«Хлеба и Зрелищ!» - требовал народ… Две самых насущных и необходимых
потребности со времён Древних ликийцев, которые даже на протяжении затяжных
войн не прекращали разыгрывать свои спектакли.
«Хлеба и Зрелищ!» - требовали греки и римляне… Огромные амфитеатры,
сооружённые в те далёкие времена, заполнялись зрителями, в ожидании
предстоящего действа.
В Древнем ликийском городе Мира, этот театр был рассчитан
на пять тысяч зрителей. Одновременно. Теперь такие рекорды сбора людей
в одночасье бьют разве что стадионы, на которых проходят футбольные матчи.
Мой амфитеатр много скромнее. Да и выглядит иначе.
Люди приходят сюда только по двум причинам. Но первая из них мне нравится больше.
Я сижу поодаль и лишь наблюдаю… Подготовительный этап неинтересен. Здесь заняты
лишь рабочие, как, впрочем, и в обыкновенном театре, когда готовится сцена,
освещение и декорации.
А вот потом начинается всё по-настоящему. Они приезжают на автобусе и на автомобилях.
Людей бывает совсем немного, как правило, несколько десятков человек.
Действие происходит всегда по одному и тому же сценарию. Но только от конкретного
случая зависит, с какой силой, и насколько искренне звучат последние слова,
сказанные в адрес героя, который больше никогда не «выйдет на сцену».
Именно здесь, на своём возвышении, я могу оценить искренность и лицемерие,
настоящее людское страдание и плохо скрытое притворство.
Я просто зритель
Я видел много. Боль, бьющую из сердца и ложь, идущую из каких-то тёмных
закоулков души.
Зачем? Так положено. Люди, слёзы, цветы и даже целые корзины невероятно ярких,
но ничем не пахнущих цветов. Их оставляют здесь, прямо на земле или камнях.
Ещё конфеты в блестящих обёртках... Как и в любом театре – слишком много бутафории.
После всего этого люди отправляются «на трапезу».
А я могу беспрепятственно приблизиться, и не торопясь рассмотреть,
насколько добротно устроено ещё одно новое место в этом моём амфитеатре.
Я здесь самый требовательный и искушённый зритель, потому что первый
появился здесь, больше других понимаю в таинстве, происходящем здесь
каждый Божий день.
Я стар, мудр и чёрен. Иногда, мне кажется, что я очень устал от
своего одиночества, но я всегда могу сорваться со своего насиженного
места и взлететь, широко раскинув крылья… И неважно, что они чёрные!
Я ворон.
Я сижу на кресте, с которого мне отлично видно всё, происходящее
на старом кладбище.
Я слишком долго жил и ещё буду жить. И я знаю чертовски много о
человеческой любви и смерти, что мне по праву хочется кричать вам об этом.
Но когда, в очередной раз я готов это сделать и открываю рот – вы лишь
презрительно морщитесь, услышав моё протяжное:
«Каа-арр!»
И ЭТО плата за ДОЛГУЮ жизнь и КРЫЛЬЯ за спиной…
13.09.2010.