Его рванули за обе половины резко, так что он сначала и не понял, что стал не пакетом, а полиэтиленовой тряпкой. Нет, ему не было больно физически, однако душа неприятно заныла – он стал бесформенным непроницаемым полотном. На него сели двое, парень и девушка. Их попы, прислонившись, друг к другу, ерзали, словно на углях. Влюбленная парочка целовалась, прижималась, руки ее скользили по разным частям тела противоположного по половому признаку субъекта, а уродец - пакет чувствовал новое предназначение всем своим существом.
Где-то вспорхнула птичка, испугавшаяся ритуального танца молодых людей.
Зашуршал муравей, тащивший какой-то камешек. Солнце скрылось за деревьями, перестав разогревать тело полотна. Парочка еще шуршала его телом об сосновые иголки, а пакету стало уже грустно. Он лежал обескровленный, обессиленный и стонал под ягодицами влюбленных. Неожиданно они поднялись и обнявшись пошли восвояси.
А уродливый полиэтилен остался лежать под березой. По нему ползали мураши, вечные труженики леса.
Неожиданно легко приземлился лист. Он переминался с бока на бок под дуновением ветра, а вскоре и слетел на траву.
Пошел дождь, разорванному пакету стало зябко. Он покоился на земле, чувствуя себя лишним, словно сигарета на клумбе. Прошло несколько дней.
Пакет покрылся листьями, сосновыми иголками, края его топорщились в разные стороны. Ему было холодно и одиноко. Проходящий мимо человек неожиданно пнул его ногой, и пакет, помахивая своим телом, улетел в овраг. Там было тяжело дышать от смрада пивных бутылок, колбасных оболочек, банок рыбных консервов. Но судьба уготовила ему гниение на десятки лет в этой яме.
Он не понимал смысл такой жизни, и каждый день ждал смерти. Наука шептала, что его жизнь будет не меньше пятидесяти лет, а это не меньше двадцати тысяч дней!
Ему предстояла пережить много мучительных суток, не понимая собственной вины за все произошедшее.