Кавказ – это уже не география…
И.Иванов
Горячий ветер нерасчётливо взмахнул распахнувшимся вороном.
Тот компенсировал свой позор возмущённым воплем. И из-за этой малости еле успел убраться с пути дышащего дизельным жаром большегруза.
Шли тяжело. Дорога плавилась, пузырилась и уродским чёрным кружевом стекала вбок, по кайме. Вонючим дыханием отравляла воздух, который тоже плавился, слоился волнообразно, искажая всё вокруг до нереальности.
Выгоревший, мёртвый, казалось бы, лесок на обочине всё ещё дышал в сторону трассы клубами дыма.
Легковушки из-за прохладных тонированных стёкол беззвучно проклинали фуры, набившие в мягком асфальте колею.
Жара летом 2010 стояла небывалая.
Если бы только жара! На всём пути от Воронежа до Подмосковья их машину упорно, с двух сторон атаковали волны дыма от лесных пожаров. Брали в окружение, душили, сволочи, так что даже курить не хотелось!
Почти как те. О которых хотелось забыть навсегда. …Они тоже, как тот дым. Вроде и нет ничего – рукой не взять. А достали ведь, суки!
Игорь прикоснулся к шраму возле глаза и, завспоминавшись, чуть не выронил пластиковую бутылку. Иваныч, удерживая баранку левой, правой еле подхватил, расплескав воду по всей кабине.
- Да полей ты себе майку! И голову! Легче станет! Это у тебя от жары!
Собственная бурая майка опровергала его слова. Краска на ней была почти вся съедена потом. Если это «легче»…
- Ничо! Уже почти не болит.
Игорь с наслаждением потянулся и поиграл мышцами, будто проверяя их существование. Встряхнул головой.
- Я-ях-хо! Я вернулся, ребята! Живой! Теперь всё будет по-прежнему! Сколько тут осталось до Москвы?
Но синий баннер со стрелкой-закорючкой издевательски проинформировал: Воронеж – 500км, Ростов-на-Дону – 1000км, Кавказ 1500км.
- И тут Кавказ! Да что же это такое! Прям какое-то боевое преследование! Я ведь после демобилизации даже одежду сменил, а всё не скрыться!
- Как же ты от него скроешься, когда он впереди бежит? Тут понастроили кафе «Абхазия» да «Алания», там пошёл трак «Дагестан», вон вывеска «хаш». Кстати, у нас с тобой чай «Акбар» и вода «Архыз». Ты считаешь, навсегда ушёл с Кавказа, а он тебя здесь и поджидает! Расползся и обосновался, по-партизански. И такое впечатление, что навсегда!
- Да ладно тебе, «поджидает», «навсегда»! Хорош ворчать-то! Гля! Написано: река Непрядва. Река! А там лужок! Высохла! И бараны на дне пасутся! Во, жара даёт!
- Всё неправильно! Всё! Даже здесь! Написано одно, а на деле другое! Хоть не читай ничего совсем! И баранов здесь раньше не было. Коровы в Подмосковье паслись.
- Да какая разница! Коровы, бараны… Ты глянь, хорошо-то там как! Зелено!
- Гляну, если разгляжу через дым, чего там. Не федеральная трасса, а поле боя какое-то!
Щас, пост ГАИ проедем, будет ещё жёстче! Там впереди, говорят, торфяники горят! Представляешь, земля угольями проваливается! А внизу огонь! Во где жуть!
На посту, проступившем из дыма, взгляд Игоря зацепился за бронетранспортёр, накрытый маскировочной сеткой.
…Как тот, на котором он тогда увидел кровь. И, одуревший от взрыва, зачем-то начал вытирать её с ревущей машины рукавом.
А потом рассказывал об этом постаревшим родителям Генки и Олега в Ростове и в Воронеже. Он не знал, какими словами выпихнуть из своей головы ужас их страшной гибели. Какими словами утешить родителей. И поэтому просто говорил, говорил, говорил - первое, что приходило на ум. А они внимательно слушали его бред. И тихо плакали.
Ростов и Воронеж ему не понравились. Слишком красивые. Слишком солнечные и розовые. Тянуло домой, в прохладное Подмосковье. К Ясе. Не думал, что тут тоже эта дикая жара.
Он немного нервничал. За два года пришлось сменить несколько телефонов. Наверное, ей тоже, раз не отвечает. Ничего, осталось немного! Скоро! Скоро! Скоро! Таблетки погромыхивали кастаньетами.
В голове топталась дурацкая госпитальная песенка:
Я трассирую по трассам
С пулей в голове-ве-ве…
Иваныч внимательным взглядом обследовал его потное лицо. Его немного пугало то, что на движение реагировал только живой глаз Игоря. Казалось, парень жив только наполовину…
Игорь усмехнулся.
- Не боись! Пулю вынули! Вместо неё дали искусственный глаз и гору красивых таблеток. Пить их только забываю. Вот голова и болит.
- И правда, красивые! Дорогие, небось! Лучше б деньгами!
- И деньгами тоже.
Игорь порылся в спортивной сумке, достал подарочный коньяк.
- Это тебе, отец! Спасибо, что доставил! Мне тормозни вон на том повороте!
- Да ты что! Я не к тому! Не возьму я с тебя плату! Ты это своим родителям, домой вези!
- Нет у меня родителей. С тех пор, как они отдали меня туда «на перевоспитание», нет у меня родителей. И дома нет. Пока нет. Бери-бери, не боись, у меня ещё есть. Мне боевые выдали. И за контузию добавили.
Игорь окинул взглядом пригорок с редкими кучками жухлых кустов, похожий на бесприютное кладбище.
- Во, блин, везде кладбища мерещатся! Даже там, где их нет! Это меня уютненькие гробнички на обочинах так достали! Одна за другой, одна за другой! Клянусь, два года назад не было такого! Это ж сколько народу гибнет! Как на войне! Ещё взяли манеру разбитые машины на постаменты ставить! Так никаких нервов не хватит! Осталось только военное положение ввести! И Кавказ – forever!
Иваныч, прощаясь, встревожено задержал его руку в своей, хотел ещё сказать что-то. Но Игорь горел нетерпением. Он внутренне уже бежал. Скорей! Скорей! Скорей!
- Ох, парень! – Иваныч ворчал уже привычно. – Тут уж не Кавказ – forever! А Кавказ внутри нас!
Яськин дом был всё тот же, что и два года назад. Если бы не зной – до гудения в голове, и не волны задымления, так вообще, всё по-прежнему!
Штакетник палисадника, гулкий мосток через канаву. Две берёзки – стройненькие ножки. Сердце слёзно растаяло от глупого умиления.
Только у дома почему-то стоит чужая машина. 23 регион. И тут Кавказ подоспел! Да етить твою… Кто бы это мог быть?
Когда на крылечко вышла беременная Яська, ему показалось, что мир перевернулся. Но он не успел остановить бег тела навстречу ей. И сменить теперь уже неуместно счастливое выражение лица.
Дальше было ещё хуже. За её спиной из тёмного коридорчика раздались тяжёлые мужские шаги.
Очнулся он, избитый, будто изломанный, на обочине дороги, на сухой траве. В голове игольчатыми искрами посверкивал вздорный Яськин голосок.
- Как ты себе это представляешь? …Ну, нет уж! …Только попробуй!
От усилия слить воедино любимый голос и его враждебные интонации - в голове, гневно бухая, болью насупилась чёрная туча.
Тучи стягивались и на небе. А он снизу смотрел на них.
Земля за это знойное лето высохла до того, что казалась пористо-невесомой. Дополнительную воздушную лёгкость ей придавало светлое кружево новой автомобильной развязки.
А небо, тяжело-свинцового цвета, напротив, выглядело надёжно, хоть ходи по нему. Оно всей своей тяжестью так и норовило опрокинуться книзу.
Обеими руками Игорь схватился за гудящую огромной болью голову.
- Нет-нет… Надо держаться…Скорей бы дождь, может легче станет…
Над трассой, там, где всегда был переход к расписному ларьку «ТУЛЬСКИЕ ПРЯНИКИ», жаркое асфальтовое марево. Ничего не разобрать! Всё непонятно! Но его единственный глаз в мучительном поиске всё же нашарил единственный выход!
Ну, конечно же! Сквозь задымление - как это никто не видит! - прорезалась вывеска …«ТУЛЬСКОЕ ОРУЖИЕ»!
…Зыбкие фигуры в защитном с калашами - стоят наизготовку!
…Так это ж Генка с Олегом!
…Зовут!
Игорёк с облегчением взмахнул рукой.
- Ребята! Пацаны! Я к вам! И мне защиту и калаш возьмите! Мы ж вместе! Как на Кавказе!
Пошатываясь, снял с себя крест, поцеловал, положил на пыльную траву. Пошарил в карманах. Ничего, кроме погромыхивающих пузырьков с таблетками, которые он не принимал уже три дня. Зачем-то положил их рядом с крестом.
Сморгнул слёзы и боком шагнул на дорогу. Последнее, что увидел его глаз – слова на двух вывесках рядом: ПИВО ТЁПЛОЕ.
Что-то внутри возмущённо вздыбилось, память выщелкнула водилу Иваныча с его «всё неправильно – хоть не читай!». Но было уже поздно, его бедная голова уже оторвалась от реальности. В неё по-хозяйски ввинтились звуки двигателя бронетранспортёра, работающего на пределе…
Дымная пелена пыхнула навстречу нестерпимым жаром, и дорога, совершенно так, как рассказывал Иваныч, вдруг зардевшись раскалёнными углями, провалилась под ним в огненный ад.
***
Продавщица пива из села Тёплое встрепенулась на резкий звук удара со стороны трассы.
- Опять авария! Придётся переходить дорогу по дальнему переходу!
Она одёрнула на круглых коленках сарафан из весёленького ситчика, отмахнувшись от назойливого комара.
- Слава Богу, конец дня. Надо не забыть взять сосиски из холодильника. И включить ночную вывеску мотеля.
Закат стремительно заплыл безмерным лиловым синяком. А яркая вывеска «КАВКАЗ – FOREVER!» как всегда аккуратно выкусила из тьмы свою долю крови...