка - ведьма Пустоши - оказалась хоть и эгоисткой, но уж очень проницательной). Правда, мне "превращение" стало понятно чуть глубже. Софи - она не ребенок, по действиям, по мыслям, по образу жизни. Не хочешь развлекаться? Будь тем, в кого ты себя превратила сама. А как великолепно она доказала неприязнь к своему обличию натянутой на нос шляпкой! Между прочим, между прочим... у нее реально поначалу был нос, такой длинный острый, гротескно подчеркнутый при состаривании, что мне даже на какую-то минуту подумалось о еврейских корнях. А под конец у дамы вполне себе европейская внешность, носик чуть turned-up.
Хаул. ..Хаул тоже, блин, поменялся. При давнишнем, когдатошнем просмотре меня эта перемена в нем грузила и напрягала не меньше, чем его самого. Он ведь, будучи волшебным, был так прекрасен, прямо светился, не зря же запомнилась эта фраза про похищенное девичье сердце. А сейчас...ну, да. Хотя возмужал, вырос, что в основном было подчеркнуто лишь штрихами: "родным" темным цветом его волос (ага...вот однако отчего он мне так симпатичен!) да более низким тембром голоса.
И все же... Хаул? Хаул своим недовольством самим собой перенес таким образом в тень некоторые качества личности. Потерял свою целостность. И чтобы его собрать воедино, стала нужна война, ни много, ни мало. Война как средство, но не событие само по себе. Не зря же именно Сулиман (ох, и зауважала же я эту женщину после вчерашнего просмотра...) произнесла, что "пора ее заканчивать". Как раз когда Хаул определился... со своим оперением.
Что привело к такому важному открытию? Прежде всего сомнение в хаульском "бездушии". Если же он бессердечным такое вытворяет, то, что можно сказать тогда о реально существующих особях мужского пола... От покушения на убийство принявшей человечий облик ведьмы Пустоши уже просто потряхивало: я все ждала, что она вот-вот сожрет "милашку" Кольцифера (а заодно с ним и толику сердца Хаула). Да. Вторым шагом к пониманию стало это. Кольцифер принял не все сердце, лишь часть его.
Вот так тени достался Хаул настоящий, его естественная внешность, брюнетство, черты характера, стойкость, смелость. Он в принципе мужественность свою отдал, в угоду эстетству. А на виду остался игрушечный, выдуманный. Бегал все, прятался (от кого? от себя не спрячешься. ..)