Вдовец Черемухин вчера утром порубил всю свою библиотеку. Страшно было видеть замах Черемухина от плеча, над лежащей на чурбане для колки дров, книгой. И слышать его резкое «хак», когда в миллиметре от большого пальца левой руки Черемухина, падало лезвие острого как бритва, плотницкого топора. Этим топором, доставшимся Черемухину от отца, а тому от деда было сработана половина домов в деревне. На стершимся от долголетия тулове обуха еще видно было клеймо – соболь, а самому топору были не страшны даже пихтовые сучки, не уступавшие в твердости гвоздям. С легкостью необычайной он перерубал книжки поперек переплета. Казненные таким образом книги, Черемухин укладывал в дровяник, рядом с растопочным материалом, мелко наколотыми полешками лиственницы и корьем березы.
- Что же ты так-то Дмитрич? – Спрашивали его соседи и осуждающе качали головой, - не ладно ведь так-то.
- А что ладно-то, а что? – Черемухин ощеривал свои мелкие зубы и брызгал слюной, - это ладно, когда всю жизнь прожил вымыслами? Это ладно, когда себя не знавши живешь?
Э да что вам говорить. Во сне живете и не хотите проснуться.
Его вечный оппонент Лапшов, по своему обыкновению, подначивал Черемухина.
- Ну, теперь ты проснулся, едрена хать! Теперь, значит, будет в нашей деревне хоть один человек не спящий.
- Будет, будет, - поддакивал ему Черемухин и угрожающе, в растяжку обещал:
- Я вас чертей разбужу.
Прошел год с той памятной рубки книг, а по всему было видно, что Черемухин своей угрозы не сдержал. Ни кого не разбудил. Люди, как читали книжки, так и продолжали читать, а особо любители книжного чтения, сожалели о порубленной библиотеке Черемухина потому, как – знатная то была библиотека!
Между тем сам Черемухин продолжал своё существование тем, что плотницкое дело кормило, поило и одевало его. Если бы не зараза Лапшов, то всё было бы так, как будто Черемухин никогда не рубил своих книг на дворе, но Лапшов, то есть Генка, не давал ему прохода и все время напоминал Черемухину, что де он обещал всех разбудить.
Ну и довел человека до озверения. А что вы хотите? Если в здравом уме и памяти человек рубит книги, то долго ли такого человека довести до озверения? Думаю, что нет, потому как в душе своей он уже предуготовлен к зверству.
Так вот в летнюю пору, когда дети Лапшова были в пионерлагере, или как он там по нынешнему называется, Черемухин подпалил его дом. Днем и подпалил, когда там ни кого не было. Смертоубийства наверное не хотел.
А потом как обычно был суд и Черемухин теперь плотницким ремеслом обихаживает лагерную зону, вот только срубить новый дом Лапшову, взамен сожженного, некому стало.
Конечно, были мужики в деревне, да все ловки на подхвате.
Потому и Лапшову упрек:
- Ты бы язык придержал, так с домом бы был. А сейчас что?
И видя его растерянность и недоумение, добавляли:
- Вот то-то же!