Часть 11.
«Фестиваль 2000»
(Первый вечер)
Небольшое отступление:
Свою балладу "Пересвет" я сочинял, наверное, месяца два, предварительно прочитав массу литературы и углубившись мысленно в обстановку, время и эпоху тех лет, когда происходила Куликовская битва. В своем воображении я ставил себя на место героев баллады, которую предстояло написать. Потом баллада родилась буквально за три дня. Когда текст и музыка были готовы, опробованы и отработаны, мне песня нравилась несколько недель. Потом ушла. Куда ушла? Не знаю. Может, это я ушел от нее? Почему же мы расстаемся с песнями?
Прибывшие участники фестиваля быстро освоились. По-видимому, многие бывали здесь уже не раз, поскольку этот фестиваль, как оказалось, проводится здесь каждый год, и только мы не знали о его существовании, хотя живем рядом, и только благодаря Косте Великандо случайно попали сюда.
Все, кто прибыл, получили постели и разбрелись по своим домикам. Лагерь ожил. Такая масса людей сразу превратила тихую турбазу в веселый балаган. Естественно, все в первую очередь потянулись на кухню ставить чайники, варить "Мивину", жарить картошку, кто-то уже варил борщ... На турбазе для отдыха души и тела были все условия. На кухне – газовые плиты, вода из кранов, столы, посуда, в общем, все удобства. "Удобства", кстати, тоже имелись, и даже в двух местах.
Мы не отставали от других участников в плане что-то приготовить, тем более что приближалось время ужина. Свежий воздух! Это что-то да значит. Сварили себе "Мивину" - быстро и сердито, остальное: колбаса, сало, огурцы, редиска - это у нас было все с большим запасом. Итак, основательно еще раз подкрепившись, и еще раз отметив прибытие, мы собрались идти на концерт гостей фестиваля, как было объявлено в программе. Сначала думали, что будут какие-то знаменитости, маститые лауреаты каких-то конкурсов. Но оказалось, что гостями здесь называют вообще всех, кто приехал на фестиваль. И нас в том числе. Слышим - настраивают микрофоны, звучит гитара. Пришел Сергей, уже почти "готовый", но еще улыбается и на ногах. Попросил у меня гитару, сказал, что будет сейчас выступать на сцене в концерте гостей.
Я вручил ему свою гитару, и мы всей своей компанией пошли ближе к эстраде, где уже собирались прибывшие на фестиваль и гости, и участники, и организаторы, и даже, наверное, вообще какие-то посторонние лица, просто отдыхающие. Почти половина всех собравшихся были со своими гитарами. Я видел детей, человек десять, в возрасте десяти - двенадцати лет, приехавших из Харькова с клубом детской авторской песни. Большинство из них также были с гитарами.
Погода стояла теплая. Светили прожектора, и лампы горели по всей турбазе и на эстраде, было все хорошо видно. Кто расположился на траве перед эстрадой, на куртках, на надувных подушках, кто просто так. Многие стояли и слушали, что же будет дальше.
Концерт гостей открыла Ира Федорова - руководитель детского клуба авторской песни из Харькова. Выйдя на сцену, она поприветствовала всех участников и гостей фестиваля, пожелала всем успехов в конкурсе, который должен был состояться на следующий день. Затем полилась песня. Она пела свои песни под гитару, аккомпанируя себе при этом. Ее песни мне понравились и казались типичными бардовскими, выполненными на довольно высоком уровне, как по тексту, так и по мелодии, и по технике аккомпанемента.
Потом выступали по очереди практически все, кому было не лень. Детский клуб выступил со своими детскими песенками про птичек, ежиков и зайчиков. Общее впечатление от этих выступлений было неопределенное, только два или три человека привлекли мое внимание. Потом появился на сцене Сергей Кощак. Как резко отличались его песни от песен всех остальных участников! Их хотелось слушать еще и еще. Усиленные от микрофонов через динамики звуки его голоса и гитары заставляли звучать наши сердца. Я растворялся в этих звуках и испытывал величайшее удовольствие и наслаждение. Вот это кайф! Вот это песни! Он спел три песни. Собственно для меня это были единственные вещи за весь вечер, которые стоило послушать. Были еще несколько исполнителей, заслуживающих внимания, но все же от них было не такое сильное впечатление, как от песен Сергея Кощака. Может, это было мое субъективное мнение, поскольку со стороны других зрителей, судя по их реакции, Сергей не произвел на них такого сильного впечатления, как на меня.
Концерт гостей продолжался два часа. Уже, когда вроде бы все выступили и ведущий Андрей Жарков перестал вызывать желающих, ко мне обратился какой-то мужик интеллигентного вида, который стоял рядом с нами на поляне, с вопросом: "А почему вы не выступаете?". Я ответил, что нас как-то никто не приглашал. Он сказал, что для этого особого приглашения не надо, спросил, откуда мы, и, когда узнал, что мы из Лисичанска, тогда быстро поднялся на сцену и что-то сказал ведущему. И вот уже объявляют нас: "Сейчас перед вами выступят гости из Лисичанска". Деваться некуда, я беру свою гитару у Сергея Кощака, который в это время разгуливал по площадке после своего выступления, используя музыкальный инструмент в качестве опоры, чтобы не свалиться от избытка в крови принятого допинга, и выхожу на сцену. Пелось хорошо, звучание было чистым, реакция зрителей после моего выступления ничем не отличалась от реакции, когда пели другие участники. То есть, я как бы слился с общей массой выступающих. Спев своего "Пересвета", в конце я крикнул: "Привет всем участникам от города Лисичанска!"
После того как я сбежал со сцены, концерт закончился. Все стали расходиться по своим домикам. Ко мне подошел тот мужик, который вытолкнул меня на сцену и, как потом оказалось, это был член конкурсного жюри, сказал, что моя песня ему понравилась, и текст, и гармонический рисунок, а он, мол, немножко разбирается в этом. Ну, думаю, ладно, если грамотный человек похвалил, значит, все в порядке. Это все-таки премьера моей песни.
Часть 12.
«Фестиваль 2000»
(Первая ночь на турбазе)
Небольшое отступление:
Кто знает - что такое спирулина? Это - травка, водоросль. Очень распространена в Японии. Очень целебная. Помогает в борьбе с новообразованиями, если употреблять ее длительно и в достаточных количествах. Но она дорогая, поскольку у нас ее выращивают в искусственных водоемах. На этом можно сделать бизнес. "А причем здесь авторская песня?" - спросите Вы. Авторская песня здесь ни причем.
Время близилось к одиннадцати часам вечера, пора было готовиться идти спать, что мы и сделали, направившись в свой домик. Еще жахнули для крепости сна и собрались укладываться в койки, да не тут-то было. Пока мы слушали концерт и выступали, в это время Валера Кихтенко встретил своих друзей, которые к авторской песне никакого отношения не имели, а просто болтались без дела и случайно оказались на нашей турбазе. Эти "друзья" оказались бизнесменами, занимающимися продажей спирулины. Валера по доброте душевной, договорившись со сторожем, поселил своих друзей, где были мальчики и девочки, в нашем же домике, только на втором этаже, над нами. Поскольку слышимость была идеальная, то всю ночь мы вынуждены были слушать, как развлекаются Валерины друзья. Только под утро они угомонились, сорвав нам отдых полностью. А утром лежи - не лежи, глаза закрывай - не закрывай, поскольку утро пришло - надо вставать. Фактически мы спали в эту ночь не более двух часов. Утром у меня голова была такая тупая, что только об стенку ею колотить. Потом, после разминки, умывания и крепкого чая мы кое-как пришли в норму. Было восемь часов, друзья Валеры наверху после бурной ночи крепко спали, а нам надо было готовиться к конкурсному концерту.
Часть 13.
«Фестиваль 2000»
(Явление "Христа" народу)
Небольшое отступление:
Как пишутся песни? Первая песня мне приснилась. Отчетливо помню: лес, палатки, туристы. На рельсах железной дороги (откуда бы ей тут взяться?) стоит парень с гитарой, поет песню. Туристы собираются, уходят, парень продолжает петь. Сон кончился. Вскакиваю с постели, бегу на кухню, ищу бумагу, ручку. Чувствую, как слова песни быстро испаряются из моей головы, исчезают как дым, и я едва успеваю записать только две строчки припева:
"И зимой наступит лето,
В этом домике вдвоем..."
Что дальше - уже не помню. Осталось ощущение, что песня веселая и про туристов. Пришлось придумывать остальной текст самому. Вот так я написал первую песню.
Вадим куда-то вышел, потом вдруг влетает со странным известием:
- Великандо идет!
- Какой Великандо? Это Костя, что ли? Так ведь он же остался в Лисичанске, и ехать на фестиваль не собирался.
Выглядываю в окно. Точно - плетется Костя Великандо в своей экстравагантной оборванной одежде типа, а ля хиппи, с гитарой, которую использует вместо костыля, вместо другого костыля ему служила рука Иры Федоровой, девушки из Харькова. Глядим - направляются к нашему домику. Вот уж действительно - явление "Христа" народу.
Мы повыскакивали из домика, очень обрадованные появлением Кости. Макаренко принял эстафету от Ирины Федоровой, я забрал у него гитару из рук, завели его к себе в домик и усадили на самое почетное место. Он, довольный, радостный не меньше нас. Мы засыпали его вопросами: что, как и откуда? Налили ему согреться, подвинули к нему всю закуску, что была на столе, напоили чаем. Пока он завтракал, то успел рассказать о своих приключениях, как добирался из Лисичанска до турбазы. Как рвался на фестиваль. Все-таки сыграло ретивое! Не утерпел наш Костя, не усидел на месте, несмотря на свои ноги, полетел за нами вдогонку, чего мы, собственно, не ожидали. Вот уж - настоящий орел!
Часть 14.
«Голгофа»
(Пожар)
Небольшое отступление:
Когда передо мной раскрывается мир души другого человека, мне интересно, что же за этим последует. Однажды в голову пришла идея познакомить Костю с моей женой и дочерью, тогда еще студенткой первого курса. Я им просто сказал: "Давай сходим к Косте. "Они ответили: "Давай!" По моим рассказам дамы составили своеобразный облик Кости - такого интересного, талантливого человека, творящего "Прекрасное".
И что же получилось? Пока с ним созванивались по телефону, он был трезвый. Когда к нему приехали, он уже еле ворочал языком. За весь вечер спел всего две песни. Больше мои женщины ездить к нему желания не изъявляли.
Он проснулся средь ночи. Что-то на кухне громко трещало. Трудно было дышать, пахло дымом и гарью и горелой пластмассой. Сквозь перегородку он увидел на кухне языки пламени. Горел парашют, растянутый под потолком на кухне вместо абажура для лампочки. Горел кухонный стол и настенные шкафчики с посудой и остатками скудных припасов. Огонь уверенно пожирал кухонную обстановку: мебель, стулья, холодильник, книги, журналы, картины. Мелькнула мысль: "А ведь это пожар".
И ужас всего случившегося полоснул по нервам. Надо было что-то делать: или спасаться самому, или пытаться затушить очаг загорания, пока огонь не перешел на коридор и жилую комнату. Стащив с дивана руками непослушные ноги, которые не слушались с тех пор, как он себя помнил, он попытался встать, но волнение отняло у него последние силы. С трудом, перебравшись на передвижной стульчик, помогая себе руками, одетый только в то, в чем спал, он, задыхаясь от дыма, с трудом добрался до ванной, чтобы набрать воды. Вода шла почему-то из всех кранов только горячая. Набрав в ведро этой горячей воды, он, с трудом передвигаясь на своей табуреточке, волоча непослушные ноги и ведро с водой, двинулся на кухню, где уже вовсю бушевало пламя. Добравшись до кухни, он, едва приподнявшись со стульчика, пытался из ведра плеснуть водой на огонь. Ведро выскользнуло из его рук, обдав его самого кипятком, причинив дополнительные страдания, не погасив огонь ни в малейшей степени. Вот тут в нем вспыхнуло отчаяние. Он бросился звать на помощь соседей. Бросился - это сильно сказано. Все происходило как в замедленной съемке - он тащился по коридору на стульчике, толкаясь руками от пола и стен, двигая свои непослушные ноги впереди. Кое-как выбрался на лестничную площадку. Долго не мог достучаться до соседей, которые мирно спали, ни о чем не подозревая. Потом они долго не могли понять, чего же от них хочет этот беспокойный человек, инвалид на стульчике с колесиками. Потом они почему-то вообще закрыли дверь у Кости перед носом, обругав его пьяной скотиной, которая не дает им спать.
"Так ведь пожар!" - пытался он разбудить их сознание.
А время шло, драгоценное время, когда еще можно было общими усилиями загасить огонь на кухне и не дать ему сожрать всю Костину квартиру. Эх, какая это была квартира! Полки с книгами, довольно редкими, пластинки, магнитофонные ленты, кассеты, печатающая машинка, фотографии, гитара, в общем, все, что за долгие годы собирала эта беспокойная душа, посвятившая себя поэзии, литературе и авторской песне.
Потом приехали пожарные, залили всю квартиру водой, погасили огонь, но тот уже успел сделать свое черное дело. Кухня, коридор, половина комнаты и все, что в них было, превратились в груды горелого мусора. Стекла на окнах лопнули и осыпались, штукатурка от стен отвалилась. Печальное было зрелище.
Когда мы узнали, через три дня о случившемся, приехали после работы вечером к Косте и увидели такую картину: дверь не заперта, но и не открывается, что-то мешало с другой стороны. С трудом нам удалось протиснуться внутрь квартиры. Темно, ничего не видно. Под ногами хрустит битое стекло, и ноги вязнут в мокрой осыпавшейся штукатурке. Не понимая, где мы находимся, на ощупь продвигаемся дальше по коридору. Все вокруг в саже, пахнет горелым. Это был какой-то кошмар.
Где-то в глубине квартиры видим проблески света. Костя лежит на своем излюбленном диване, который чудом не сгорел, одетый в какое-то тряпье, что осталось у него после пожара. Горит свечка, рядом стоит бутылка, какие-то жалкие остатки закуски вроде кильки, и тишина. Костя спит. Свечка горит, мигает пламя, которое колеблется от легкого ветерка, гуляющего по сгоревшей квартире от разбитых окон.
Кричим: "Костя, ты живой?!" Он мгновенно проснулся, оглянулся, кто же кричит, узнал нас, обрадовался, пригласил проходить. На наш вопрос, что же случилось, давай восторженно описывать свое сражение с огнем, весь процесс пожара от начала до конца, со всеми подробностями, при этом шутил и так красочно все расписывал, что ему самому было весело.
По принципу – я смеюсь, иначе мне пришлось бы заплакать. Единственное, о чем он говорил с сожалением - это о том, что сгорела его любимая гитара, с которой он объехал полстраны, путешествуя по фестивалям.