Мимолётный порыв тёплых воспоминаний из остывающих недр его души, о том самом лете и той самой девушке, синем-синем небе и облаке в форме кентавра, точно лезвием вспарывая кожу, разрезая мышцы и обнажая кости, делал ещё более очевидными те выводы, которые последние два месяца пожирали плоть его и дух. Он сидел под мостом, соскабливая заросли мха с влажной бетонной плиты надломленным ногтем указательного пальца. Он сидел на надломленном ногте указательного пальца и боялся соскочить. Потому что соскочить значило – исчезнуть в чёрной бездне бессознательного хаоса, опутавшего окрашенные в жёлто-розовый цвет улицы…
Два года назад он работал молодым инженером в сфере информационных технологий, читал немецких философов, французских драматургов, и каждый день ждал вечера, чтобы вновь увидеть ту самую девушку и улететь на кентавре в то самое синее-синее небо… Иногда его накрывало болезненное состояние в котором душа выворачивалась во вне своим внутренним мехом и издавала протяжный вой, вызывающий приступ нефизиологической тошноты. Он не всегда понимал, отчего это. Порой подобное провоцировалось переизбытком рекламной информации, собранной по ходу рабочей недели на улицах города, эмпирически подтверждая сильное воздействие визуальной рекламы на мозг. В другие дни, когда льдинки различных чувств смерзались в кричащий сюрреалистический коллаж, когда он переставал понимать, кто он на самом деле – тогда становилось совершенно паршиво. Но полёты совместно с той самой девушкой к синему-синему небу на кентавре продолжались.
А потом в его голове поселилась идея прорывной технологии биологической коммуникации, которая не замедлила вылиться в расчёты и эксперименты. После удачного их завершения он собрал в кустарных условиях опытный образец транслятора и стал искать инвесторов, которые вскоре не только нашлись, но и выкупили всю документацию, опытный образец и права на использование технологии за четыре миллиона рублей. На эти деньги он приобрёл дом в тихом пригороде и закупил некоторое оборудование для своих личных экспериментов. Девушка на кентавре всё ещё летала в синее-синее небо, а он погрузился в работу, но, против обыкновения, работал в исключительно мрачном настроении и чего-то ждал…
Через полгода одна из транснациональных корпораций объявила о внедрении практически во всех странах, не считая Либерии и ей подобных, нового рекламного сервиса – прямой трансляции информации о некоторых товарах и услугах, оплаченной теми или иными компаниями, в подсознание миллиардов людей. Особенностью трансляции, названной по иронии судьбы ТНК – транс-нейронной коммуникацией, было её сетевое распространение от человека к человеку. Возражения множества общественных деятелей о недопустимости подобного влияния на психические процессы личности разбились о мощное лобби правительств и купленных специалистов, обосновывающих новый способ рекламы тем, что визуальная реклама в городе также ежедневно проникает в подсознание миллиардов людей и оказывает даже более разрушительное воздействие на психику, чем путём транс-нейронной коммуникации.
Та самая девушка пыталась успокоить его, говоря про «необходимость научно-технического прогресса», на что он отвечал речами о бессмысленности и опасности этого прогресса при нынешних экономических отношениях. А между тем потребительский спрос резко возрос, кредитование стало набирать немыслимые обороты. Экономика, привыкшая к кризисам перепроизводства, раздулась как бычий желудок, проглотивший Луну.
Потом стало ясно, что иммунитетом к транс-нейронной коммуникации обладают лишь люди с выраженными психическими отклонениями. Та самая девушка перестала видеть собственные сны, и, забыв про кентавра и синее-синее небо, стала улетать в море беспроцентных скидок. А он, не ощущая ничего чужеродного, всё глубже погружался в свою новорожденную меланхолию.
Ещё через полгода люди на улицах приобрели благонравные выражения лиц и перестали использовать даже ненормативную лексику. Диалоги свелись в основном к выяснению того кто, что именно, где и за сколько приобрёл. Самые одарённые стали писать стихи, составленные из тех или иных слоганов… Среди людей с лёгкими или глубоко скрытыми психическими отклонениями, которых не коснулась ни новая форма подачи рекламы, ни палата в психиатрической лечебнице, разошёлся простой способ определения последней степени поражения нервной системы: если человек на вопрос «Что полезно есть на завтрак?» отвечает «Безлимитный Нейронет», значит личность уже не поддаётся восстановлению. С каждым месяцем выражения глаз прохожих становились всё менее осмысленными, а число отвечавших на ключевой вопрос «безлимитным нейронетом» нарастало лавинообразно. Посещаемость библиотек и музеев упала до нуля, а книжные магазины перепрофилировались в магазины глянцевых журналов. Теперь наиболее заинтересованными и образованными людьми стали шизофреники и латентные маньяки, чем не преминули возгордиться.
И в одно дождливое утро он разбудил ту самую девушку и спросил: «Что полезно есть на завтрак?» Она сказала, открывая опустошённые створки заспанных глаз: «Безлимитный Нейронет»
Это означало, что нет более ни той самой девушки, ни полётов к синему-синему небу, ни кентавра.
И теперь я сижу под мостом, соскабливая заросли мха с влажной бетонной плиты надломленным ногтем указательного пальца. Вернее даже сказать, что я сижу на надломленном ногте указательного пальца и боюсь соскочить. И моя душа не просто выворачивается пушистым красноватым мехом вовне, но разрывается на мелкие светящиеся кусочки боли, которые – наверное, единственный шанс искупления для человека, который хотел принести пользу человечеству, забыв о том, что польза в переходную эру сводится к материальной выгоде меньшинства. И моя душа не просто разрывается на мелкие светящиеся кусочки боли, но рассыпается на звёздную пыль вселенной, развеянную над русским полем…
Он достаёт травматический пистолет МР79;9Тм и направляет ствол в правый глаз, плавно нажимая на спусковой крю...
8 сентября – 10 сентября 2010