Этот рассказ посвящаю своему Учителю Дмитрию Ерофеевичу Огороднову с любовью, преклонением, осознанием того Великого дела, которому он до сих пор отдает всего себя.
Часть I
Дмитрий Ерофеевич является создателем уникальной методики КМПВ (комплексного музыкально-певческого воспитания), которая буквально перевернула традиционные представления о вокальной работе с детьми, перевела преподавание с эмпирически-эмоционального уровня на научную основу.
Путь к созданию методики был непростым.
Что было сначала? Сначала был Ростов Великий, дружная семья, состоявшая из отца, матери и восьмерых детей (Дмитрий – самый младший). Была страстная тяга к музыке, игра на всевозможных инструментах: мандолине, балалайке, гитаре, аккордеоне, кларнете, фортепиано.
Потом неожиданный поворот – поступление в Ленинградский горный институт. Едва он закончил институт, как началась война. Дмитрий Ерофевеевич ушел на фронт, служил в саперных войсках, был ранен, контужен, награжден Орденом Красной Звезды. Умудрился в тяжелейших условиях создать из солдат духовой оркестр, поднимая у людей душевные силы, веру в жизнь.
После окончания войны началась работа в Главной геофизической обсерватории СССР заведующим павильоном атмосферного электричества. И тут молодой специалист-фронтовик не расстается с музыкой – организовал по просьбе сотрудников обсерватории детский хор. Решил получить музыкальное образование и окончил Ленинградскую вечернюю музыкальную школу для взрослых им. Римского-Корсакова.
И окончательно выбрал стезю учителя пения, уехал работать в сельскую школу села Лопухинки. Параллельно шла учеба на заочном отделении Педагогического института им. Герцена по педагогической и хоровой специальностям.
Затем – 17 лет Дмитрий Ерофеевич ведет уроки пения в Гатчинской школе-интернате. Работа с детьми, не умеющими петь, натолкнула его на создание ряда упражнений, помогающих процессу обучения.
Система упражнений выросла со временем в научно-обоснованную методику КМПВ. Постепенно методика стала завоевывать популярность, находить последователей, распространяться по России, за рубежом. Д. Е. Огороднов получил звание «Учитель-методист» и значок «Отличник народного просвещения». Написал книгу «Музыкально-певческое воспитание в общеобразовательной школе», выдержавшую три издания, брошюру «Вокально-певческое воспитание в ансамбле».
Многие годы Дмитрий Ерофеевич вел активную просветительскую деятельность, проводил семинары в городах России, Украины, Германии. Хоровые коллективы, работавшие по его методике, становились лауреатами российских и зарубежных конкурсов.
Мы, его ученики, с радостью принимали приглашения Учителя участвовать в семинарах, где бы они не проходили: в Москве, Екатеринбурге, Самаре, Симферополе, Волжском, Уфе. Каждый семинар – как откровение. Каждый раз происходило открытие чего-то нового, не ухваченного ранее. Следишь за мастерской работой с детьми, вникаешь в информацию, с трепетом слушаешь пение солистов, ансамблей, хоров. С неменьшим трепетом, после окончания работы с детьми, превращаешься в ученика: начинается работа со взрослыми – тактируем, читаем стихи, поем дидактические песни, ступени лада. И трудно, и хорошо! (Помню я, как маленький ребенок, бывало, пряталась за спины своего «боевого» ансамбля, отлынивая от наиболее трудных заданий).
В дальнейшем мы, руководители певческих коллективов, проводили семинары в своих регионах, продолжая дело Учителя. Признанным центром творческой и просветительской деятельности по методике КМПВ стала хоровая школа в Гатчине, возглавляемая Виктором Дмитриевичем Огородновым (его хор «Апрель» широко известен не только в России, но и в Европе).
Сыновья Дмитрия Ерофеевича – Виктор Дмитриевич, окончивший Ленинградскую консерваторию как композитор и дирижер, и Михаил Дмитриевич, окончивший Ленинградскую консерваторию как пианист – подхватили дело отца, активно включились в развитие и пропаганду методики КМПВ.
Дмитрий Ерофеевич – ученый, музыкант, обладающий чутким музыкальным и вокальным слухом, великолепными артистическими данными, нескончаемой энергией, заражающей его учеников и слушателей семинаров. Очень любит детей, понимает их, умеет шутками и наигранной сердитостью заставить работать даже неугомонных мальчишек. Нас, учеников, разносит по всем статьям, а потом, оказывается, с гордостью рассказывает о наших успехах на семинарах, показывает фотографии, ставит записи наших хоров и ансамблей. Влюбляет в себя, влюбляется в нас. Ругаясь, бережно охраняет. Заставляет трудиться до изнеможения, искать научный подход во всем (даже в физзарядке). В минуты отдыха то весело смеется над шутками и анекдотами, то демонстрирует своих певиц, гордо, по-орлиному, озирая аудиторию.
Когда его методика получила широкое признание, Дмитрий Ерофеевич был приглашен в Москву для работы в Общественной лаборатории по эстетическому воспитанию под эгидой Московского педагогического общества, Института общей генетики АН и Института общей и педагогической психологии АПН СССР. Он вел экспериментальную работу в школе-интернате №42, одновременно являлся внештатным методистом методического кабинета Министерства культуры РСФСР.
Проработал Дмитрий Ерофеевич в Москве много лет. Жил на пятом этаже школы, в каморке, отгороженной от спортзала, где, видимо, раньше хранился спортинвентарь. Но никогда не жаловался, всегда был аскетом, с головой ушедшим в творчество.
Часть II
Уникальность методики КМПВ в следующем:
1. Это ПЕРВАЯ за много веков поющего человечества МЕТОДИКА РАЗВИТИЯ ДЕТСКОГО ПЕВЧЕСКОГО ГОЛОСА. Все вокальные педагоги начинали работу с певцами только после мутации, т. е. перестройки голосового аппарата с детского фальцетного звучания на взрослое, включающее развившийся грудной регистр. Высокое фальцетное звучание – ангельское, колокольчиковое отличало пение как детских церковных хоров еще добаховского времени, так и хоровое пение в наши дни.
Дмитрий Ерофеевич убедительно доказал, что голосовой аппарат, как и мышцы всего тела, нужно готовить к будущей полноценной работе с раннего детства. К спортивной деятельности малышей готовят чуть ли не с детского сада. Почему же с голосом не делают того же, оставляя его развитие на волю судьбы? Сколько в литературе описано случаев, когда дети, певшие в хоре, бывшие солистами, после мутации теряли певческие голоса и воспринимали это как величайшую трагедию.
У мальчиков мутация проходит болезненнее, чем у девочек: идет серьезная перестройка организма, происходит слишком большой перепад звучания с детского фальцета на низкий мужской регистр. Им в этот период просто запрещают петь, чтобы поберечь «связочки», воспаляющиеся от любого перенапряжения.
Д.Е. Огороднов предложил развивать грудной регистр с первых шагов занятий музыкой. Обязательным условием должно быть свободное нефорсированное пение, не только охраняющее голоса от срыва, но и выявляющее все заложенное в голосе тембровое богатство.
В домутационный период принципом работы является смешение регистров: к природному фальцетному звучанию добавляется нижний бархатный регистр. В результате к периоду мутации голос подростка уже полноценно развит по всему «детскому» и «взрослому» диапазону.
Не могу забыть, как на одном из семинаров Дмитрий Ерофеевич демонстрировал нам 14-летнего юношу, находящегося в периоде острой мутации. Тот пропел песню «По долинам и по взгорьям» несколько раз, меняя тональности. Сначала пел внизу, в басовом, уже сформировавшемся, регистре, потом все выше и выше, поднимаясь к фальцету. На самом верху молодой исполнитель «пустил петуха» - эти верхние ноты «уходили в прошлое».
Такой подход к развитию детского певческого голоса можно назвать революционным, не только заставляющим по-новому взглянуть на возможности вокальной педагогики, но и разрушающим традиционное эстетическое восприятие. «Поют как взрослые» - с ужасом и осуждением восклицали хоровые дирижеры, слушая огородновских детей в 60-е и 70-е годы.
Эстетические категории меняются трудно и медленно, но меняются. В далеком прошлом идеалом было пение певцов-кастратов, совмещающее в себе серебристое высокое звучание с мощью дыхания взрослого мужчины. Сейчас мы наслаждаемся подлинными мужскими голосами: тенорами, баритонами, басами. Изменения оценочных категорий происходили и на протяжении одного века. Например, в 20-м веке, в первой его половине, низкий женский голос звучал как драматическое сопрано (Фирсова), а во второй половине века обычным стало действительно низкое звучание с богато выявленным тембром, особым дыханием (Архипова). Наконец пришла пора эстетической переоценки детского пения. Понадобилось почти полвека, чтобы смешанное звучание в детских хорах перестало вызывать агрессивное отторжение.
2. Д. Е. Огороднов проложил новый путь и в РАЗВИТИИ МУЗЫКАЛЬНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ ребенка – ЧЕРЕЗ ПЕНИЕ. Не просто пение, а поставленным голосом.
Традиционный подход музыкальных педагогов такой: поет ребенок – замечательно, не поет – значит не дано. Кроме рассуждений «есть голос – нет голоса», музыканты еще любят говорить «есть слух – нет слуха». Дмитрий Ерофеевич тщательно разбирает, что такое музыкальный слух. Когда мы говорим «слух», то, без сомнения, представляем себе слуховой аппарат – ухо. Но ухо является лишь проводником звука. Обрабатывают поступившую извне информацию голосовые мышцы. Их нервные окончания посылают эту информацию в двигательную кору головного мозга. Если голосовой аппарат не настроен, фальшив, то и информация в мозг поступает в искаженном виде. Настройте голосовой аппарат, и «слух» наладится.
Голосовые мышцы не видны, поэтому ими управлять трудно. Так давайте поможем им работать с помощью движения рук. Это тоже мышцы того же физического тела, только видимые, подчиняющиеся нашей воле. Пластику их движений повторяют мышцы голосового аппарата. Удивительно, но факт: резкие, угловатые мальчишки, научившись плавным, гибким движениям рук, обретают льющиеся голоса. Голос повторяет то , что указывают руки.
Вот такие дела. Теперь перед педагогами поставлена задача ясная, логичная, но ускользавшая ранее от понимания: прежде, чем заниматься музыкой, надо настроить свой собственный музыкальный инструмент.
3. Еще одно поразительное открытие Д. Е. Огороднова – ВОКАЛОГРАФИЯ. Помню его рассказ о работе с непоющими детьми в Гатчинском интернате. Дети не понимали, что пение – это протягивание звука. Дмитрий Ерофеевич стал рисовать на доске точки и линии. Ударяем указкой по точке – исполняем короткий звук, тянем указку по линии – тянем за ней и голос. Работа пошла. Появилось понимание.
В дальнейшем была создана схема – певческий алгоритм, в котором заложены основы музыкального мастерства. Все, чем положено владеть певцу, есть в этой схеме: активный выдох, вдох через нос, задержка дыхания перед пением, исполнение голосом основных штрихов staccato и legato, владение разными регистрами. Работа ведется поэтапно, алгоритму предшествуют схемы, представляющие собой кусочки целого. Все предельно наглядно и просто. Дети легко все это осваивают.
Для взрослых же преподавателей, участников семинаров, алгоритм стал «мукой мученической». И руки-то не гнутся, и голос не подчиняется. Пока рисуешь указкой точки и линии, забываешь, что исполняешь музыкальное упражнение, а не техническое задание. Многие, не справившись с этой формой работы, или просто отбросили ее, или объявили методику слишком сложной. Сильна защитная реакция!
Если человек способен выстроить охранный барьер, это с психологической точки зрения характеризует его положительно. Но в профессиональном плане, выбирая из стройной, глубоко продуманной системы упражнений лишь некоторые, этот человек много теряет.
Вся система упражнений выстроена по принципу постепенного возрастания трудности, в основу положен минимальный шаг программы. Все упражнения подчинены освоению трех первоочередных задач: изучению музыкального языка, настройке голосового аппарата, умению выстроить музыкальную форму. Вместе с тем, в разных формах работы превалирует что-то одно.
Каждое задание на первый взгляд предельно простое. Но если преподаватель позволяет себе относиться к его исполнению небрежно, то и продуктивность такой работы почти пропадает. Позволю себе повторить еще раз: создателем методики все строго продумано, выверено, учтено (так и хочется, как на семинаре, начать подробные объяснения: какими должны быть артикуляция, мимика, звукоизвлечение, расположение рук, прикосновение пальцев, осанка).
Алгоритм – это школа вокального мастерства. Его нельзя ни игнорировать, ни небрежничать при его исполнении. Да, трудно. Но, по-моему, еще труднее было выучить в детстве ноты, музыкальную грамоту. Ведь справились же! И здесь нужно просто настроить себя на то, что не такое уж сложное это дело, если постараться и понять его необходимость. Ноты – это музыкальная графика, алгоритм – это вокальная графика, хотя и непривычная для нас. Давайте поймем, что, как в балете с появлением графического изображения танца произошел прорыв в обучении, так и появление графического изображения пения является прорывом в вокальном обучении.
4. Установка на то, что развивать необходимо каждого ребенка при коллективном способе обучения, не нова для общеобразовательной школы (сейчас эта проблема привлекает серьезное внимание методистов и предлагаются пути ее решения). Но для хоровых коллективов она была неприемлема. Дирижер проводил распевку хора, затем начинал работу над разучиванием песен, многократно, из урока в урок, вычищая звучание и интерпретацию произведений. Ему некогда было заниматься с каждым учеником.
Дмитрий Ерофеевич ставит вопрос так: ГЛАВНОЕ – НЕ РЕПЕРТУАР, А РАЗВИТИЕ УЧАЩИХСЯ. Каждый малыш на уроке выступает в качестве дирижера в различных формах работы: чтении стихов, пении ступеней лада или дидактических песен, тактировании. Каждый маленький «дирижер» показывает свое умение, понимание, свою трактовку поставленной задачи. Педагог оценивает точность, тонкость, выразительность исполнения: «Артист! Молодец!» Когда же перед хором встает сам Учитель, то начинается волшебное действо: он руками, мимикой вытворяет такое! То так завернет, то
эдак крутанет, то изобразит распахнутыми руками, приседанием, насупленными бровями «толстый» звук, то, почти взлетев, высоко подняв брови, направив указательные пальцы в небо, добивается высокого, нежнейшего пианиссимо. Идет игра со звуком, выразительностью, идет импровизация. И ученики с удовольствием отвечают на каждый жест.
Слушая такой хор, не можешь справиться со слезами, невольно выступающими на глазах, с душевным трепетом – от красоты, свободы, проникновенности исполнения, тембрального богатства звучания, от выразительной отзывчивости мордашек хористов (ни одного застывшего лица!).
Одна из моих бывших учениц, прочитав написанное мною о методике, сказала: «Обязательно напишите, что Дмитрий Ерофеевич – гениальный учитель. Он меняет мышление. Начинаешь совсем по-другому воспринимать не только музыку, но и жизнь». Вспомнила она и один случай на семинаре в Москве, на который я возила свой ансамбль «Анданте». Были приглашены для выступления три педагога-новатора: Огороднов, Шатковский, Емельянов (неудачная идея – каждый фанат своего дела, их надо не сталкивать, а каждого слушать в отдельности, уважая их и то дело, которому они посвятили свою жизнь). Рядом с нами сидел какой-то мужчина – хоровой дирижер, не знавший ранее ни одного из выступавших. Когда Дмитрий Ерофеевич попросил одну из своих воспитанниц спеть, мужчина восторженно ахнул: «Что это?! Откуда?! Разве такое возможно?!»
***
Немного расскажу о своей работе со студентами Уфимского училища искусств по методике КМПВ. Мы долго и тщательно осваивали упражнения: 1) работу по алгоритму, 2) тактирование с произношением слов-антонимов, призванное выстраивать интонационное разнообразие частей музыкальной формы, 3) пение ступеней лада с показом их на собственном теле в зоне звучания голоса, переокрашивая голосом неустои соответственно их тяготению, меняя тембр при пении мажора или минора, 4) читали стихи в различных трактовках,5) исполняли дидактические песни, отрабатывая артикуляцию и тембральную игру. Удовольствие приходило тогда, когда задание начинало подчиняться воле исполнителей.
А потом…потом у всех студентов обнаруживались красивые камерные голоса.
И самое неожиданное: появлялась душевная тонкость, деликатное внимание в общении, чуткость к красоте слова в поэзии и красоте музыкальной. Комплексность методики оказалась шире, чем думалось сначала: это не только комплекс упражнений для полного выявления музыкальных способностей через пение, это еще и духовное перерождение, другой уровень культуры личности.
Обратите внимание на один нюанс в названии книги Д.Е. Огороднова: «Музыкально-певческое образование В ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ШКОЛЕ». Дмитрий Ерофеевич ставит задачу музыкального воспитания всего подрастающего поколения, а не только тех, кто одарен от природы и желает заниматься музыкой. Наше общество созрело до осознания необходимости всеобщего обучения. Пора подниматься и до понимания того, что развитие голоса и музыкальности каждого – это еще один шаг в развитии человечества. Дмитрий Ерофеевич зовет нас в будущее.