Двое, беседующие. У предела коридора, отмеченного: двумя банкетками, запараллеленными эвклидово, одной светопрозрачной кватрофорой, обуславливающей четыре потока мутного уличного, так называемого, "дневного" света, субстанционально неделимого, видом из окна на - по мере разворачивания перспективы - альпийскую горку, тополь, парковку (две тойоты, четыре фольксвагена и один Porsche Cayenne), кучу мусора, забор и небо, мономатериальным подоконником с неудавшейся попыткой бонсай в керамическом тазике смелого очертания и тремя (двумя и одной) цветовыми белыми доминантами, экзоскелетированно выполненными из гипса на голове и ноге Вовчика и руке его собеседователя (соответственно).
- Что касается черепахи.
- Что черепахи?
- Скользит. Ускользает.
- Зачем?
- Не настолько зачем, сколько напочему. И от кого.
- Чего?
- Да, Вы правы, чего, конечно.
- ?
- Об Ахилле забудьте.
- Уже забыл.
- Прекрасно. А вспомните вот о чем. Об этой, как ее. Смерти. Вот.
- Memento mori?
- Да. Ita vero. Si. Но кровь только внутри.
- Hontou desu ka?
- Поверьте на слово. Я проверял.
- Внутри? А снаружи?
- Нет. Снаружи нет.
- Ускользает. От меня скользит.
- Крепитесь. Все уже позади.
- Вы полагаете? Разве? Неужели? И смерть?
- Ее нет. Забудьте.
- Опять?
- Ее не бывает. Как правило.
- Зачем?
- Почему.
- А. Понятно.
- Это второе решение парадокса. Я же ретроспективно настаиваю на первом.
- Раскройте. Тему.
- Абсолютно некогда.
- До ужина полчаса.
- Как вы не понимаете. При чем тут ужин.
- Нет?
- Не угадали.
- Сегодня запеканка.
- Вчера, тоже, заметьте, были не конкильони.
- Не помню. Не понимаю.
- Вы не умеете.
- Я научусь.
- Обещаете?
- Клянусь.
- Сократистика. Суахили.
- Суицид?
- Да.
- Все течет, ускользает.
- Нет.
- Нет?
- Да.