Cказка про старый гриб
-Кхе, кхе! Ну я старый гриб, а сказку-то зачем так называть, ёк макарёк! Не всегда ж я старым-то был, ёлки-иголки!
Охо-хо, грехи мои тяжкие, однако лучше я сам про себя расскажу. А то оне, сказочники-то эти, напишут! Им за это, говорят, деньги платют, вот оне и сочиняют, сами не знают чего!
А что писать-то, жись как жись. Это в сказках, понимаешь ли, придумывают волшебный лес какой-то и всё волшебное. А у нас, того-этого, лес как лес.
Сосновый лес - бор, стало быть. Ну, кой-где и берёзки встречаются, и ёлки. Не без этого.
Я всю жись, сколько себя помню, вон под той сосёнкой жил, во мху. Я-то сам из груздей буду. Наша грибница старинная, род древний, не хухры-мухры! Одно время мой прадед даже предводителем грибов всего бора был. Ну а потом,трах-бах, на тебе! Рыжики захватили власть, чтоб им пусто было!
Так что всю жись я старался под мохом сидеть, сильно-то не высовываться. А как ещё - хочешь жить - значит, не высовывайся! Времена-то лихие были, то белые грибы у власти, то рыжики. Не успеешь к одним порядкам приноровиться, а уж новая власть свои законы учиняет. Вот так всю жись- только палки с ёлок и летели.
Дед меня с детства научил во мху прятаться. "Никому",- говорит, - "не показывайся, никому не верь." Так и стал я жить. Вот долго и прожил. Сколь людей проходило рядом - не заметили меня подо мхом. А раз я чуть было не пропал. Вот люди говорят : "Любовь, любовь!" А что оне знают об этой напасти?
- Извините, вы не могли бы подвинуться? - услышал я нежный голос за спиной.
Я медленно, с опаской, оглянулся. Кто мог разговаривать со мной, меня же не видно постороннему взгляду?
Оказывается, рядом со мной волнушка выросла, да стройная такая, высоконькая да крепенькая. Загляденье.
-Да, конечно, рад познакомиться с новой соседкой - как можно галантнее ответил я и подвинулся.
-Спасибо, я тоже- улыбнулась она, глядя мне прямо в глаза. Так вот почему ее назвали волнушкой! Она действительно не на шутку взволновала меня своей бархатной кожей и каким-то брусничным запахом. На ее розовой головке была кокетливая шляпка из засохшего березового листа. Видимо, она хотела мне понравиться.
В моей голове какой-то такой щелчок произошел, что я чуть не начал сочинять стихи. Да что там стихи! Я имел самые серьезные намерения: "Залазь,- говорю волнушке , - ко мне под моховое одеяло! Чего мерзнуть, вместе теплее будет! Я ведь вижу, что по нраву тебе я." А она грустно так отвечает: "По нраву ты мне, груздочек! Но не хочу я всю жизнь в страхе жить. Не хочу я трястись да ждать, пока меня черви источат. Лучше ты ко мне выходи. Проживём жизнь весело, не прячась, на небо любуясь. А короткая жизнь будет или длинная- как Бог даст."
Эхе-хе! И хотел я уж откинуть одеяло своё моховое да к моей розовобокой волнушечке выйти. А-а, думаю, пропади всё пропадом, один раз живем! Вылазить стал, да зацепился за сучок, и наставления деда в голове мой вдруг некстати закрутились. Страшно стало. Стали вдруг подозрения в голове шевелиться разные. А коли волнушка эта не любит меня, а вдруг её люди завербовали, чтоб меня, шикарного груздя, соблазнить, срезать да съесть? Нет, не будет этого! Да нет, не может такого быть, любит она меня, видно ведь. А вдруг она шпионка или хочет моей шикарной двухэтажной грибницей завладеть? Я аж головой затряс, так одолели меня мысли эти. И што теперь делать то? Так постоял-постоял, помялся-помялся с боку на бок, а потом отцепился от сучка и незаметно юркнул обратно под мох. А что? Я ж никому ничего не обещал. И ничего не предлагал. Почти. И опять потянулись мои серые будни подо мхом. Ну а как, нельзя же так вот, с панталыгу, резко жизнь изменять. Ещё надоть подумать, дело мол серьёзное. Шли дни, недели, а я так и не решался, значит, ни "да" ни "нет" сказать.
Волнушка-то моя поняла, что от меня ждать нечего. Она ничего больше не спрашивала у меня, только иногда смотрела в мою сторону. И я глядел сквозь мох, как она загорала на солнце и мылась под душем из росинок. Всё-ж-таки она жила совсем рядом. А потом срезал её грибник, положил аккуратненько в корзинку и унёс . С тех пор не видел я мою голубушку. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Вот тебе и любовь до гроба!
А раз лежу я, как всегда , под одеялом, и вдруг : "Хрясь!"
Это какая-то маленькая девочка гуляла в лесу и нечаянно наступила на меня, а потом разгребла ручонками мох и закричала: "Папа! Иди сюда! Я гриб нашла!" А папа её подошёл да ножичком меня и срезал. "Доча, а гриб-то весь червивый",- только и услышал я , когда летел в сторону.
Вот это был удар! Что об землю ударился- это ладно! Удар, что я, ёлки - иголки, уже червивый и ни на что не годный оказался! Лежу я, выкинутый грибником, и думаю, что смертушка уж моя пришла, а что я видел за свою жись? Даже не заметил, как черви меня изнутри изгрызли.
Вдруг кто-то меня за ножку схватил и поволок куда-то по земле, потом вверх по дереву. Это белка была. Повесила она меня на сучок. К зиме, значит, сушиться.
Вот , приходится теперь тут висеть. Сушусь. Да что вы смотрите, спасите же меня наконец, я же ещё пожить не успел, ёк-макарёк!