15
Этим днем у Константина на работе был полный аврал. Он не знал, за что хвататься. Ему несколько раз довелось побывать на ковре у шефа. Но все прошло вроде бы благополучно – если его и ругали, то умеренно. Олю он не видел. Проходя по коридорам своей «конторы», он держал кулаки, что бы ее случайно не повстречать. Он не знал, что ей сказать при встрече, он чувствовал, что не сможет смотреть ей в глаза. Боялся, что Оля может в сердцах сказать что-то лишнее в присутствии коллег. И Бог, казалось, услышал его призывы, и, наверное, разводил их, не давая им встретиться. Хотя Константин в этот день делал несколько дел одновременно, он все-таки успел сделать большую часть работы. А то, что не успел - перенес на следующий день. Где-то к полудню, на его электронную почту пришло письмо от Марины. Оно не содержало текста, а имело только приложение. В приложении оказался отсканированный паспорт, на имя Александрова Леонида Владимировича. На Константина с фотографии смотрело лицо блондина, которое было гораздо более худое, нежели сейчас. Видимо за те годы, которые прошли с момента фотографирования, он значительно поправился. Константин распечатал отсканированные страницы паспорта на принтере и спрятал в свой стол. В 16.00 он открыл сейф, где вместе с различными бумагами по работе лежали и две неприметные папочки – одна с Трапезундской Хроникой и ее переводом, а вторая с копиями этих документов. Он подумал, взвешивая в уме какую из них взять и остановился все же на оригинале. На прощанье Константин еще раз прочитал перевод, и интригующую приписку. Затем канцелярскими ножницами отрезал приписку и сложил документы в папку, которую положил, в свою сумку. Отрезанный кусок бумаги, он так же положил в боковой карман той же сумки.
К дому, в котором жила Марина, он приехал примерно за час без всяких приключений. Направляясь на встречу к девушке, к ней домой, он купил розу и коробку конфет – почти джентльменский набор. Не хватало только шампанского и презерватива, как мог бы съязвить Алексей. У дверей дома его охватило уже привычное беспокойство - ожидание очередного подвоха. Его ни кто не страховал: Игорь был вне зоны доступа, а Алексей был занят по работе и не мог приехать, зато он настойчиво отговаривал от этой поездки. Но Константин настаивал на своем, решив ехать на встречу. В конце концов, они договорились о том, что Костя будет перезванивать ему каждые 30 минут. Если звонка не будет, Леше придется принимать какие-то меры.
Он решительно нажал кнопку домофона, и через 3 гудка услышал голос Марины:
- Кто там?
- Это, я Константин.
- Заходи, дорогой гость, - сказала девушка.
Константин зашел в знакомый ему подъезд и поднялся к ее квартире. Марина ждала его и открыла двери без звонка, словно просчитав время, нужное, что бы подняться от входа в подъезд до ее квартиры. Она была одета в джинсы с аккуратными дырками на бедрах, плотно облегавшими ее худощавые ноги, и симпатичную вязаную блузку розового цвета, через многочисленные отверстия которой, проглядывало ее смуглое тело.
- Привет! – сказала она.
- Здравствуй, а я к тебе, - произнес Константин и зашел в коридор. Марина закрыла за ним дверь, повернув ключ в замке.
- Это мне? – спросила она, у расплылась в улыбке, глядя на цветок.
- Да. Когда в первый раз приходят в дом, то приносят хлеб и соль. Но так как я их не встретил, то принес цветок. Но это тебе просто как очаровательной девушке. То есть – просто так, без всяких намеков. И вместо хлеба и соли - конфеты.
Константин вручил ей цветок, неловко поцеловал ее в щечку, и достал из своей сумки большую коробку конфет.
- Мерси, - сказала Марина, и ничуть не смутившись, приняла презенты Кости. – Ты в этом доме уже не первый раз. Проходи в комнату, - произнесла она, указав на открытую дверь.
- Если по нормальному, то в первый, - возразил Константин.
Он снял обувь, аккуратно поставив ее в прихожей, и босиком вошел в комнату. Его ноги ступили на мягкий ковер. Константин непроизвольно подумал, что на таком ковре можно и лежать. Обстановка в комнате была, можно сказать традиционна. Вдоль одной стены комнаты, стояла мебельная стенка, по среди которой, в нише стоял телевизор с плоским экраном, DVD-плеер, и еще какая-то аппаратура. Вдоль другой стены стояли мягкий диван, большой аквариум на тумбе, журнальный столик с работающим ноутбуком. На ковре лежали огромные плюшевые лев и медведь, видимо используемые в качестве пуфиков.
Константин не спрашивая разрешения, сел на диван и уставился на монитор портативного компьютера. На нем отображалась страничка Яндекса. Он достал из сумки папку и положил на столик. Через минут 5-7, зашла Марина, неся в руках поднос с чашечками дымящегося кофе, маленьким кувшинчиком молока, и конфетами. Композицию венчала небольшая вазочка с Костиной розой. Она поставила поднос на стол и отодвинула ноутбук в сторону. Присев рядом с Константином, она деловито спросила:
- Как там поживают наши дела?
- В смысле Хроника и перевод? Они тут в папке, - ответил Константин, положив на папку свою ладонь.
- Я возьму, гляну, - сказала Марина, протянув руку к папке.
- А где архив? – поинтересовался Константин, не убирая руку с папки. Марина прищурила свои темные глаза и поправила прическу, словно обращая его внимание на свои густые волосы.
- Ты зануда, - игриво сказала она, - тебе кто-то говорил об этом?
- Ты первая.
- Я тоже держу свое слово.
Марина встала и вышла из комнаты. В этот момент у Константина зазвонил телефон. Звонил Алексей. Константин сказал, что все нормально, и ждет следующего звонка. Тем временем вернулась Марина. Она несла коробку из-под микроволновой печи, и всем видом показывала, что ей тяжело. Девушка остановилась перед ним и поставила коробку на пол.
- Ого, - сказал Константин, засунув телефон в карман и открыв коробку.
Коробка оказалась заполненной какими-то тетрадями, папками, связками поздравительных открыток, с ничего не говорящими о себе Константину именами, записными книжками и просто бумагами.
- Да тут работы, на неделю вперед, - вздохнул Константин, уставившись на ее содержимое.
- А то… Ты еще хотел, что бы я тащила этот ворох бумаг. Кстати, по поводу недели ты преувеличиваешь. Теперь ты дашь папку?
- Держи, - протянул ей папку Константин. Марина проворно взяла ее, открыла и достала документы. Бегло посмотрев на них, она утвердительно махнула головой, словно подтверждая их достоверность слов, которые произнесла:
- Они. Точно они. Может перед работой по чашечке кофе.
- Не откажусь.
Марина открыла коробку конфет, и, предложив их попробовать, взяла одну из них двумя пальцами и положила себе в рот.
- Вкусняшки, - сказала она, жуя конфету, - может еще что-то покрепче? Обычно кофе пьют не только с молоком, но и с коньяком.
У Константина в голове мелькнула мысль, почерпнутая из многочисленных теледетективов, про клофелин. Но он ее сразу отбросил, как глупую и с улыбкой сказал:
- Заметьте, не я это предложил.
- То есть да?
- Конечно.
Марина встала к бару и достала оттуда початую бутылку Мартеля. Затем достала две рюмки из серванта и заполнила их коньяком.
- За плодотворное сотрудничество!- произнесла она.
- За тебя и меня как участников концессии, - сказал в свою очередь Константин. Они выпили до дна, сделали по глотку кофе.
- Теперь ненадолго займемся работой? – спросила Марина.
- Вообще-то надо бы.
После каждый углубились в свои дела. Марина тщательно просмотрела текст Хроники и углубилась в чтение перевода. Периодически она стучала своими пальцами по клавишам компьютера, набирая какой-то текст. Константин в свою очередь стал перебирать бумаги в коробке. Боясь пропустить что-то важное, он начал просматривать все бумаги. Первое, что он нашел, касаемо его дела, это - свидетельство о рождении Алексея Константиновича Ласкари, мещанина. В на ветхой от старости бумаги, он с трудом разобрал отдельные слова. Этот документ был ему практически не нужен, но он все-таки отложил его в сторону. Затем он отыскал документы об его образовании, службы в армии, учебе в Киевском университете св. Владимира. Когда он дошел, до писем, Константина, охватили смешанные чувства: с одной стороны его одолевал логичный интерес, с другой стороны, ему казалось, что он подсматривает через щелку в чужую жизнь. Пускай это и была жизнь давным-давно ушедшего в мир иной человека. Первое письмо, скорее записку, написанную на огрызке бумаги, которая заинтересовала Константина, он нашел минут через тридцать, после начала поисков. С виду этот листок бумаги был ни чем примечателен. Он лежал небрежно сложенным, в связке с открытками, царских времен. Текст был коротким. Напрягая глаза, Константин вчитался в слова, написанные выцветшими, от времени чернилами. Текст был написан, видимо беглым почерком, и не все слова он смог разобрать. То, что он не смог разобрать, Константин реконструировал по логике вещей. Текст гласил следующее:
«Здравствуй милая Танечка! Я жив-здоров. У меня все нормально. Пока даже не ранен, Бог видимо оберегает меня. Как у тебя дела? Что хорошего? Как поживают твои матушка и батюшка? Как Софья, Олечка, Наденька? Я давно не получал весточек от своих. Как они? До меня дошли слухи, через третьи руки, что они уехали из Киева. Не знаешь ли ты, куда и что с ними? Если у тебя будет возможность, напиши мне об этом. Адрес ты мой знаешь, он не изменился. Я переживаю. Я, наверное, очень много задаю вопросов. Извини. Я очень по тебе скучаю, и мечтаю о том миге, когда я смогу приехать и тебя обнять. Я вспоминаю те теплые летние дни, когда мы гуляли, вместе, наслаждаясь общением, друг с другом. Я думаю о тебе каждый день, и молю Бога, что бы он помог мне выжить, и вернуться в полном здравии домой, выполнив свой долг перед Царем и Отечеством. Мы бьем турок, не смотря на то, что они защищаются и дерутся как черти. Но если так и пойдет дальше, удача и талант наших командиров не подведет нас, то недалек тот час, когда православный крест, вознесется над святой Софией. Хочется дожить до этой развязки. Кстати, если будет возможность, передавай привет, Сергею и Арсению, а так же Юлиану Андреевичу Кулаковским. Я очень скорблю по потере его супруги и их матери Любови Николаевне. Узнал об этом недавно. Передай ему, что мне, его ученику, в некотором роде повезло. При столь необычных обстоятельствах я все-таки прибываю на территории, так горячо интересующей его Византии, а так же, занимаюсь научными изысканиями, если это так можно назвать. Правда мне приходится общаться с его недоброжелателями, но это придает своеобразную перчинку. Это безумство или подвиг организовывает Археологический Константинопольский Институт. Я с трудом представляю, как это сделать в Трапезунде, вокруг которого еще идут боевые действия.
Еще раз, пишу тебе, что очень скучаю по тебе, думаю о тебе, и ты всегда в моем сердце.
Любящий тебя Алексей.
24.08.1916
PS. Прошу тебя, прими хорошо Петра Луденого, принесшего от меня весточку. Помоги ему деньгами, если сможешь. Благодарю тебя заранее.»
Он сразу вспомнил их недавний разговор с Мариной и ее упоминание о человеке с «Ручной фамилией». Фамилия Кулаковский, была ему чем-то знакома. Он вспомнил, что встречал ее среди имен ученых занимавшихся историей Византии в на закате XIX и начале XX века. Это ниточка, мелькнуло в его голове. И Луденый! Интересно это не какой-то дед-прадед Игоря? Было бы интересно. Он отложил письмо отдельно и углубился в просмотр документов семейного архива.
Вновь зазвонил телефон. Константин привычным движением достал телефон.
- Привет дружище,- спросил Алексей.
- Как у тебя?
-Нормально, встретимся завтра и все обговорим. Бумаги подготовил, завтра распечатаю и отдам.
- До связи.
Константин нажал кнопку сброса и положил телефон на журнальный столик.
- Костя, - раздался голос Марины, прервавший его поиски, - Костя это весь перевод?
Константин, сделал вид, что углубился в чтение важного документа, каковым был договор о купле-продаже некого дома, написанный на плотной гербовой бумаге, ярко-черными чернилами каллиграфическим почерком. К слову этот договор его интересовал меньше всего.
- Все, что есть, то и принес, - пробурчал он, читая, как какой-то Хайм Срулевич, покупал четырех комнатный дом, с прихожей, верандой и сараем за 450 рублей.
- Дело в том, что мне кажется, что у перевода отрезан кусок текста, - продолжала Марина.
- Не может быть! – сделал недоуменный вид Константин.
- Смотри. Я просчитала все абзацы. В переводе на один меньше. Кроме того, на обратной стороне вот этого листа есть какая-то карта. – Марина протянула ему текст - Она отсутствует в переводе и ее описание тоже. Этот абзац не переведен или отрезан. Вот листок формата А4. Отсутсвует примерно его треть. Отрезаны элементы букв перевода, за которым, должен находиться этот абзац.
- Ну, ты Шерлок Холмс!
- Смотри, - протянула она к нему лист перевода, который он сам же и укоротил.
Константин, с недоумевающим видом покрутил бумагу.
- Ну не знаю…
- Смотри внимательно, - произнесла Марина и подвинулась к нему вплотную. Константин почувствовал, как ее бедра коснулись ее ног, и вдохнул яблочный запах ее духов. Все это, наряду с легким действием алкоголя, опьянило его.
- Может быть, но не факт. Я отдаю тебе то, что мне передали.
Марина откинулась на спинку дивана и снова уставилась в бумаги. Затем взяла в руки ручку и стала ее грызть. Со стороны она была похожа на маленького насупившегося бурундучка.
- Не порть зубы. И это не красит такую очаровашку, как ты.
Марина не обратила внимания, на его слова продолжая грызть пластмассовую ручку. Стараясь не думать о красивой девушке, сидящей рядом с ним, Константин вновь углубился в поиски. Следующая важная для него информация, оказалась письмом, и было датированным 1920 годом. Оно было чрезвычайно длинным и эмоциональным и адресовалось его матери Алексея Ласкари. В нем тот, казалось, подводил итоги своей жизни. Он писал своей матери, о своей мирной жизни, учебе, пребывании на войне, о взаимоотношении с любимой женщиной и женой, участии в гражданской войне. Заканчивалось письмо сообщение о том, что он переболел тифом. Он писал о своем лечении, и писал о том, что выжил только благодаря наличию у него, ладанки, крестика и иконки с мощами, которые он получил в Сумельском монастыре в Трапезунде. Далее он писал, что благодаря посещению Сумелы у него была возможность, изменить жизнь. Но эту возможность он упустил благодаря человеческой глупости и роковому стечению обстоятельств, здесь в Крыму. «Если бы не это, - заканчивалось письмо – я бы не валялся в кишащем вшами госпитале в Крыму».
Константин наморщил лоб. Он почувствовал, что напал на след. Костя отложил письмо рядом с заинтересовавшей его запиской. Упущенная возможность. Он механически протянул руку к переводу, который держала в руках Марина, и сказал:
- Можно на минуту, я гляну.
Марина молча отдала ему перевод. Он взял его, и, шелестя бумагами, достал последний лист, где должна была быть отрезанная приписка. Он тут же понял, что прокололся. Поняла ли Марина это? Он посмотрел на нее. Марина настороженно прищурила глаза, и спросила:
- Ты что-то нашел?
- Да ничего особенного.
- Тебе говорили, что ты не умеешь врать.
- А я и не вру, - нарочито обиженно ответил Константин.
- Допустим, - сказала Марина, положив в рот еще одну конфету.
Затем Марина взяла в руки бутылку и вновь наполнила рюмки.
- За что будем пить? Или ты меня хочешь ненароком споить?
- Тебя споишь, – усмехнулась Марина, - по-моему, в тебя нужно влить цистерну, что бы споить.
- Кто тебе это сказал?
- Я не первый год живу на земле и мужскую породу знаю. Я предлагаю выпить за сотрудничество.
- Согласен. Мы уже столько за это пьем, что оно у нас должно быть крепким, почти железобетонным. Я пью за наше взаимопонимание.
Он легонько стукнул своей рюмкой о рюмку Марины. Раздался тихий звон стекла. Константин замер, с рюмкой в руках.
- Можешь пить, - заметив его нерешительность с насмешкой в голосе, сказала Марина, - ни кто тебя не собирается травить.
Марина выпила до дна рюмку и со стуком поставила ее на столик. Константин последовал ее примеру. Он поморщился и закусил конфетой. Константин отметил, что Мартель оказался слишком жестким для него, а возможно был и не совсем Мартелем.
- Ни кто не боится, ничего.
- Мы же договорились быть откровенными и разобраться в этой загадке вместе.
Марина вновь подвинулась к нему, почти прижавшись к Константину, и посмотрела ему в лицо. Константин отвел свой взгляд от ее глаз и посмотрел на ямку у основания шеи, тонкую золотую цепочку с кулончиком, в виде сердечка. Ему показалось, что он теряет обладание над собой.
- По-моему, надо выпить, - сказал он, внутренне борясь с желанием поцеловать Марину.
- Между третей и четвертой перерывчик не большой.
- Скорее между второй и третей, не должна успеть просвистеть пуля, - поправил ее Константин.
Он отодвинулся от нее взял бутылку, и налил полные рюмки. Марина со снисходительной улыбкой смотрела на Константина.
- Ты меня боишься?
- Нет. А больше у тебя никаких бумаг не осталось?
- Не знаю… Ты не ответил на вопрос.
Марина взяла отложенные Константином бумаги и просмотрела их. Просмотрев пожелтевшие листы, она положила бумаги на место.
- Костя, что в них, скажи мне, тогда, что ты нашел, в этих бумагах?
- Мариша не пытай меня, - сказал Константин, беря в руки рюмку.
- Ну и темп мы взяли. Я же слабая женщина могу и не выдержать, – двусмысленно произнесла Марина. – Только не говори, что надо выпить на брудершафт.
Константин смотрел на Марину, вдруг понял, что Марина и Оля, разные внешне, и, наверное, по характеру, чем-то очень похожи.
- За тебя, как за красоту, которая спасет мир, а именно за любовь – сказал Костя и выпил рюмку до дна. Марина лишь слегка пригубила свою. Она оставила без внимания тост Константина, и вернулась к интересующей ее теме:
- Скажи, ведь, ты мне передал, не весь перевод. Ведь так.
Константин молчал, но чувствовал что краснеет. Она положила ему руку на бедро и вновь пододвинулась к нему. Лицо Марины оказалось перед его лицом, и он почувствовал на своих губах ее горячее дыхание:
- Ты уже покраснел. Покраснел - потому, что ты не откровенен со мной. Я знаю, что ты передал мне не все, что ты что-то утаил. Но ничего ты скажешь сам. А если не скажешь. Я все равно узнаю.
- Я тебе отдал, то, что ко мне попало. И даже более. Перевода же у тебя не было. К тому же если бы я все знал, то меня бы тут не было.
- Был, еще как был. Ты же меня хочешь? Ведь, правда, хочешь?
В этот момент зазвонил мобильный Константина. «А Леша пунктуален» - подумал он. Константин полез в карман достал телефон и глянул на его монитор. Звонила Ольга. Он нажал кнопку сброса. Марина убрала руку с его бедра, чуть отодвинулась, от него и хитро улыбнулась. Телефон зазвонил снова. Константин, опять нажал кнопку сброса.
- Костя, не шифруйся. Ведь к тебе звонит девушка. Поговори с ней. Ведь между нами ничего нет, тебе нечего боятся. Говори с ней. Я не обижусь.
- Это не девушка.
-Нет, это девушка. Случайно не та, которая была с тобой, когда я вчера звонила?
«Откуда она знает это», - подумал Константин.
- Ведь это так, – продолжала Марина. Она говорила тихо, с мягким придыханием, глядя на него, словно удав на кролика.
Константин, поднес телефон к уху и нервно произнес:
- Привет. Я очень занят. Извини, я не могу говорить. Позвоню позднее,- и не дав ей ответить, нажал кнопку сброса. Но Оля не успокоилась и позвонила снова.
- Я не могу говорить.
- Костя ты не хочешь поговорить. Тебе не кажется, что нам нужно объясниться?
- Минуту.
Константин, встал и вышел из комнаты в коридор.
- Оля, я очень занят, - тихо, но раздраженным тоном начал Костя.
- А мои чувства и наши отношения что-то для тебя значат?!
- Давай поговорим позднее.
- Я не хочу, это откладывать в долгий ящик.
- Оля.
- Где ты находишься?! Почему ты так говоришь!
- Я говорю нормально. Еще раз повторяю, я не могу с тобой говорить. Давай встретимся завтра в любое удобное для тебя время и поставим все точки над i.
- Костя! Это разве нормально, то как ты ушел, написав эту дурацкую записку, ты убежал от меня рано утром, как от прокаженной. За целый день ты и не додумался, хотя бы позвонить. Ведь это не сложно. Своим поведением ты просто плюешь мне в душу. Ну да ладно. Я готова это все забыть, но все-таки нам нужно объясниться. Если я для тебя что-то значу - приезжай как можно быстрее. Если не можешь – скажи, куда мне приехать. Мы встретимся и поговорим…Ведь то время, что мы были вместе должно что-то значить для тебя...
Вдруг Константин почувствовал, как его обняли за талию и прижались к его спине. Он нервно дернулся, убрал телефон от уха и прижал к своему бедру, опасаясь, как бы Марина не услышала слова Оли.
- Тише, котик, - зашептала ему в ухо Марина, - не нервничай. Ответь ей, что ты в гостях у девушки. Но у нас деловая встреча, и она на тебя не претендует.
Оля говорила какие-то слова, которые он не слушал, которые улетали куда-то в пространство. Перед его глазами все поплыло. Он начал кнопку сброса и выключил телефон.
- Что ты делаешь?
- Мешаю тебе говорить, прошептала она ему в ухо и нежно прикоснулась губами к его шее. И зашептала, гладя своими руками его бедра и живот:
Зачем одежды, если мы
Хотим почувствовать друг друга?
Запреты все немыслимы.
Наш разговор идет по кругу
Я женщина, и хочешь ты
Проникнуть в глубину желанья
Любить тебя, а эхо чувств
Вернется жаждой ожиданья.
Игра придумана давно,
Инстинкт подскажет нам дорогу.
Ведь нам с тобою то дано,
Что не доступно даже богу.
Иди ко мне! Войди в меня
Жар напряженного мужчины.
К чему, застежки теребя,
Ты шепчешь разные причины?
Одежды – лишнее – поверь!
Вечернее свеченье кожи,
Как платье новое примерь.
Смотри, - я – обнажена тоже!
Тела хранят звучанье нот.
В касаньях музыка такая!
Где тайные скрещенья ног,
Соединимся,
Улетая…
Константин, почувствовал, как его стала бит дрожь, озноб. Но это была не дрожь, вызываемая холодом, страхом или лихорадкой. Это была другая дрожь, та, которая возникает при крайне степени возбуждения, при волнительном ожидании объятий, поцелуя девушки, и того, что следует за этим. Он попытался подавить свою слабость, но у него ничего не получалось. Зато эрекция, которая у него появилась, казалось, готова была разорвать его джинсы. Константин понял, что он может думать только об одном – об обладании этой молодой красивой девушки. Вдруг он почувствовал укус ее зубов в свою шею и вскрикнул от боли.
- Что ты делаешь?
- Ничего, я просто люблю стихи - внезапно отпустив его, сказала Марина. – А ты что думал? Спасибо за это нету!-
Марина, не спеша походкой «от бедра» пошла назад в комнату. Константин, тяжело дыша, провожал ее взглядом. Зайдя в комнату, Марина уселась на диван, закинув ногу на ногу, и взяла в руки какой-то лист бумаги. Константин головой понимал, что она играет с ним, но уже не контролировал себя:
- Я тебя хочу…- тихо сказал он.
- Да не ужели?
- У меня сносит крышу…
- Ты сейчас должен сказать что-то очень важное, для меня.
- Я хочу…, я очень тебя хочу, - вымолвил Константин и медленно пошел к Марине.
- Это не то, - тихо сказала, глядя на него немигающим взглядом, Марина.
- Ты, ты, сногсшибательная, и чертовски красивая, сексуальная - продолжал Константин.
- Это не то, совершенно не то, - говорила девушка, забросив ноги на диван, и прижав пятки к своим ягодицам. Одной рукой она оперлась на журнальный столик, другой взялась за спинку дивана. Ее волосы рассыпались по плечам, давая ее лицу сходство, с выражением лиц моделей для мужских журналов. Константин подошел к дивану и присел перед ней на корточки:
- Что ты от меня хочешь?
- Что бы та сказал правду.
- Какую?
- Я расстался с этой девушкой и ушел от нее сегодня. Она хочет, что бы я вернулся к ней, - но я не вернусь, – выпалил он.
- Ты сейчас скажешь все что угодно, что бы заняться со мной сексом. Но это не то, что мне нужно.
Он бессильно опустился на пол и оперся на диван и стал глубоко и громко дышать.
- Почему, ты так дышишь?
- Пытаюсь успокоиться.
- Бедняжка, - погладила она его по голове рукой, слегка взъерошив его волосы.
Константин, сидел на полу возбужденный, и разгоряченный. Он был «под шафе», когда силы контроля чувств работают слабее. Он находился тет-а-тет в квартире с красивой девушкой. Девушка откровенно с ним флиртовала, дразнила его, и играла с ним. Он понимал, что является безвольной игрушкой в ее руках. Константину ему нужно было уйти. Если подходить формально, то получил то, что искал – письма с важной для него информацией. Все казалось бы больше ничего не надо. Но как говорится, «когда ОН встает, мозг отключается». Именно сейчас Константин безумно хотел ее. Он в этот момент готов был сделать все, отдать год, десять лет жизни, только ради мига обладания нею. Она казалось, понимала это.
- Что ты хочешь? – вздохнул он.
- То, что знаешь, ты, но не знаю я.
Константин лихорадочно подумал, что по поводу спекулятивной приписки, которая описывает карту, уже знали. И что дать какой-то минимум информации об вполне известном факте – вполне можно. К тому же копии перевода были у него в нескольких экземплярах.
- Я беру эти бумаги, а тебе в замен даю другую? Ок?
- Смотря, что за бумага.
«И тут она торгуется» - мелькнуло в голове Константина. Он быстро вскочил на ноги, схватил в руки свою сумку. Не колеблясь, он открыл ее, достал отрезанную часть перевода и протянул ее Марине. Девушка проворно протянула руку и ухватилась пальцами за лист бумаги и потянула его к себе. Глаза ее победоносно сверкнули. Но Константин не отпускал лист. Бумага натянулась. Марина протянула другую руку к руке Константина, и нежными движениями разжала его пальцы. Затем поднесла лист к глазам и внимательно прочитала текст перевода. У Константина все опустилось. Он медленно сложил документы Алексея Ласкари себе в сумку.
- Иди ко мне. Ты заслужил маленькое вознаграждение, - прошептала Марина.
Он бросился на нее. Она откинулась на спину и с готовностью раздвинула ноги. Константин коснулся губами губ Марины, и стал целовать ее. Он целовал ее глаза, губы, щеки, шею, плечи… Он почувствовал, как Марина с силой обняла его торс своими ногами. Затем, повинуясь первобытному инстинкту, с жаром стал ласкать руками ее плечи, грудь, нежно сжимать соски. Марина с готовностью отвечала не его ласки, но это был не ответ любовной страсти. Скорее Марина дарила ему себя, делая это как одолжение. Он с силой снял с нее блузку и, обняв ее за спину, стал бороться с застежкой ее бюстгальтера. Он покусывал ее за плечи, целовал ее грудь, пытаясь расстегнуть застежку, но злосчастная застежка не поддавалась. Вдруг Марина громко рассмеялась.
- Что-то не так? – остановился Костя.
- Нет, ничего, просто… Продолжай…Это как то…- Она прижала его к себе и поцеловала его в ухо. Константин почувствовал, как ее влажный язык стал щекотать ушную раковину.
Константин, рывком высвободился из ее объятий и бессильно уселся на пол. Возбуждение, которое его охватило, и заводило еще пару минут назад, спало. И он почувствовал, что сгорает от стыда. Его охватило чувство, которое охватывает мужчину, тот удар, который наносится по его эго, когда он терпит фиаско с женщиной, которую хочет. Это поражение, казалось, сбило его с ног. Он понимал, что это не конец света, но все же.
- Почему ты остановился? – с наигранным возбуждением зашептала Марина – Или у тебя…не получается?
И Константин поступил как маленькая истеричка. Он вскочил, схватил сумку, ринулся к двери.
- Ты куда? – услышал он удивленный крик Марины.
Он открыл дверь, выскочил на лестничную площадку, и сбежал по лестнице вниз. Оказавшись на улице, он быстрым шагом, быстрым шагом направился прочь. Константин понял, что этот раунд он проиграл, скорее всего, в чистую и теперь корил себя за свое поведение. Он хотел найти плюсы с том, что у них произошло. Говорил себе, что больше никогда с ней не увидится, и что этот досадный эпизод канет в лету.
Оставшуюся часть вечера он бродил по городу, мысленно стараясь разобраться в сложившейся ситуации. Он включил телефон ближе к полуночи. На телефон пришло несколько отчетов о непринятых звонках. Были десяток звонков от Оли, пару от Марины, и четыре от Игоря и Алексея. Леше он отправил смс, что все в порядке. Лишь через минут 30 он прочитал пришедшее смс сообщение от Игоря.
«Нужно обязательно встретиться. Самое позднее завтра. Сегодня ты, увы! Был вне зоны. Хронику никому не отдавай. Созвон завтра в 9.00»
Б…дь! – выругался Константин.
16
Константин проснулся от шума телевизора: длинноногая блондинка, на голубом экране телевизора, плавно размахивая руками, громко и четко рассказывала прогноз погоды на сегодняшний день. Первой мыслью у него было, что сегодня выходной, но медленно всплывающие воспоминания вернули его к прозе жизни. Накануне, он включил телевизор как будильник, что бы ни проспать. Он встал с кровати и опустил ноги на холодный пол. Почувствовав ступнями, холод Константин инстинктивно резко их поднял и лишь поле этого опустил их в тапочки. Был четверг. Он понимал, что надо идти на работу а, следовательно, нужно было привести себя в порядок и собираться. Но ему этого совершенно не хотелось – он чувствовал себя разбитым и морально и физически. Воспоминания о вчерашнем дне вызвали у него то омерзительное чувство стыда, раздражения, при котором хочется уехать куда-то в незнакомое место, где ни кто тебя не знает, где ты чужак, или, по меньшей мере, закрыться в своей квартире, отключить телефон и оградиться от окружающих огромной стеной. Он знал, что это чувство пройдет, стоит только подождать. В это время зазвонил городской телефон. Он, было, протянул руку к телефонной трубке, но сразу же отдернул. Ведь могла звонить Оля, а с ней он не имел ни малейшего желания общаться. Игнорируя звонок, он налил в стакан минералки, вышел на балкон. Константин выглянул наружу и почувствовал своим телом приятную свежесть утра. Константин вернулся к мысли о предстоящем общении с Олей. То, что она подойдет к нему на работе, он не сомневался. А после вчерашних событий, ему казалось, что Оля сорвется, или, по крайней мере, будет проявлять в отношении него недвусмысленные эмоции. Он сделал большой глоток. Минералка приятно обожгла его горло. Он подумал, что не так уж плохо заболеть воспалением хитрости, как в былые школьные времена.
Телефон прекратил звонить, но не надолго. Через минут пять он зазвонил снова и снова. Это его как раз и утвердило в мысли, что обиженная красавица объявила его во «всесоюзный розыск». Константин вернулся в комнату, смело выдернул телефонный провод из розетки, заставив телефон замолчать, а сам позвонил к одному из своих коллег по работе, с просьбой сообщить, что он по очень важным семейным обстоятельствам сегодня не придет. Можно конечно было позвонить к секретарю директора, но тогда пришлось бы как минимум отвечать на коварные вопросы прожженной старой перечницы, пытающейся уличить его во лжи. Затем он позвонил Игорю, и спросил, что случилось. Тот ответил, что у него есть интересная информация, и попросил к нему приехать где-то ближе к полудню. Он продиктовал Косте свой адрес, и прекратил разговор, сославшись, что больше не может говорить. Константин вернулся на диван, и немного подремал. Второй раз он встал ближе к 10. Наспех позавтракав, он поехал на встречу к Игорю.
Как оказалось, Игорь жил в новом элитном доме, здорово отличавшемся от низкорослых неуклюжих хрущевок, старомодных сталинок, и бетонных, похожих друг на друга как две капли воды, бетонных коробок времен Брежнева. В подъезде его встретил похожий на отставника вежливый консьерж. Он живо поинтересовался, в какую квартиру, зачем и к кому направляется молодой человек. Получив от Кости исчерпывающий ответ, консьерж снисходительно буркнул: «Проходи», и уткнулся в какую-то бульварную газету, пестревшую фотографиями звезд шоу бизнеса и полуголых красоток.
«Все консьержи одинаковы», подумал Константин, с завистью сравнивая внутренний интерьер жилища Игоря, со своим домом.
Он без труда нашел его квартиру и позвонил. Он опоздал минут на десять, поэтому мысленно прикидывал какое-то юморное оправдание, так для приличия. Ему открыл более чем веселый Игорь:
- Привет! – заходи, бодро пригласил Константина в квартиру.
- Извини, что опоздал, - ответил Костя, решив не оправдываться.
- Ты пришел вовремя.
Константин вошел в прихожую. Прихожая была большая, немногим меньше комнаты в его квартире. Большую часть ее занимал огромный шкаф-купе, с большим зеркалом, в котором Константин увидел их с Игорем отражение, а так же вешалка с тумбой для обуви с резными ножками. На противоположной стенке висели несколько больших черно-белых фотографий, в рамках под черное дерево, картина с небольшим генеалогическим деревом, с пятью-шестью поколениями Луденых, в блестящих металлических рамках. Константин, подумал, что первый раз входя в эту квартиру, посетитель заочно знакомится со всем семейством Игоря.
- Это кто? И где ты? – вяло, выявил интерес Константин, бегло вглядываясь в незнакомые лица, родом из далекого прошлого.
- Предки, - коротко и равнодушно ответил Игорь, - конгломерат из купцов, священников и крестьян. Но об этом в другой раз, а сейчас я хотел бы тебя кое с кем познакомить. Константин положил сумку на тумбу для обуви, и снял кроссовки.
Игорь открыл двери и ввел Костю в гостиную, где за столом сидел незнакомец. Это был выгоревший от солнца блондин неопределенного возраста. Ему можно было дать как тридцать с небольшим так все сорок восемь. Его волосы были несколько всклочены, прикрывая заметные залысины. Загорелое лицо было покрыто густой рыжеватой бородой. На носу были одеты несколько старомодные, но дорогие солнцезащитные очки. Одет он был в полинявшую темную футболку с небольшим датским флагом, чуть ниже плеча. На руках у него были татуировки, в виде непонятных узоров. На столе, рядом с ним, лежали два фотоаппарата NIKON, с огромными объективами. На столе стояла початая бутылка виски, тарелки с нарезкой и овощами, несколько бутылок пива, и стаканы, в которых плескался виски со льдом.
- Добрый день, - поздоровался Константин.
- Hi, - сказал незнакомец, приветственно махнув правой рукой. Пальцами левой руки он поднял очки на лоб.
Это был иностранец, что сразу и понял Костя. И не потому, что он сказал «Хай». Так говорят многие его приятели, особенно те, кто бывал в Европе и Америке, люди, привыкшие к западному типу общения. Просто у этого человека было другое выражение лица, не похожее на лица выходцев из бывшего СССР. В нем был позитив, счастье, уверенность в завтрашнем дне, а не печать какой-то безысходности, которая встречается, даже у юного поколения стран СНГ, не говоря уже о людях старшего возраста и пенсионерах.
- These is Constantine. He is my old friend and key figure of our business.
Незнакомец еще раз приветственно махнул рукой и приветливо улыбнулся.
- Костя, это Рутгер Ван Триер, голландец, специалист по истории Византии и Трапезундской империи в частности, который может продвинуть и спонсировать наши исследования по определению достоверности рукописи, а так же помочь в наших более щекотливых вопросах. Хочу заметить, что он может добыть информацию по нашим вопросам из архивов Западной Европы.
- Спасибо, очень интересно. – произнес Костя, и добавил, на ломаном английском. - Thank you, very interestingly.
Игорь предложил Константину сесть за стол, что Костя, быстро и сделал. Перед ним сразу оказался пустой стакан. Игорь, не спрашивая его согласия, плеснул ему коричневатый напиток. Константин сразу почувствовал специфический запах виски.
- За знакомство, - сказал он и добавил по-английски - For an acquaintance!
Голландец выпил стакан до дна и стукнул им об стол. Игорь и Костя поступили так же.
- Костя, как у тебя с английским? – спросил Игорь.
- So-so, - ответил тот.
- Хорошо, - сказал Игорь, - то есть, конечно, плохо, но не смертельно. Я тогда буду переводчиком.
- Rutger, - обратился он к голландцу, - English, of Constantine is rather bad then good. I will be a translator. I will enter Constantine in the course of business. Ok?
- Ок, - коротко ответил тот.
- А как господин Рутгер разговаривает по-нашему? – поинтересовался Костя.
- Примерно, так же как и ты по-английски, может не много лучше. Кое-что понимает, улавливает, однако не очень хорошо изъясняется.
- Понятно.
- Для начала я объясню, чем конкретно занимается Рутгер. Как известно, многие научные конторы, где находится прогрессивное руководство, работают по грантам. Не составляют исключение история и археология. Константин, понимающе махнул головой, глядя как Рутгер, положил в рот кусочек балыка, заедая его сочным ломтиком помидора.
- Так вот, - продолжил Игорь, - у наших археологов и голландских есть общие интересы. Насколько, например, были продвинуты представители раннего палеолита или неолита, в Нидерландах, у нас или, к примеру, в Северной Африке. Другой пример. Итальянцев, как и нас, интересуют, пребывание генуэзцев в Крыму в XIII-ХV веках. Так вот, планируется некий объем раскопок, исследований, и под это выделяются деньги. Хотя у нас труд подешевле, чем у них, но они, тем не менее, они не рискуют и присылают своего куратора, который участвует в работе и контролирует расход денег. В замет они получают научные данные, которыми живо интересуются.
- Ясно.
- Так вот Рутгер, является профессиональным историком, археологом, который выполняет подобные функции. Он учился в Сорбонне, у него есть степень доктора философии, и он имеет доступ в различные архивы и хранилища документов. К тому же он специализируется по Крестовым походам. Географическое пространство и временной интервал, которыми он занимается, нас интересуют. Таким образом, он через свои источники может проверить, на сколько правдоподобна наша Хроника. Если мы сможем доказать ее правдоподобность, он берет на себя работу по репрезентации документа на Западе и мы сможем получить определенные деньги за это.
Константин наморщил лоб и задумчиво посмотрел сначала на медленно жующего кусочек колбасы голландца, а затем на Игоря, который, сжав руки в замок стал хрустеть своими костяшками. Этот хруст в тишине комнаты прерываемой лишь тихим голосом Игоря и чавканьем Рутгера, показался Константину громким как выстрелы АК-47.
- А почему ты не хочешь попробовать продвинуть Трапезундскую Хронику тут?
- Да потому, что тут ничего никому не надо. Наши отстойные профессора умеют только тратить большие бабки, брать откаты, а конкретный, кому-то нужный результат не выдают. А если вдруг что-то случиться, и таки у них что-то выгорит, тебе дадут какую-то грамоту. Ты же за нее ничего не купишь, логично?
- Логично, - согласился Костя.
- Во-вторых, относительно нашей приписки, он так же готов помочь в ее расшифровке, и в случае определения места, где спрятана казна царственного Давида, готов участвовать в ее поиске, и в случае ее нахождения, репрезентовать находку в мире.
У Константина екнуло в сердце – его предчувствие, что сокровище где-то рядом, стало обретать реальные формы. Но вместо этого он засомневался.
- Трапезунд – в Турции. Меня что-то терзают смутные сомнения, что господин Рутгер, возьмет нас туда, - произнес Константин, вопросительно глядя на Рутгера. Тот улыбнулся, зашевелив, как таракан своими рыжеватыми усами и сказал на ломаном русском:
- Тослушай то конца.
- Согласен, - ответил Константин.
Игорь взял в руки бутылку и плеснул каждому в стакан немного виски.
- Fruitful collaboration! – поднял стакан Игорь.
- Са фзаимовигодное сотрудничестфо!- произнес Рутгер.
- Присоединяюсь! – произнес Константин. Он выпил до дна и поставил стакан на стол. Рутгер, напротив отпил совсем немного и громко стукнул стаканом по столу. Игорь выпил большой глоток, и, откинувшись на спинку стула, взял стакан пальцами обеих рук. Константин про себя отметил, что русский голландца, гораздо лучше, чем его английский.
- Как ни странно в генеалогии Великих Комнинов есть только два Давида. Есть Иоанны, Алексеи, Иоаникий, Георгий, Мануил, но Давида только два.
- Басилий и много друхих имен, - дополнил его Рутгер
- Василий тоже. Но Давида только два. Один из них среди основателей империи, брат первого императора и второй – последний император. Мы подняли литературу и источники по поводу Давида жившего XIII веке, и у меня складывается впечатление, что он и есть наш кандидат.
- Почему это? – удивился Константин. – Я конечно не историк, но то, что удалось отыскать, мне говорит о том, что, этот принц, или как его, я не знаю, как его называть, по византийским канонам, всю жизнь провел в сражениях со своими единоплеменниками – никейскими греками, как правило, неудачно. Порой он воевал с турками-сельджуками, тоже без особого успеха. И погиб смертью храбрых в одном из сражений с тюркскими отрядами. По-моему во время осады какой-то крепости. Этот скорее бы потратил деньги на снаряжение очередной армии, а не прятал где-то ценности. Кроме того, при случае опасности он мог отступить к старшему брату Алексею, предтечей которого он себя объявлял. А коммуникации и сообщение у них были в порядке – их перерезали турки только к 1215 году, то есть через несколько лет поле смерти Давида.
Игорь терпеливо слушал речь Кости, давая ему выговориться. Рутгер наморщил лоб, и всем видом показывал, что вслушивается, пытаясь уловить смысл слов Константина.
- Логично, - сказал Игорь, когда Костя закончил свой спич. – Логично. Но давай сконструируем схему событий. 1185 год, волна восстания смывает с престола Византийского императора Андроника I. Перед падением он хочет бежать – и бежать на корабле в Скифию. То есть на территории Южных княжеств Киевской Руси или Крыма. Эти места ему знакомы. Он в свое время подживался в Галицком княжестве у Ярослава Осмомысла. А в Крыму располагается византийская фема Херсон. Скорее всего, он бывал и там. Согласен?
- Допустим, но к чему это? – удивился Константин. - Это не имеет никакого отношения к нашему делу.
- Не части. В Константинополе воцаряется поистине разрушительная для Византии династия Ангелов. Причем Комнины подвергаются репрессиям. Внуки Андроника, Алексей и Давид, вероятно через третьи страны бегут в Грузию. На территории империи им передвигаться им сложно и опасно. С Румским султанатом, граничащим с Византией отношения тоже специфические. Скорее всего, они бегут через Русь или Крым, где находится византийская фема Херсон. В Крым, к слову ссылали многих недовольных и подвергавшихся репрессиям. Я думаю, им какое-то время там можно было находиться. Затем они попадают в Грузию к своей тетке – царице Тамаре.
- То, что они были в Крыму – это гипотетически, - с сарказмом заметил Константин. – Это еще ничего не доказывает.
- 1204 год. За короткий период времени в Константинополе меняется несколько императоров – то есть наступает анархия. Столицу империи осаждает и берет штурмом кучка искателей приключений – участники очередного крестового похода. В это время, царица Тамара, высылает грузинский экспедиционный с двумя молодыми претендентами на престол - Алексеем и Давидом Комнинами, с целью посадить их на Константинопольский престол. Ситуация отличная - хаос и неразбериха. Повод железобетонный - ограбление Ангелами то ли грузинских купцов, то ли паломников. Вероятно, царица Тамрико думала, что при удачном стечении обстоятельств она приобретет надежного союзника и прикроет свои южные фланги в борьбе с тюркской угрозой. Первая часть похода получается на ура. В апреле 1204 года пал Трапезунд и Алексей Великий Комнин воцаряется в нем. Далее почему-то идет воевать один Давид. Вместе с грузинскими наемниками и греками он без особого труда присоединяет почти 1000-километровую полосу побережья, ставя перед собой цель, захватить Константинополь. Алексей в это время безвылазно сидит в Трапезунде. Подчинив огромные территории, Давид сталкивается с зарождающимся Никейским царством, Никейской империей малоазийских греков. У них есть свой император – Федор Ласкарь, личность к слову одаренная. Начинается традиционная междоусобная война, которая так часто приходит в минуту опасности. Я не хочу вгонять в скуку пересказывая тебе военные реляции. Скажу одно, что война с одноплеменниками шла с переменным успехом – блицкриг не получился. Ситуация сложилась так, что он даже вступил в союз с латинянами, которых хотел выдворить из Константинополя. Мало того, со временем он признал себя вассалом латинского императора, похоронив тем самым реставрационные планы. Но он боролся и не собирается сдаваться. И вот вдруг на ровном месте он пропадает на несколько лет. Потом появляется скупая информация о его смерти.
- Погибает в бою –уточнил Константин.
- It is rather not, - вклинился в их дискуссию Рутгер. Он несколько раз щелкнул пальцами, невнятно мыча, видимо подбирая слова, и произнес:
- Как это …припьиска? Да припьиська в Ватопедски псалтири. Смерть… как, как… - и не подобрав нужного слова он произнес - as a monk.
- Спасибо Рутгер. – поблагодарил голландца Игорь. - Найдена приписка в псалтыри Ватопедского монастыря, что на Афоне, так?
Рутгер махнул в знак согласия головой.
- Что Давид умер монахом, - продолжил Игорь.
- Как это?
- Заметь, мужчина в цвете лет. Ему примерно 26-28 лет, достаточно опытный военноначальник, правитель достаточно крупных территорий и оказывается в монастыре обыкновенным монахом.
- Действительно не очень логично – согласился Константин.
- А теперь факты, которые подводят нас к сути вопроса. При изучении нумизматических памятников и надписей видно, что Давид именовал себя царственным, порфирородным и так далее и лишь тонкая грань отделяла его от императорского титула – это раз. Все письменные источники Трапезундской империи молчат о нем, хотя он является одним из отцов основателем этого государства. Исключением является наша Хроника. А основная информация идет от врагов, и она нелицеприятна – это два. Изображение Давида отсутствует среди галереи фресок дворца Комнинов в Трапезунде. На них были изображены наиболее выдающиеся деятели династии, а он вполне достоин этого – это три. Этот список можно долго продолжать. Так вот существует мнение, что этот принц переступает тонкую грань между императором и царственным Давидом. Но все складывается для него неудачно. И ему пришлось бежать. Как ты думаешь, куда?
- Вопрос хороший. – почесал затылок Константин. - Если так то к брату – вряд ли, из твоих слов следует обратное. К никейцам – наверное, нет. Может к туркам или Константинополь?
- Я тоже так подумал с начала. Но Рутгер мне сообщил, в тот период времени турки-сельджуки были в союзе с Федором Ласкарем, и координировали с ним военные действия против того же Давида и его брата императора Алексея. Попади он Давид к ним в руки, это было бы отражено и в тюркских хрониках и в никейских анналах. С франками тоже были специфичные отношения.
- Короче говоря, и куда он мог рвануть? – спросил Константин, уже не обращая особого внимания на Рутгера
- В Крым. Именно в Крым пересидеть опасность и подготовиться к дальнейшей борьбе. Херсонская фема признала Комнинов и юридически им подчинялась. Трапезундские императоры именовались правителями Заморья или владетелями Ператеи. После войн с Ласкарем территории подконтрольные Давиду значительно сократились, и он перенес свою штаб-квартиру в Синоп. Расстояние между Синопом, столицей владений Давида и Крымом – самое короткое через Черное море. Если Давиду и предстояло, потребовалось куда-то бежать то бежать в Крым было ближе, чем, например, в Грузию, Болгарию или Константинополь. Надо учесть, что именно там, он бы нашел достаточно большое количество сторонников. В Крыму всегда хватало недовольных. Это было место ссылки и бегства многих недовольных, начиная от монахов спасавшихся от иконоборцев до опальной знати. В свое время именно был сослан и оттуда начал свое повторное возвращение на престол начал византийский император Юстин II.
- Ты думаешь, что он хотел бежать в Крым и отправил свои накоплено-награбленные ценности?
- Очень и очень вероятно. Вероятно, он переправил его морем, а там их спрятали. Но что-то не сложилось и Давид не смог бежать.
В разговоре наступила пауза. Константин заерзал на стуле. Он стал понимать, что эта встреча, прощупывание вероятности участия его в какой-то авантюре в Крыму. Может, сейчас действительно планировался поиск сокровищ, естественно не официальный, больно смахивающий на «черную археологию». Возможно, Игорь захотел развести голландца-лоха на деньги при помощи его, Константина. Он почувствовал, что может влипнуть в неприятности.
- Вы не обижайтесь. Я конечно не историк, не археолог, но то, что я услышал, больно похоже на какие-то теории и спекуляции. И чем я могу помочь? Ведь вы, на сколько я понимаю, можете отказаться от моего участия.
Игорь и Рутгер переглянулись. Рутгер почесал свою рыжеватую бороду и вздохнул. В этот момент он напомнил Константину, какого-то скандинава-викинга. Надеть на него шлем, кольчугу, всунуть в одну руку щит, в другую меч или боевой топор – пожалуйста, средневековый норманн. Игорь, хотел, было, что-то сказать, но Рутгер остановил его поднятием руки. Игорь послушно приложил указательный палец правой руки к губам и сказал - Молчу, ОК.
Рутгер нагнулся, почти исчезнув за столом, и появился с папкой в руках. Он открыл ее и протянул Константину несколько листов бумаги. Костя взял их и с непонимающим видом повертел в руках. На бумаге был отсканированный документ, написанный от руки какой-то архаической латиницей, которую он не мог разобрать. Константин понял, что на листе есть что-то очень важное напрямую связанное с их разговором. Он вопросительно взглянул на голландца.
- Писмо Орио Грандени напрафлений Пьетро Дзиани. – медленно, нещадно коверкая слова заговорил Рутгер. - Как это …battle…
После этого Рутгер бросил взгляд полный призыва о помощи на Игоря. Тот сразу понял, что к чему и с расстановкой произнес:
- Бой, битва, сражение.
- Да. Битфа Латинский Империя эскадра Орио Грандели и гречекий флот. Херсон блиско. Часть судно захвачено. Часть бежало. Херсон расховоры Орио Грандели с греками. Греки бесать в хоры. Орио Грандели и хреки преследовфать их. Сутки от Херсона, хоры. Как это…Битфа, греки неудача. Орио Грандели фертуться в Константинополь и пытать иса спрятанный ценность.
Константин уловил, конечно, суть рассказа Рутгера, произнесенного на ломаном русском языке. Он почему-то вспомнил, как когда-то в Праге общался примерно на таком же английском, как у Рутгера русский, с каким-то мадьяром, и в душе посочувствовал голландцу.
- У вас неплохой русский, - улыбнулся Константин, делая ему комплимент.
Голландец расплылся в довольной улыбке, обнажив белые крупные зубы.
- Спасибо, - сказал Рутгер и протянул руку для пожатия. Константин пожал ее, ощутив крепкую хватку голландца.
- Constantine does not understand situation history. I will bring him up to date. – сказал Игорь.
Костя понимающе посмотрел на Игоря и глотнул небольшой глоток виски.
- В 1205-1229 годах в Венеции был Дож Пьетро Дзиани. – начал объяснения Игорь. - В венецианских архивах Рутгер нашел документ, содержание которого он нам рассказал. Это письмо некого Орио Грандени, венецианца, дворянина к слову. Тот служил где-то 1210-1220 годах в Константинополе у Латинского императора и неоднократно бывал во Фракии и западной Анатолии. Орио Грандени пишет, что нуждающийся в деньгах Латинский император отправил эскадру для перехвата неких греческих суден. Командовал эскадрой знатный венецианец Пьетро Зини. Латинская эскадра перехватила греческий флот близ Херсона. Часть кораблей погибла, часть захвачена, а часть бежала в Херсон. Венецианцы повели переговоры про выдачу греков с администрацией Херсона. И те вроде бы согласились. Команда греческих судов, с пассажирами, солдатами бежали. А венецианцы с херсонцами, бросились их преследовать. Они их настигли в горах примерно в дне пути от Херсона. Те укрепились на перевале, в крепости или еще где-то. Но, еще через сутки, они были выбиты из укреплений и разбиты. А по возвращению победителем в Константинополь Зини был арестован, обвинен в воровстве военной добычи, ценностей подвержен пыткам и умер. В заключении тот Грандели заступничества Венеции перед вероломным императором. Этот документ был обнаружен Рутгером в венецианских архивах, когда он работал над тематикой взаимоотношений Венецианской республики и Латинской империи.
Константин вновь взглянул на Рутгера, который так же внимательно вслушивался в рассказ Игоря, и на самого рассказчика, который вновь потянулся в бутылке с горячительным напитком. Рутгер, тем временем достал коробку сигарет и небрежно бросил их на стол, а затем стал шарить по карманам, в поисках зажигалки.
- Just a minute, - вспомнил английскую фразу Константин и обратился к Игорю, - Зажигалка или спички есть?
- Да, - достал из нагрудного кармана тонкую черную зажигалку Игорь и вручил ее Константину. Сам он вышел из комнаты. Константин тем временем щелкнул зажигалкой. Желтоватое пламя лизнуло кончик сигареты. Рутгер затянулся, и на кончике сигарет мелькнули маленькие красноватые точечки тлеющего табака. Тем временем вернулся Игорь с черной фаянсовой пепельницей. Константин подумал, что аксессуары для курения у его друга, какие-то траурные.
- Игорь, ты предполагаешь, что это корабли с сокровищем Давида? – спросил Костя.
- Шансы высоки. Если сложить все камушки мозаики вместе - то это вполне возможно. Если мы убедимся в подлинности рукописи, и рассчитаем, что это за перевал.
- Их же в Крыму штук сто или сто пятьдесят…
- Пользуясь нашими ориентирами, их количество сокращается более чем на порядок. К этому мы вернемся позднее. Теперь непосредственно к твоему вопросу. Во-первых, ты раскрутил эту тему, и выкинуть тебя из этого дела, это по крайней мере, очень не порядочно. Правда, Рутгер?
Заморский гость, развалившийся на стуле, выпустил изо рта струю дыма снисходительно кивнул головой:
- You are right.
- Во-вторых, для подтверждения подлинности хроники ты должен ее показать Рутгеру. Он хотел бы знать, во что он собирается вложить деньги.
- Какие деньги? - поинтересовался Константин.
- Ты ведь не маленький. Что бы что-то раскрутить нужно, вложить деньги, с целью получить прибыль. Дай-ка, мы ее глянем.
Игорь выжидательно взглянул на Константина. Так же поступил и Рутгер, сбрасывая пепел тлеющей сигареты в пепельницу.
- Нам надо на минуту выйти, - сказал Костя тихо Игорю, и нарочито громко произнес для Рутгера, - Игорь, ты не покажешь, где у тебя туалет? В твоих просторах я теряюсь.
Константин встал и направился к выходу из комнаты. Голландец недоуменно поднял брови, но ничего не сказал. Игорь встал, и пошел вслед за Константином. Константин, вышел в прихожую, взял свою сумку, и направился в сторону кухни, куда была открыта дверь. Он вошел в помещение и сел за небольшую барную стойку. Игорь вошел за ним, подвинул к стойке табурет на высоких ножках и сел напротив него, поставив ноги на металлические перекладины между ножек.
- Что случилось? Только говори быстро, и так ситуация получается неловкая, - сказал он почти шепотом с нервными интонациями в голосе.
Константин оглянулся по сторонам, собираясь с мыслями. Почему-то он отметил, что у него необычайно аккуратно для холостяка: почти блестящий сервиз посуды в открытом шкафу, чистая плита, цветы на подоконнике, висящие винные бокалы над стойкой.
- Ты сам живешь? – неожиданно для себя и своего визави произнес он.
- Сам. К чему ты это спрашиваешь? В чем дело?
- У меня Хроники нет.
- Давай съездим к тебе домой, на работу, или в то место, где ты ее хранишь. Возьмем Хронику, покажем ее Рутгеру и вернем ее назад.
- Хроники у меня уже вообще нет.
- Как нет?! – зашипел Игорь, - Я же тебя просил не отдавать ее никому.
- Я об этом узнал, когда уже ее отдал.
- И кому?
- Марине.
- Твою…, Зачем?! Зачем ты отдал?!!- почти закричал Игорь.
- Не кричи. Я ездил на встречу с Мариной по поводу достоверности рукописи. Взамен ее мне удалось взять письма из ее архива. Письма ее прадеда. Вот глянь.
Константин открыл сумку, и достал оттуда пожелтевшие листки бумаги. Игорь с недовольной миной взял их и углубился в чтение. По мере того как он читал, выражение его лица изменялось, и в его глазах мелькнули искорки азарта.
- Интересно, особенно, про…Интересно,… Но рукопись все равно нужно вернуть. Клиент уйдет. Пошли назад, будем как-то выкручиваться.
Оба приятеля вышли из кухни и отправились к скучающему в гордом одиночестве голландцу. Тот сидел, нервно постукивая зажигалкой Игоря по столу. Константин с хозяином квартиры уселись за стол на свои места. Игорь заговорил по-английски.
- К сожалению, Константин не смог принести сегодня Трапезундскую Хронику. Но он занимался поисками с целью установления ее подлинности. Он вышел на семью предыдущих хозяев. Он выяснил, что Хроника появилась, у одного из ее членов Алексея Ласкари, грека по национальности, жившего в первой четверти ХХ века. Он достал несколько его писем, содержание которых может касаться Хроники.
Рутгер нахмурил брови и внимательно его, слушая, но понять его отношение к словам Луденого было практически невозможно.
- В первом из них…- Игорь на мгновение умолк вчитываясь в ветхий лист бумаги, соображая как лучше сформулировать мысль на иностранном языке. - …В первом из них говориться о пребывании Ласкари во время. Первой мировой войны в Трапезунде, а так же возможного участия в каких-то археологических исследованиях. Кроме того, он пишет об этом… о каком-то Кулаковском, очевидно ученом.
Рутгер громко щелкнул пальцами правой руки и замахал указательным пальцем правой руки. Луденый положил письмо на стол и прищурил глаза. Константин, предчувствуя что-то интересное, потер ладони.
- Первый. Трапезунд взят русскими. Археологический экспедиция в Трапезунд. 1916 гот. 1917 гот. Успенска Федор организатор. Второй. Кулакоский исследовать Византия. Написал историю Византия. Кулаковский не лубили… Нет не уважали как историк… Нет… подверхался критике…Васильеф и Безобразоф. Сочувственный отзыф Брейе, Шестакоф.
- Помнишь, твой патриарх говорил про Успенского, Археологический институт в Константинополе - слегка хлопнул по плечу Игоря Константин, едва сдерживая радость. Игорь не обратил на это внимание, и в раздумьях произнес:
- Во время войны, когда русские захватили Трапезунд, там проводилась археологическая экспедиция, руководимая Успенским?
Рутгер утвердительно махнул своей викинговской головой. Игорь взял другой лист бумаги. Пробежал по нему взглядом. Константин пододвинулся к нему и пальцем указал нужный отрывок.
- Во втором письме тот же Ласкари пишет, что бывал в Трапезунде и Сумеле, и пишет об утраченных возможностях в Крыму, намекая на материальное положение.
- Сумела болшой важный монастир Трапезуд Автократиа. Ползовается покровительством Басилефс Трапезунд.- Рутгер снова щелкнул пальцами, подбирая слова, и продолжил - После хибели Автократиа Сумела, привелегии остались, это... to confirm...
- Подтверждены, - подсказал Игорь.
-... Да, поттвержены султанами. Это был, важный монастир до младотурецки геноцид ф 1923 год.
- То есть, там могли писаться и храниться рукописи, хроники, как во многих монастырях, – подытожил Константин.
Игорь вскочил на ноги и стал мереть шагами комнату. Его гости смотрели на возбужденного хозяина квартиры. Игорь остановился перед картиной висящей на стене. Он повернулся спиной к гостям, очевидно не замечая нарушения этикета. Он уставился на изображенный, на картине букет полевых цветов. Игорь ткнул пальцем в нарисованную вазу, и резко повернулся к Рутгеру и Косте. Голландец отодвинулся от стола, закинул ногу на ногу и обнял колено ладонями.
- Ихорь, не нато эйфории. Тавай подумаем как использовать эту информация в наший целях. Прафда Костантин?
- Да конечно, - согласился Константин, - я думаю, письма, которые я принес, косвенно подтверждают, или, по крайней мере, не исключают того, что казна Давида может быть в Крыму. А то, что Ласкари пишет про участие в трапезундской экспедиции во время первой мировой войны можно с большой вероятностью считать фактом. Так, господин Рутгер?
Константин взглянул на рыжебородого потомка норманнов, в поисках поддержки. Голландец посмотрел на Костю своими серо-голубыми глазами, в которых как казалось Константину, не отражалось ничего, и утвердительно махнул головой.
- Логично, - сказал в свою очередь Игорь.
Константин, не дав ему продолжить, четко, что бы было понятно иностранцу, произнес, уже когда-то им слышанные слова:
- Если рукопись была найдена в Трапезунде, во время экспедиции, то с вероятнее всего она где-то описана или даже, существует оригинал. То есть нам надо найти материалы Трапезундской экспедиции. Когда там она была в 1917 или 1918 годах.
- Sorry! – вновь вклинился Рутгер.
- В 1917 или в 1918 годах, - озвучил слова Кости Игорь.
- Rather not. 1916 - 1917, - поправил Костю Рутгер.
- Извините, - вздохнул Константин.
- Согласен, - присоединился голландец.
- А ты молодец, - присел к столу Игорь. Константин, почувствовал некую гордость, удовольствие, когда человека хвалят за какое-то нужное дело, хоть оно и маломальское, незначительное. Он расправил плечи, и почувствовал себя на стуле как царь на троне.
- Рутгер, скажи, ты не знаешь, где могут быть материалы этой экспедиции? – спросил Игорь.
- То што братья-словены не укарли и … как это? Lost…
- Потеряли
- Потьеряли да?... Находиться в Санкт-Петербурхе.
- Придется ехать в Питер. Как ты к этому относишься Костя?- спросил Игорь.
- У меня же работа, - замялся Константин.
- А отпуск?
- Врядли.
- Ихорь у тебя ест концы. Я правильно скасал?- поинтересовался Рутгер.
Константин взял в руки стакан и вымолвил:
- Си синьор.
Голландец громко рассмеялся.
- Концы я найду, - поморщился Игорь и вновь взял стакан. – По моему надо выпить!
Константин взял бутылку и налил всем троим виски, от всей души.
Затем он встал и произнес:
- Для меня это третий тост. А у нас третий тост пьется за любовь и за женщин. Поэтому за прекрасных дам и за любовь к ним. Пьем до дна.
Они чокнулись. Каждый и присутствующих выпил содержимое своего стакана и потянулся за закуской. Засунув в рот мясо и овощи, тщательно пережевывая пищу, все концессионеры дружно зачавкали.
- Ох, эти ваши дефченки, - многозначительно произнес Рутгер, видимо знакомый с душой и телом местных девушек. Скорее с телом.
- Ты знаешь, а я почему-то подумал, что бабки спрятал другой Давид, последний император, - тихо сказал Игорю хмелеющий Константин. – Я тут прикидывал. Османская угроза - турки подавили всех. Всех его союзников или разбили или обманули, или переиграли. При дворе сильна турецкая партия. Кстати, а сбежать он мог тоже в Крым. Там княжество Феодоро, тоже греки, к тому же, правители княжества, его зятья, к слову родственники Давида. Последний осколок греческой государственности. Итальянцы тоже стали с ними договариваться, боятся турок, так что особо мешать бы не стали. Хотя на месте того Давида я бы махнул к его другому зятю, какому-то хану, или в Грузию.
Голландец потянулся за бутылкой виски, которая на взгляд была полна примерно на четверть. Константин подумал, что он по натуре оптимист, так как думает, что бутылка, более полная, чем пустая. Вместо Игоря ответил Рутгер, слух которого оказался более чем хорошим.
- Шетдесят на сорок, - икая, произнес он и, пытаясь, избавится от икоты, хлебнул еще глоток виски, но уже из бутылки.
- Лучше бери отпуск, и съездим в Питер. А еще надо глянуть карту горного Крыма. Если перевалы. То сутки от Херсона это, наверное, Байдарские ворота, или что-то в этом районе. Не дальше. Кроме того, надо найти данные по крымским укреплениям, исарам, монастырям, что бы ограничить количество перевалов. А Трапезундскую Хронику надо как-то вернуть в ближайшее время. Так, что думай об этом, а то про…м все дело.
Константина охватила какая-то пьяная эйфория, легкость, которая наступает на определенной стадии опьянения. Ему казалось, что он может сделать все и ему все удастся. И Игорь, и долбаный голландец Рутгер показались ему такими близкими и почти родными. Он готов был пойти с ними хоть на край света, а если надо, то готов был отдать пол-литра крови. Они допили виски и окрыли бутылку коньяка.
- Я бы спел что-то патриотическое – вдруг сказал Константин. В пьяном угаре он не понял, к чему сказал эти слова. Игорь почесал свою макушку и промычал, что-то невразумительное. Рутгер же молча встал, положил себе руку на сердце, и гнусаво, но громко запел:
Wilhelmus van Nassauwe
ben ik, van Duitsen bloed,
den vaderland getrouwe
blijf ik tot in den dood…
Константин и Игорь, словно по команде встали, вытянулись во весь рост, положили правые руки на то место, где должны были находиться их сердца и присоединили свои голоса к голосу голландца. Следует сказать, что они не знали ни одного слова на языке страны тюльпанов, мельниц, марихуаны и легальной проституции:
Een Prinse van Oranje
ben ik, vrij, onverveerd,
den Koning van Hispanje
heb ik altijd ge;erd…
Было ближе к обеду, когда Константин и Рутгер уселись в такси. Константин посмотрел вверх и увидел как Игорь, махал им рукой с балкона. Когда такси с пассажирами уехало от его дома, Игорь опустился на стоящий, на балконе шезлонг, и зажмурил глаза от слепящего жаркого солнца.