Настя в стране чудес, или Зазеркалье... Часть 2

               
              НАСТЯ В СТРАНЕ ЧУДЕС, ИЛИ ЗАЗЕРКАЛЬЕ ПО-АМЕРИКАНСКИ



                Часть вторая.  ПРОГУЛКА  ПО  ХЕРСОНЕСУ
   
     Наступил сентябрь. Скоро начнутся занятия в колледже. Смотреть за четырехлетним ребенком учительницы и IT-менеджера - это, так сказать, оборотная сторона медали. Настя приехала в Америку учиться. Отношения с маленьким Джонатаном наладились. Жизнь набирала привычные, стандартные обороты. Короче, все, как у всех. Правда, общения по Интернету с родными и близкими девочке было недостаточно. Появились, конечно, подружки и здесь в Америке, но не зря говорится: старый друг лучше новых двух. А все старые друзья остались там, за тридевять земель.
     Неожиданное появление пуделя Филиппа и кошки Пылесоса, фантастическим образом переместившихся из родного дома сюда, в Америку, только подсыпало соли на рану. А может, то был только сон? Собственно, все те феерические приключения Насти и Джонатана во сне то и происходили. В их общем сне. Но коробочка с собачьей шерстью, оставленная Филиппом при расставании, независимо от того, во сне это происходило или наяву, явственно свидетельствовала, что все-таки это БЫЛО! Да и Джонатан постоянно вспоминал о тех событиях. А ведь прошло уже больше месяца.
     Не буду кривить душой – желание сжечь щепотку шерсти довольно часто посещало Настю, ведь тогда Пыля и Филя опять таинственным образом переместились бы к ней сюда. Но Настя всегда брала себя в руки, хотя брать в руки хотелось не себя, а коробок со спичками. А тут еще сестра этого менеджера приехала. С пуделем! Сучка. Я имею в виду, что пудель был девочкой. И эту девочку звали Кейси. Странные, конечно, эти американские пудели, я имею в виду их внешность или, как говорят специалисты, экстерьер. Она скорее была похожа на игрушку из магазина, чем на пуделя. В нашем представлении пудель ассоциируется с Артемоном из "Золотого Ключика", подстриженным "подо льва". Эта же собака была  маленькая, мохнатенькая, беленькая, с коричневым левым ухом и таким же коричневым пятном вокруг левого глаза. Ну просто болонка какая-то, хотя сказали, что определенно пуделиха.
     Похоже, Джонатана не столько обрадовал приезд родной тети, сколько появление в доме собаки, – кстати, ровесницы мальчика. Теперь они ходили на прогулку втроем. Мальчик и собака весело играли, а Настя с улыбкой наблюдала за ними. Но "дама с собачкой" скоро уехала, естественно, прихватив с собой эту самую собачку. Джонатан загрустил. Он все чаще начал приставать к девочке с разговорами о Пыле и Филе.
     – Они бы так хорошо вместе играли, Филипп и Кейси, - говорил мальчик. - Они ведь оба пудели.
     Насте временами тоже бывало грустно. Особенно по вечерам, когда она открывала свою коробочку и начинала перебирать пальцами мягкую шелковистую шерсть. У нее это уже стало традицией – перед сном "общаться" со своей коробочкой. Она лежала в кровати и вспоминала, вспоминала, вспоминала…
     Вот и сегодня, прежде чем лечь спать, она подошла к своей тумбочке, открыла ее и – о, ужас! Коробочки в тумбочке не было. Она искала ее по всей комнате. Даже под кроватью, даже несколько раз отодвигала шкаф и тумбочку. Коробочка пропала, словно испарилась. Ну где же ее еще искать? Вдруг внезапная догадка осенила Настю. Она решительным шагом направилась к комнате Джонатана. 
     Девочка вошла без стука, резко распахнув дверь. Джонатан сидел на кровати и весело болтал ногами. Перед ним сидели Филипп, Пылесос и... Кейси. Настя опешила в квадрате! Во-первых, она не ожидала увидеть здесь Филю и Пылю, а во-вторых, Кейси здесь с какого бока? Мальчик хихикал, видимо, ему уже навешали что-то на уши, и девочка даже догадывалась, кто. В одной руке мальчик держал спички, а в другой – ее коробочку. Первым делом Настя реквизировала у мальчика предметы, вызвавшие инцидент. Строго глядя мальчику в глаза, девочка произнесла тоном суровой учительницы:
     – И кто, позвольте вас спросить, разрешил вам брать чужие вещи без спроса?
     Мальчик опустил глаза и молчал – сказывалась партизанская школа.
     – Быстро спать! - сказала она Джонатану, потом повернулась к животным: - А вам – быстро по домам!
     – Не можем мы, - заскулил Филипп.
     – Это почему же? - удивилась девочка.
     – Видишь ли, Настенька, - продолжил пес, - это у пожарников за ложный вызов отвечает позвонивший, а у нас как в банке – за все отвечает поручитель, а в данном случае поручителями выступаем мы с Пылесосом. Ты же не хочешь нас подставить?
     – Ну и что дальше? - спросила Настя.
     – Мы должны выполнить свои обязательства, то есть присниться тому, кто нас вызвал. А уж потом мы можем возвращаться. Извини, подписку давали, - закончил пес.
     Девочка не стала выяснять, кому они давали подписку. По прежнему своему опыту она знала, что эти паразиты не скажут.
     – Ну, а Кейси-то как здесь очутилась? - спросила Настя.
     – Джонатан очень просил, - ответил Филипп. - Он сказал, что ты не против.
     Девочка опять посмотрела на мальчика, но тот по-прежнему молчал, подтверждая партизанскую закалку. Настя ходила по комнате и лихорадочно думала. С одной стороны, все, что с ними произошло ТОГДА, вспоминалось как увлекательное приключение. Приключение для Джонатана. Но сколько же нервов это стоило ЕЙ! "Неужели я стала законченной эгоисткой и думаю только о себе? - размышляла девочка. - В конце концов это будет всего лишь сон, и только. Всего лишь сон".
     Настя опять посмотрела на Джонатана. Мальчик начинал зевать. Сейчас эти собаки и кошка проникнут в сон ребенка, и один Бог знает, что они там напридумывают и натворят. Нужно срочно принимать решение, пока мальчик не уснул. А вот времени для принятия решения и не было. "Ладно, разберемся по ходу", - подумала Настя и, повернувшись к Филиппу, спросила:
     – А что Кейси – тоже с нами?
     Филипп пожал плечами:
     – А куда же ее теперь денешь?
     – Ладно, я пошла спать. Встречаемся у... Только умоляю вас, не у светофора! - сказала Настя и направилась к выходу.
     – Не переживай, начало будет не хуже, чем в прошлый раз, тебе тогда, кажется, понравилось, - ответил Филипп.
     "Да, начало ТОГДА было неплохое. Совсем даже неплохое, - размышляла девочка, направляясь к кровати. - Но с этого-то начала все и пошло и поехало".
 
     …Они сидели за столиком вагона-ресторана. Официант выставлял перед Настей оладьи из капусты и кабачков, куриные крылышки во фритюре, канопе с копченостями и маленькие бутерброды с красной икрой. Филипп пил безалкогольное пиво из бутылки, Пылесос сосредоточилась на фаршированной рыбе, а Кейси, как и положено коренной американке, один за другим поглощала гамбургеры, чизбургеры и еще какую-то фигню из этой же серии. Весь перемазанный кетчупом, Джонатан впился в жареную индюшачью ножку, одновременно запихивая руками в рот картошку-фри из большущего бумажного стакана с надписью «McDonald`s».
     В проходе между столиками на скрипке играл Александр Рыбак – тот, который выиграл “Евровидение – 2009". Обстановка располагала. Такое начало Настю вполне устраивало. Но куда же они все-таки едут? Словно угадав ее мысли, Филипп, не выпуская из лапы бутылку с пивом, указал на окно вагона:
      - Антураж выбирай сама, а то тебе не угодишь.
     Настя повернула голову. За стеклом климатические зоны и времена года сменяли друг друга, словно в рекламной заставке канала National Geographik. Есть особенно не хотелось, хотя перед сном она никогда плотно не ужинала. Настя расслабилась и, попивая через соломку виноградный сок, стала глазеть по сторонам.
     Боже! Кого здесь только не было! За соседним столиком Верка Сердючка о чем-то яростно спорила с Андреем Данилко, а ее мать никак не могла их утихомирить. В начале вагона Филипп Киркоров, держа за лацкан пиджака Максима Галкина, активно тащил того к выходу. Николай Басков сделал попытку вмешаться, но сидящая рядом Алла Пугачева что-то шепнула ему на ухо, и тот притих. Николай Валуев и Виталий Кличко чокались рюмками с томатным соком и мило улыбались друг другу. Лысый из "Вечернего квартала" и Вовка Зеленский пытались выяснить друг у друга, кто же в конце концов кого больше уважает. Две бутылки коньяка они уже раздавили, а из третьей тот, который лысый, пытался разлить янтарную жидкость в водочные рюмки. Владимир Меньшов что-то доказывал Никите Михалкову, размахивая у того перед носом – очевидно, в качестве аргумента – статуэткой "Оскара". Михалков же, в свою очередь, расстегнул барсетку и, вытащив такого же "Оскара", тоже, наверное, в качестве аргумента, стал крутить им уже перед носом Меньшова. Все это было открыто Настиному взору.
     Однако их столик находился недалеко от входа, и большая часть вагона была у нее за спиной. Но крутить головой было как-то неудобно, так что ее обзор был ограничен.
     Из тамбура, прикрывая нос носовым платком,  с подбитым глазом вернулся Киркоров. Один вернулся, без Галкина. Он молча сел за стол напротив Пугачевой. Та, также молча, поднялась и направилась к выходу из вагона. Чуть позже вернулся Галкин. Теперь он прикрывал нос платком. Синяков у него было два.
     Что происходило в тамбуре, никто не видел, но, оставшись там одна, примадонна зачем-то сорвала стоп-кран. Поезд резко затормозил. Джонатан, выронив индейку, уткнулся лицом в тарелку с кетчупом. Филипп (имеется в виду пес) пролил пиво, а Настя – сок, причем на свои новые джинсы.    
      "Начинается!" – подумала девочка.
       Завтрак или обед, а может быть, ужин (Настя еще не определилась со временем) был окончательно испорчен. Хотя, пожалуй, только для нее. Джонатан снова начал грызть свою индейку, вытирая о футболку жирные пальцы. Пожалуй, до окончания трапезы переодевать его не имело смысла. Пылесос и Кейси тоже принялись доедать свои деликатесы. Филипп заказал себе еще пива. Девочка поднялась.
     - Сидите здесь, а я пойду переоденусь. Какой у нас вагон и купе?
     – Вагон - следующий за рестораном, а купе - тринадцатое, - ответил Филипп.
     В купе стояли ее чемодан и сумка Джонатана. Быстро переодевшись, она поспешила обратно в ресторан. Войдя в зал, Настя увидела, что на ее месте за столом сидит какой-то небритый тип лет шестидесяти. Он был среднего роста, в старомодных очках в черной оправе и бежевой кепке. Когда Настя подошла, он встал, обаятельно улыбнулся и представился:
      – Стивен Аллен Спилберг. Голливудский кинорежиссер и продюсер.
      – Я знаю, кто вы такой, - блеснула эрудицией девочка. - Вы что-то хотели?
      – Да вот хотел предложить вашему Джонатану сняться в моем новом фильме в главной роли, - ответил режиссер.
      – Никаких парков Юрского периода! - перепугалась Настя. Она знала, что сейчас идет подготовка к четвертому фильму этой киноэпопеи.
     Спилберг опять зажигательно улыбнулся:
      – Ну почему сразу "Парк Юрского периода»? У меня много разных фильмов.
     Девочка смутилась:
     – Извините. А что вы собираетесь снимать?
     – Я выпустил четыре полнометражных фильма про Индиану Джонса. Точнее, про Генри Джонса-младшего по прозвищу Индиана. Сейчас я собираюсь снять пятую картину, в которой, собственно, и хочу рассказать, почему отец дал ему такое прозвище в честь своей собаки по кличке Индиана. Мне как раз нужен для главной роли такой мальчик, как ваш Джонатан. Кстати, могу и вас с друзьями задействовать в эпизодах, - ответил Стивен Спилберг.
     Насте еще ни разу в жизни не предлагали сняться в кино, пусть даже и в эпизоде. А тут предложение от самого Стивена Спилберга! Кто бы отказался? Она с надеждой посмотрела на Джонатана. Но тому, похоже, это все было "по барабану". Сейчас его больше волновала ножка от индейки.
     – Представляешь, а ты будешь сниматься в фильме вместе с собакой! - воодушевленно бросилась в атаку Настя.
     – Ну, если с собакой, тогда другое дело, – великодушно согласился мальчик.
     – Ну, вот и хорошо! – сразу обрадовался режиссер. - Через час к вам зайдут мой ассистент и юрист, чтобы подписать контракты. Да, вот еще что… Соберите свои вещи, через две остановки мы выходим. – Спилберг слегка поклонился, приподнимая за край козырька свою кепку, и направился в ту часть зала, что была за спиной у Насти.
Девочка сияла:
     – Ну надо же! Сразу контракт и без кинопроб! Вот это удача! Ладно, я пошла собирать вещи, а вы доедайте и подтягивайтесь в купе.
     Джонатан догрызал свою косточку. Кейси отложила недоеденный гамбургер:
      – Все, больше не могу.
     Филипп хитро ухмыльнулся и переглянулся с Пылесосом. Та слегка кивнула ему головой.
 
     …Наша великолепная пятерка высаживалась из поезда. "Севастополь", - прочитала Настя надпись на здании вокзала. Неужели она ошиблась станцией? Какая связь между Индианой Джонсом и крымским городом? Но из соседнего вагона выходил Стивен Спилберг в сопровождении нескольких человек. Завидев своих новых актеров, режиссер приветливо помахал им рукой и жестом пригласил следовать за собой. Перед зданием вокзала их поджидали великолепный белый лимузин и два больших «Мерседеса».
     – Нам с вами сюда, - указал Спилберг на лимузин.
     Сопровождающие режиссера сотрудники разместились в других машинах. Девочку распирало любопытство.
     – Я, конечно, дико извиняюсь, - усаживаясь напротив Спилберга, произнесла Настя, - но вы можете мне объяснить, какое отношение имеет Севастополь к Индиане Джонсу и вашему новому фильму?
     Стивен Спилберг вальяжно развалился на кожаном сидении. 
     – Голубушка, вы, конечно же, слышали про пирамиды в Египте, Мексике и на Тибете. Причем пирамиды в Мексике и на Тибете старше египетских на 15-20 тысяч лет. Если вы помните, отец Индианы, доктор Генри Джонс-старший, занимался историей и археологией. Причем в сферу его интересов входили пирамиды.
     – Не понимаю, - удивилась Настя, - вы что же – собираетесь снимать в Крыму Мексику, Тибет или Египет?
      Спилберг улыбнулся:
      - В Крыму я буду снимать Крым. Между Севастополем и Фаросом, по прямой от мыса Херсонес до мыса Сарыч, обнаружили семь пирамид. Правда, их открыли лишь в девяностых годах прошлого столетия. Но кто мешает Генри Джонсу-старшему обнаружить их, например, во время Первой мировой войны? Тем более что и Россия, и США принимали в ней участие.
     – И вы действительно видели эти пирамиды? - опять удивилась Настя, а Спилберг опять улыбнулся.
     – Их никто не видел. Они скрыты под землей, потому что когда-то очень давно были затоплены морем. Но раскопки и исследования уже ведутся. Там даже есть свой сфинкс.
     – Невероятно! - воскликнула восхищенная девочка.
     Кортеж подъезжал к роскошному отелю "Апартаменты Херсонес". Кто-то из «Мерседеса» предусмотрительно распахнул дверцу лимузина перед Спилбергом. Тот, в свою очередь, подал руку выходившей Насте.
     – Сегодня устраивайтесь и отдыхайте. Сценарий вам поднесут. Завтра после завтрака выезжаем на натуру. Возле нашей пирамиды вырыли два шурфа, ведущие к нескольким туннелям. Там в одном из этих туннелей и  будут проводиться основные съемки. Подготовительные работы ведутся уже более недели. Нужно проверить, как расставлен свет и, вообще, осмотреться. Вам забронирован пятый номер. Если возникнут вопросы - мой помощник в девятом номере, а я пока с вами прощаюсь. – Режиссер подозвал своего ассистента, и они направились к отелю.
     Номер был шикарный - трехкомнатный, с двумя ванными.
    "Представляю, какие апартаменты у Спилберга!" - подумала Настя.
Ужин тоже был великолепный, хотя режиссер на нем и не присутствовал. Как объяснил его помощник, у того была назначена встреча в мэрии.
     После ужина Настя собрала свою команду в гостиной, чтобы вслух почитать только что принесенный сценарий. Утром к ним в номер постучал помощник Спилберга.
      – После завтрака мы с вами отправляемся на раскопки. Стивен просил извиниться, но он будет лишь после обеда, у него вчера был тяжелый вечер. Мне поручено вас сопровождать и опекать.
     После легкой трапезы утром вся прибывшая съемочная группа на трех джипах отправилась к раскопкам. Полное имя помощника Стивена Спилберга было Новохуданосер Бен Али ибн Саид Бендер Скот. Он был родом из Египта. Но ввиду чрезмерной замысловатости его имени все обращались к нему сокращенно - Скот. (Сразу хочу заметить, что слово "скот" в английском и в русском языках имеет разные значения.) Так вот, этот Скот сидел за рулем джипа, в котором ехала наша команда. Во время пути он вводил в курс дела новоиспеченных актеров:
     - В пирамиду можно спуститься на лифтах, установленных в двух шурфах. К шурфам на разных уровнях примыкают четыре длинных и один короткий туннели. Основание пирамиды - квадрат со стороной в 72 метра. Высота пирамиды - 42 метра. Рядом расположен сфинкс примерно такой же высоты, но его лапы на 20 метров выступают впереди пирамиды. И это все находится под землей.
     Все, кроме Насти, слушали своего гида в пол-уха. Они с любопытством глазели по сторонам. Город закончился, и началась оливковая роща. На горизонте уже просматривались море и радуга над ним. Впереди показались большие серые палатки. "Лагерь археологической экспедиции, - догадалась девочка. - Значит, приехали". Несколько человек отделились от группы, стоящей возле палаток, и направились в сторону приехавших кинематографистов. Скот что-то произнес на не понятном Насте языке – наверное, египетском. К ним подошла, ослепительно улыбаясь, девочка-мулатка. Она была чуть моложе Насти, примерно такого же роста и с довольно стройной фигуркой. Смуглое личико обрамляла копна зеленых кудряшек. Губы девочки были не менее зеленые. Ногти и босоножки также подтверждали пристрастие мулатки к зеленому цвету. Зато джинсы на девочке были ярко красные, а ее футболка вызвала бурю восторга у Пылесоса. Это была фирменная оранжево-черная футболка с логотипом донецкого футбольного клуба "Шахтер".
     Скот обратился к Джонатану:
     - Сэр, по условиям контракта вам как исполнителю главной роли полагается ассистент. Знакомьтесь, это Тара. Также по условиям контракта она полностью подчиняется вашему импресарио, то есть мадемуазель Анастасии. Ну вот, когда с формальностями покончено, прошу всех пройти к лифту, установленному в шурфе.
Тара шла рядом с Настей.
     – Может быть, у вас есть для меня какие-нибудь указания или распоряжения?
     – Пока нет, - ответила Настя. Она еще не вжилась в роль боса, но ощущения были приятными.
     Они подошли к дальнему шурфу. Лифт опускался чуть более минуты. Когда двери раскрылись, все вышли в широкий шестиметровый коридор. Его высота была тоже около шести метров. Несколько рабочих в оранжевых комбинезонах, стоя на металлических стремянках, маскировали установленные софиты и тянущиеся от них кабели. В стены были вмонтированы античные факелы, но необходимого для съемки освещения они, конечно же, не давали. Стены, пол и арочный потолок – все были сделаны из каменных блоков. Скот на правах старшего повел группу по коридору.
     Настя еще в поезде заметила, что Кейси строит глазки Филиппу. Вот и сейчас они шли рядом, чуть в стороне ото всех, и о чем-то тихо беседовали. Тара ни на шаг не отступала от Насти. Джонатан прыгал на стены в надежде отодрать какой-нибудь горящий факел, но у него это не получалось. Пылесос шла вразвалочку и как-то обособленно. Создавалось впечатление, что она гуляет сама по себе.
     Освещение коридора было уже не таким ярким, как в начале. Они шли почти в полумраке. Сюда еще не успели протянуть освещение. Вдруг Скот остановился. Перед ним в стене была огромная двустворчатая резная дверь. На ней были изображены какие-то непонятные символы, а также барельефы людей в туниках и всевозможных животных. Дверь украшало множество разноцветных камней – скорее всего, драгоценных или искусных подделок. Скот на что-то нажал на двери и распахнул полутораметровую по ширине и четырехметровую по высоте створку. Из проема сразу повеяло сыростью и слабым запахом гари и сероводорода. Он снял со стены два зажженных факела и один протянул Таре. Держа факел перед собой, Скот первым шагнул в открывшееся пространство. Остальные последовали за ним. 
     Они оказались в комнате, примерно десять на десять метров. По углам стояли статуи античных воинов высотой метра четыре. Больше в комнате ничего не было. Настя рассматривала исполинов:
     - Шикарные декорации!
     Скот подошел к девочке.
     – Декораций пока нет, - сказал он. - Все, что вы здесь видите, уже было, когда пробурили шурфы. Туннели ученые рассчитали теоретически, как и места для шурфов. - Скот обвел рукой комнату. - Это исторические и культурные памятники. И это все здорово осложняет нам съемки. Если бы не кризис и не те "бабки", что отстегнул мэрии Спилберг, нас сюда ни за что бы не пустили.
     – И что же, в этой комнате ничего больше не было? Или "черные" археологи уже успели потрудиться? - спросила Настя.
     –– Не знаю, - ответил Скот. - Но местные власти утверждают, что ничего больше не было.
     Джонатан бегал от статуи к статуе. Он все пытался разоружить древних бойцов. Но воины почему-то не хотели расставаться ни с копьями, ни с мечами, ни со своими щитами, как бы сильно мальчик ни дергал. Но все-таки за что-то мальчик дернул удачно. Хотя нет, совсем даже не удачно. Вдруг сработал какой-то скрытый механизм – и дверь с грохотом захлопнулась. Вырвавшийся на свободу сквозняк живо расправился с обоими факелами. Все мгновенно нырнули в кромешный мрак.
     Скот и Тара защелкали своими зажигалками. Когда status quo факелов было восстановлено, присутствующие увидели, что одна плита в полу сместилась, открыв проем, в котором виднелись ступени, ведущие, куда-то вниз.
     Кто мне может сказать: любопытство – это порок или двигатель прогресса? Возникшую было дискуссию на эту тему в корне пресек Скот:
      - Никуда мы спускаться не будем. Это категорически запрещено. Археологи предупреждали о непредсказуемых последствиях необдуманных поступков без предварительных консультаций с ними. Вспомните, что произошло с исследователями египетских пирамид. Выходим.
     Но они никуда не вышли. Единственная дверь не открывалась. Похоже, когда створка захлопнулась, автоматически сработали какие-то невидимые замки (или затворы, или засовы, или, черт его знает что), но дверь слилась со стеной в единый монолит. Невольные узники необдуманного поступка Джонатана стали громко кричать, стучать и звать на помощь. Но все их действия не возымели эффекта. Звукоизоляция помещения была похлеще, чем в бункере Гитлера, а это вам не наши панельные хранилища первичных ячеек общества.
     Узники просидели в комнате до вечера, благо, по наручным часам можно было ориентироваться. Мобильные телефоны здесь не работали. Ужасно хотелось есть. Единственный батончик "Сникерса", случайно завалявшийся у Насти, давно уже был разделен и съеден. Охрипшие и голодные страдальцы решили укладываться спать, рассудив, что утро вечера мудренее.
     Но утром ситуация не прояснилась. Похоже, их никто не собирался ни искать, ни вызволять. Рабочим, возившимся в коридоре с осветительной аппаратурой, наши невольные пленники были "до лампочки", впрочем, как и всем остальным. У каждого члена съемочной группы была своя конкретная работа, которой они и занимались. Только "от" и "до", все как предусмотрено контрактом. Единственный, кто их мог хватиться, был Стивен Спилберг, но тот, похоже, загулял.
     – Знаю я их здешнего мэра с его гостеприимством и широкой русской душой, - рассуждал Скот. - Если дело дошло до баньки, то раньше, чем через неделю, не отпустит Стива. В прошлый наш приезд мы это уже проходили. – И он досадливо махнул рукой.
Помощи, похоже, ждать было не от кого и не откуда. Искать какие-нибудь скрытые рычаги в каменных солдатах горемыки побоялись, помня категорические предупреждения археологов. Настя решила воспользоваться своими сверхъестественными способностями, но к ней подошел Филипп и покачал головой:
      - Не пыжься, в этот раз лицензию на чудеса не выдали. Там, - пес указал лапой куда-то наверх, - сказали, что ты становишься социально опасным для общества элементом в своей неадекватности при принятии своих – как правило, необдуманных, – решений.
     Оставался единственный вариант - таинственная лестница. Горе-киношники начали спускаться.  Лестница была узкая, сантиметров 70-80, к тому же винтовая. Приходилось опираться на стены, чтобы по ходу не упасть. Настя еще подумала, что здесь отсутствуют промежуточные площадки, где можно было бы перевести дух, а это явное нарушение действующих строительных норм и правил – так ей рассказывала в свое время старшая сестра Аня, а она - специалист, как-никак магистр архитектуры. Да и свет факелов для идущих сзади был чисто теоретическим.
     Внезапно лестница привела их в помещение, аналогичное тому, из которого она начиналась. Только здесь по углам стояли не статуи воинов, а огромные амфоры с фикусами. В центре комнаты горел костер, возле которого спиной к лестнице сидел старик.
     Он сидел на невысоком крутящемся круглом черном стульчике. На такие раньше сажали несчастных детей их родители-садисты с целью сведения счета с ненавистными соседями. А именно, поочередным нажиманием вначале слева направо, а потом наоборот, клавиш на инструменте, который называли в зависимости от уровня образованности: кто – «пианинной», а кто – «фортепьянной». Самые образованные говорили  «рояль».
     Так вот, старик был в каком-то коротком белом балахоне без рукавов и капюшона – скорее всего, в тунике, но с зеленым поясом, под цвет волос Тары. Оттопыренные уши и клочки пегих волос акцентировали внимание на место для ношения головного убора. Старик элегантно крутнулся на стульчике, поворачиваясь к вошедшим.
     Ну и борода у него была! В мире его волос она числилась бы олигархом, в то время как руки и ноги бедствовали, а грудь и голова вообще нищенствовали. Худые ступни были обуты в плетеные кожаные сандалии.
     Настя смотрела на его ноги, боясь поднять глаза к голове. Это был... старик Хоттабыч! Тот самый, из ПРОШЛОГО.
     Дед встал, заложил руки за спину и сделал несколько шагов к киношникам.
     – Верховный жрец-оракул Акклетий! - представился он. - Я здесь от имени самого Аполлона!
     "Бедный Аполлон", - подумала Настя и в упор глянула в глаза жрецу. Тот часто заморгал.       
       - По совместительству я з-здесь… - заикаясь, проговорил он и отвел глаза. Пару минут старик молчал, собираясь с мыслями и настраиваясь. Потом наконец-то взяв себя в руки, он решительно и грозно произнес:
     - Что? Зеленые Скрижали познать решили? Вибрации третьего глаза усилились?
     Киношники так и оторопели. Первым очухался Филипп:
     - Ты чо, старик, не узнал нас, что ли? На фиг нам твои скрижали и вибрации! Скажи лучше, как отсюда до ближайшей станции метро добраться можно?
     Хоттабыч, то есть, прошу прощения, оракул Акклетий сделал вид, что не слышал пса и продолжил:
     – Вы вероломно вторглись в паноптикум Херсонеса! За подобную дерзость в Египте такие же, как  вы, наглецы поплатились жизнью. Похоже, что уроки прошлого вас так ничему и не научили.
     Филипп бросал взволнованные взгляды на своих сотоварищей, но те, похоже, были не в состоянии не только проявить инициативу, но и вообще здраво мыслить.
     – Стоп, стоп, стоп! - затараторил пес. - Никто никуда не вторгался. Ну, поиграл немного пацан, ну, дернул там кого-то из ваших за что-то. Кто же знал, что у вас здесь такие порядки? Теперь что же, подыхать из-за этого?
      Жрец расправил плечи, грозно сверкнул глазами и, насупив брови, гаркнул:
      - Да!!!
     Филипп как-то резко обмяк:
      - Ну ни фига себе – в эпизоде снялся.
     Настя поняла, что инициативу пора брать на себя. Подойдя к оракулу, она обняла того за талию и прошептала:
     – Хоттабыч, миленький, это же мы. Ну помнишь, как мы динозавра танцевать учили, как Джонатана спасали, как Махно в плен брали? А нашу незабываемую прогулку по ночному Берлину после встречи с Штирлицем ты помнишь? И после всего этого ты собираешься поступить с нами так, как с теми, что в Египте? Опомнись и помоги нам.
     Жрец наклонился к девочке и также шепотом произнес ей на ухо:
     - Понимаешь, не положено нам, оракулам, помогать чужестранцам-иноверцам. При всем моем желании и уважении – ну, не положено.
     Настя резко отдернула свою руку и топнула ногой:
     - Опять эти твои «положено» – «не положено»! Не зли меня, старик!
     Хоттабыч был очень древним, но он не был маразматиком. И с памятью у него было все в порядке. Он прекрасно помнил все приключения с Джонатаном, тем более, что лично принимал в них активное участие. А Настю он запомнил как могущественную волшебницу – может, даже более могущественную, чем он сам. Ведь вся сила Хоттабыча была сосредоточена в его бороде, в то время как девочке достаточно было только подумать о чем-то – и это «что-то» тут же сбывалось. Честно говоря, он немного побаивался Настю. Но и своего шефа Аполлона он боялся не меньше. Говорят, что на двух стульях не усидишь. Хоттабыч пытался усидеть. Внутри него джин боролся с оракулом. В конечном итоге джин победил «по очкам» – все-таки он симпатизировал Насте.
     – Ладно, - согласился Хоттабыч, - будем считать, что я на минутку отлучился, хотя это и не положено. – В этом месте старик осекся и с опаской посмотрел на девочку. - Видите вон ту амфору, возле которой стоит бутылка из-под шампанского? Если эту амфору повернуть по часовой стрелке, то в стене откроется проем. Там выход. – Тут Хоттабыч демонстративно отвернулся – вроде как бы ничего и не видит.
     Настя выразительно глянула на Тару, и та, все поняв без слов, быстро бросилась крутить амфору. Огромная плита в стене сместилась в сторону, открывая какой-то проем и одновременно закрывая проход на лестницу, ведущую в комнату с каменными воинами.         
     Скот прихватил с собой бутылку из-под шампанского. Так, на всякий случай, – а вдруг там что-нибудь, да и осталось. Как только он последним переступил порог комнаты, плита водворилась на прежнее место, отрезая их от помещения с амфорами. Скот возле уха взболтал бутылку, в надежде услышать звуки, которые когда-то воспел великий Омар Хайям (в быту Гияс ад-Дин Абуль Фатх Омар ибн Ибрахим Хайам Нишапури). Но дивной персидской музыки в виде бульканья вина он не услышал. Бутылка была пуста, как кошелек сантехника за три дня до получки. Расстроенный Скот задвинул бутылку в угол.
     Однако радовало то, что в конце коридора, в котором они очутились, был виден свет. Они пошли на свет в конце туннеля и вышли на дорогу, где стоял дорожный указатель с надписью "Херсонес".
     – Да это же наша гостиница! - воскликнула Настя. - Идемте скорее!
     После эпизода с Хоттабычем ее авторитет был признан безоговорочно.
     Наконец они пришли в какой-то городишко. Всюду витал аромат роз, мелиссы и почему-то кедра. Дороги были выложены мрамором и родонитом. Вокруг росли оливковые деревья и миртовые кусты. Местами попадались цветники с журчащими фонтанчиками. Над городком веяло гармонией, покоем и чем-то таинственным. По улицам ходили древние греки и гречанки. Настя это сразу безошибочно определила. Древние – потому что полуголые, в смысле, в одних только коротеньких туниках и сандалиях. А то, что греки, – во-первых, по носам видно, а во-вторых, кто еще, кроме них да этих тупых американцев, постоянно лыбится и к тому же пытается тебе «втюхать» по дешевке "Ролекс" тайваньского пошиба со словами: "В Греции все есть". Ко всему прочему, все эти греки зачем-то пританцовывали, словно готовились к телевизионному шоу "Танцюю для тэбэ".
     Самой адекватной в этой компании показалась старушка лет восьмидесяти-девяноста. Она не пританцовывала, а лишь слегка приседала в такт, опираясь на клюку. Настя решила обратиться к ней:
      - Мадам говорит по-английски?
     – Слава Богу, что мадам вообще еще может хоть что-то говорить, – любезно ответила старушка. - Чего надо?
     – Как пройти в библиотеку? - вдруг неожиданно для себя ляпнула растерявшаяся девочка. Сказывалось нервное напряжение последних часов.
     Бабка по-волчьи сверкнула глазами и, указав костлявым пальцем на какой-то античный храм, сказала:
      - Видишь ту хибару? Спроси там Онидиса.
      – Это что – справочное бюро? - не поняла Настя.
      – Это дельфин, дура! - ответила бабка и удалилась, прихрамывая и слегка приседая в такт. 
     Настя со своей компанией подошли к храму. Серьезное оказалось сооружение. Вместо колонн его антаблемент (для непрофессионалов, это верхняя часть здания) опирался на кариатиды (для непрофессионалов, это большущие скульптуры местных женщин). И что самое интересное – эти скульптуры были раскрашены. Дверь храма была темно-красной с золотой ручкой в форме дельфина.
     Они вошли в огромное помещение. По периметру всей комнаты стояли – опять же раскрашенные – античные скульптуры высотой не менее трех метров. Эти исполины выглядели как живые. В центре находился гигантский аквариум в форме шара. В светло-голубой воде плавали разноцветные рыбки и три дельфина.
     Филипп показал на одну из рыбок:
      - Слышь, Насть, если ей корону напялить и бороду прицепить, то будешь вылитая ты, когда во флаконе сидела.
     Настя решила промолчать, тем более, что один из дельфинов стал к ним приближаться.
     – Вы к кому? – сквозь хрустальное стекло спросило млекопитающее из отряда китообразных. - Вы, вообще, по записи или, как обычно, по протекции?
     – Нам бы с Онидисом переговорить, - ответила девочка.
     – Онидис, тут к тебе пришли! - крикнул дельфин и стал удаляться, зато другой направился в их сторону. Когда он подплыл, то произнес:
      - Я Онидис. Ты, Настя, можешь ничего не говорить, я уже покопался в твоих мыслях на телепатическом уровне, так что все знаю.
     – Но такие копания противоречат Всеобщей декларации прав человека ООН, - возмутилась девочка, опасаясь, как бы он не накопал чего лишнего.
     – Остынь и давай без дискуссий, - отпарировал дельфин. - Лучше слушай меня и запоминай. В туннеле найдешь кусочки розового кварца и малахита, возьмешь по одному. Передашь их жрецам. А теперь все. Аудиенция окончена. Секьюрити проводят вас к выходу. – Онидис резко развернулся и быстро поплыл в противоположном направлении.    
     Тут же с постаментов спрыгнули четыре воина и направились в сторону посетителей, которые не стали дожидаться их приближения, а поспешили покинуть этот "гостеприимный" дом.
     Выйдя из храма, Настя обратилась к коллегам:
     - Ну и что мы будем делать дальше?
     – Нужно искать этот злосчастный туннель, - отозвался Скот.
     – А чего его искать? Он здесь один – тот, из которого мы выбрались, - философски заметил Филипп.
     – Что-то я там не видела никакого кварца и малахита, - скептически отреагировала Настя.
     – А ты вообще ничего не пыталась рассмотреть в темноте, а так рванула на свет, что мы еле за тобой поспевали, - возмутился Филипп.
     Обиженная Настя молча развернулась и быстро зашагала к этому чертовому туннелю. Все поспешили за ней. Вокруг древние греки и гречанки продолжали пританцовывать и что-то напевать. Миновав оливковую рощу, команда приблизилась к туннелю.
     Перед его входом на черном стульчике, таком же, как у Хоттабыча, сидела давешняя старуха с клюкой. При взгляде на нее Насте пришло на ум стихотворение Козьмы Пруткова "Древней греческой старухе, если бы она добивалась моей любви".
     Бабка сидела, перегородив подход к туннелю. "Интересно, чего она добивается на этот раз?" - подумала девочка. На старухе через плечо была перекинута инкассаторская сумка с надписью "Родовид Банк". На ремне сумки были прикреплены рулончики с проездными билетами, какие обычно продает кондуктор в городском транспорте.
     – Вход через перевал платный! - прокаркала старуха. - С граждан – по 10 000 драхм. – Она указала костлявым пальцем на Скота и Джонатана. – С рабов – 5000 драхм. – Бабка ткнула в сторону Тары. – С демонов – по 50 000 драхм. – Зверский взгляд прошелся по животным. – Полубогам проход бесплатный! - Эта реплика адресовалась Насте.
     – Ты что, старая калоша, совсем из ума выжила? - вспыхнул Филипп. - Мы здесь живем! Сама же видела, как мы оттуда выходили!
     – Ничего я не видела, – нагло соврала старуха. - А будете скандалить, так охрану позову! – Порывшись в своей сумке, она вытащила милицейский свисток на веревочке.
      Филипп подошел к Насте и зашептал:
      - Слушай, по-моему, она в доле с той рыбой из аквариума, которая нам нахамила. Смотри-ка, друг к дружке нас отсылают. Это местная мафия, зуб даю.
     – Ну, во-первых, дельфины – это не рыбы, а животные, - ответила также шепотом эрудированная девочка. - А во вторых, нужно попробовать договориться.
Она подошла к старухе и, вежливо улыбаясь, спросила:
      - Будьте так добры, не откажите в любезности, не соблаговолите ли вы оказать нам услугу и подсказать, где у вас тут ближайший банк или пункт обмена валют? А то у нас имеются только гривны и доллары, а драхм, к сожалению, нет.
     – Да кому здесь нужны эти ваши гривны и доллары? - проворчала старуха. - На валютном рынке Херсонеса оперируют исключительно драхмами.
     Что же оставалось делать, если пропускали только Настю? Наши герои уже видели местных секьюрити, так что повторная встреча с ними никак не входила в их планы.
     – Ладно, погуляйте пока в роще, – со вздохом сказала Настя. - А я быстро сгоняю за камнями, и будем искать этих их жрецов. Кстати, порасспрашивайте заодно местных насчет того, где их можно найти.
     Девочка бодрым шагом направилась к туннелю. Факелы были оставлены у выхода, а зажигалку ей позаимствовала Тара, которая хоть и не курила, но держала ее при себе на всякий случай, как и положено примерному ассистенту.
     Настя шла, внимательно рассматривая все вокруг. Уж рассыпанные камушки на каменных плитах она наверняка не пропустит. И туннель-то не такой уж и длинный, всего-то минут пятнадцать ходьбы. Туннель уперся в знакомую плиту. Все, тупик! А где же розовый кварц и малахит? Проделала путь обратно. Смотрела по сторонам еще внимательнее. Шла минут сорок. Вот и выход. Не нашла ничего. Возвращаться с пустыми руками? А смысл?
     Девочка задумалась. В этих катакомбах наверняка полно скрытых секретных механизмов. Но как узнать, куда нужно нажать, где дернуть или покрутить,  тем более, что и дергать-то было не за что, да и крутить нечего. И Настя опять пошла, внимательно оглядывая уже не только пол и стены, но также и потолок, – а вдруг где-то какая-нибудь сосулька да и нарисуется. Но сосулька так и не нарисовалась. Она опять уперлась в плиту. Вот и бутылка пустая из-под шампанского стоит.
     Ничего не вышло! Полный облом! Девочка в сердцах схватила бутылку и грохнула ею о стену. Крепкая оказалась бутылка, не разбилась. Зато вдруг что-то зашуршало и заскрежетало вокруг. Настя подняла факел повыше. Сразу в нескольких местах – где в стенах, где в полу, а где и в потолке, – сместились плиты. Открылось множество проходов в стенах, а также лестниц в полу, ведущих куда-то еще ниже. Даже в потолке из образовавшихся проемов свисали веревочные лестницы.
     Боже, да на осмотр всех этих ответвлений уйдет не один день, а, может, и не одна неделя. Что же делать? Внутренний голос подсказал:  "Во-первых, не суетись. А во-вторых, не стой как пень, а пройдись для начала до конца туннеля и осмотрись". Настя медленно двинулась вперед, все время уворачиваясь от этих дурацких веревочных лестниц и внимательно глядя на пол, чтобы ненароком не провалиться в лестничный проем.
     Вдруг пламя факела затрепетало. Сквозняк! Тянуло от одного из правых проходов. Девочка решительно свернула. Идя по коридору, Настя почувствовала исходящую от стен энергетику. И вдруг ступени вниз! Как же вовремя она их заметила! Еще шаг – и девочка кубарем скатилась бы вниз, переломав все кости. Настя стала осторожно спускаться. И вот коридор опять уже принял горизонтальное положение.
     Тут девочка заметила, что левая стена коридора состоит из многочисленных кусочков розового кварца, в то время как правая - из малахита. Положив в карман джинсов долгожданную находку, Настя собралась было возвращаться обратно, как вдруг в полумраке заметила дверь – точь-в-точь такую же, как в храме. И ручка была в форме дельфина! Она решительно подошла и открыла ее. 
     Комната, куда вошла Настя, была раза в три больше тех, где были каменные воины и Хоттабыч с амфорами. По углам стояли пирамидки Рубика. Хотя пирамидками их можно было назвать с большой натяжкой, поскольку длина ребра каждой из них была никак не меньше трех метров. Все их стороны были инкрустированы мрамором разных цветов. Одна из пирамид была не собрана – в смысле, что на ее гранях составляющие элементы были разных цветов.
     "Интересно, - подумала Настя, - как они умудрились собрать три остальные? При помощи экскаватора, что ли?"
     В центре, как и в случае с Хоттабычем, горел костер. Только вокруг него сидели двенадцать бородатых старцев. И сидели они – ну конечно же – на черных крутящихся стульчиках.
     "В этом их Херсонесе, похоже, градообразующим выступает местная мебельная фабрика, специализирующаяся на производстве табуреток для музыкальных школ", - решила Настя.
     На старцах были голубые с золотом одежды, а если их плешивые макушки соединить условной линией, то получался идеальный круг.
     "Ну прямо двенадцать месяцев из мультика!" – с иронией подумала Настя.
     Из этого круга отделился один из старцев и, подойдя к девочке, произнес:
      - Пароль?
     У Насти чуть не вырвалось: "Дядь, дай десять копеек!" Но она вовремя опомнилась, вспомнив, как опростоволосилась с библиотекой. К тому же, то был берлинский пароль для Штирлица, а здесь все-таки Херсонес. "Так что там говорил Онидис? - вспоминала девочка. - Нужно передать камни жрецам. А это, надо понимать, и есть жрецы".
     Настя протянула старику два камня, обратив при этом внимание, что на каждом из них имеется оттиск в виде пирамиды. Старец повернул голову к сидящим у костра и слегка кивнул. После этого он обратился к Насте:
      - Собери пирамиду. - И указал на единственную не собранную.
     Настя просто обалдела. Нет, раньше она неплохо собирала кубик Рубика и пирамидку Рубика. Но те можно было при желании засунуть в карман, а эту? Эту ей вдруг захотелось, если бы это было возможно, засунуть стоящему перед ней жрецу…» (Здесь Настя обрубила свою мысль вовсе даже не из гуманных соображений, а исключительно из соображений цензуры.) Ну и что же делать?
     – А где у вас экскаватор? - спросила ошарашенная девочка.
     – Он у тебя здесь! - ответил старец, ткнув Настю пальцем в лоб. Потом развернулся и направился к костру.
     "Что он имел в виду? - задумалась девочка, глядя на пирамиду.  – И как же я ее буду собирать? - продолжала размышлять она. - Вот если бы я обладала телекинезом, то, возможно, смогла бы хоть приподнять эту громадину».
     И тут пирамида вдруг оторвалась от пола, проплыла по воздуху, как НЛО, и зависла над костром. Настя вытянула вперед руки и прищурилась. Создавалась иллюзия, что она держит пирамидку Рубика. Движения пальцев девочки были четкими и слаженными. Составные элементы пирамиды двигались и выстраивались в определенном нужном порядке. Когда наконец все четыре грани приобрели однородный цвет, пирамида вдруг засветилась изнутри и стала самостоятельно вращаться над костром. Одновременно с этим огромная плита в стене сместилась, открывая большой проем. Жрецы встали и направились в него.
     – Идем с нами, - пригласил Настю один их них.
     Они вошли в огромный тронный зал, сделанный из горного хрусталя и бирюзы. На троне восседал старец с золотой короной на голове и с бриллиантовым лотосом в руке. Перед ним на подставке лежала большая открытая книга-фолиант, инкрустированная сердоликом и топазом. Книга переливалась всеми цветами радуги.
     Жестом руки старец приказал жрецам удалиться, а Насте – приблизиться. Оставшись наедине, он с пафосом произнес:
      - Я - Хранитель Знаний Херсонеса! Сейчас узнаем о цели твоего визита.
     В книге была заложена закладка. Когда старец открыл нужную страницу, то девочка разглядела буквы, переливающиеся фосфоресцирующим изумрудным цветом.
     По мере того, как Хранитель Знаний углублялся в чтение, его лицо медленно наливалось краской, губы сжимались, а глаза наполнялись гневом. Закончив читать, он захлопнул книгу и резко встал.
     - Так значит, вы обманом прокрались в Хенсонес, перехитрив жреца-оракула Акклетия?! –  Старец хлопнул в ладони, и из-за трона выскочили два огромных воина в доспехах и с оружием.
     "Похоже, они из того же подразделения секьюрити, что и те, которые были в храме с дельфинами, - подумала Настя. - Интересно, они что там – за троном на карачках прятались?"
     Хранитель Знаний еще раз хлопнул в ладоши и указал пальцем на девочку. Настя вовсе не была дурочкой, а потому сразу сообразила, что дальнейшее развитие событий будет вовсе не в ее пользу, а значит нужно срочно "делать ноги". Развернувшись, она дала такого стрекача, что успела проскользнуть перед быстро задвигающейся стеновой плитой.
     Итак, тронный зал был отсечен. Это хорошо! Но перед Настей стояли двенадцать разъяренных жрецов с табуретками в руках – а это уже плохо.
     В карманах джинсов девочки лежало по горсти розового кварца и малахита. Ну как же, будет она брать по одному камешку! Настя стала швырять камни в старцев. Что-то из камней попало и в костер. Пламя вдруг вспыхнуло ярко-зеленым цветом и  поднялось до самой пирамиды, которая в свою очередь стала пульсировать и издавать какие-то странные электронные звуки.
     Но странными были не только звуки, но и внезапно изменившееся поведение жрецов. Они расставили свои крутящиеся стульчики вокруг костра, уселись на них, положив руки на колени, и начали медленно раскачиваться в такт завораживающей непонятной музыке. Глаза их при этом были закрыты, и старцы что-то тихо бормотали себе под нос.
     Настя решила не оставаться на второе действие разыгрывающегося спектакля, а потому быстро выскочила в кварцево-малахитовый коридор. И вот уже запыхавшаяся девочка стоит в основном туннеле. И куда дальше? Направо или налево? Налево тупик, значит, направо - к выходу.
     Настя не прошла и половины пути, как увидела, что в туннель заходят двое вооруженных воинов – наверное, те, посланные Хранителем Знаний. Глаза девочки забегали по многочисленным проемам туннеля, как вдруг в одной из подземных лестниц показался свет пламени факела. Оттуда высунулся торс Скота.
     – Настя, быстро давай сюда!
      Девочка рванула на зов.
     – Откуда ты здесь? - спросила Настя, быстро спускаясь за своим спасителем по пыльным ступеням лестницы.
     – Мы прождали тебя в роще целую неделю, - ответил Скот. - Потом начали искать здесь. Мы уже месяц по этим катакомбам шныряем.
     – Как месяц? – не поверила девочка. - Меня же не было от силы несколько часов!
     – Если ты помнишь, мы прибыли в Севастополь в начале сентября, а сегодня уже 20 октября. - И Скот показал свои наручные часы с календарем.
     "Все это очень странно", – подумала Настя.
     Они долго спускались. У себя на родине Настя жила в высотке на тринадцатом этаже, и время от времени у них не работал лифт. Так что практика пробежек по лестнице у девочки была. Но сейчас они спускались значительно дольше. Потом они еще шли по какому-то коридору, куда-то сворачивали, опять спускались вниз. Наконец они попали в какую-то пещеру. Да, именно в пещеру. Настя заметила, что, когда они еще шли по коридору, под ноги стали попадаться сначала небольшие камни, а затем уже и крупные булыжники. А свет факела, скользнув по стенам, обнажил неровную скалистую поверхность.
     Пещера была довольно просторная. Кроме коридора, из которого вышли Скот и девочка, было еще несколько входов, а может, выходов, – это как посмотреть. Где-то очень высоко наверху была большая дыра, сквозь которую просматривалось звездное небо. К Насте подбежал возбужденный Джонатан:
      – Ну, наконец-то!
     Девочку обступили Тара, Пылесос и Филипп с Кейси. Оглядывая мальчика, Настя обеспокоено спросила:
      - А чем вы здесь питаетесь?
     – По ночам мы делаем вылазки на поверхность, - ответил Скот. - Там оливковые рощи и дикие сады. Из фруктов мы выжимаем сок, а из оливок Тара давит масло, у нее это лихо получается. Потом на местном рынке мы продаем все это, а на заработанные драхмы покупаем, что нужно. Кстати, сейчас будем ужинать, так что сама сможешь продегустировать и оценить нашу стряпню.
     В одном из многочисленных закоулков Настя заметила еще одну какую-то фигуру.
      - А это кто?
     – Так это бабка, ну, которая нас сюда пускать не хотела, – спокойно ответил Филипп. 
     – Она-то здесь зачем? - спросила Настя.
     – А ты бы хотела, чтобы старуха вызвала сюда роту солдат? – невозмутимо ответил Филипп. - Без нейтрализации бабки мы в туннель ну никак бы не пробрались. А так она у нас под присмотром. Ест, пьет на халяву. Потом отпустим.
     После нехитрого, но вполне сносного ужина все улеглись спать.
     Утро свалилось в пещеру из дыры в потолке в виде солнечного душа и переклички пернатых аборигенов. Настя первой протерла глаза и огляделась:
     - А где старуха?
      Бабки не было.
     – Сбежала! - констатировала девочка.
     Позавтракав остатками ужина, спилберговцы решали, что им делать дальше.
     – Скоро здесь будут солдаты, – убежденно высказался Скот. - Сваливать отсюда надо, да поживей.
      – И куда же? - уточнила Настя.
     – Все эти выходы из пещеры мы еще до конца не исследовали, - отрапортовала Тара. - И куда они приведут – никто толком не знает.
     Скот взял большую корзину, с которой они ходили на рынок, подошел к месту, где раньше держали старуху, и поднял с пола веревку – той, что прежде та была связана. Потом он задрал голову, прикрывая ладонью глаза от лучей солнца, падающих сверху:
      - Через дыру уходить будем, по веревке.
     – И как ты себе представляешь собаку, карабкающуюся по этой твоей веревке? - поинтересовался Филипп.
     Скот махнул корзиной:
      - Привяжем ее к веревке и вытащим по очереди пацана и вас.
     Навязав на веревке множество узлов, чтобы легче было лезть, Скот с одной ее стороны прикрепил корзину, а с другой – длинную толстую палку. Раскручивая эту палку на веревке, он стал методично забрасывать ее в проем наверху. Наконец палка легла поперек отверстия, закрепив экстремальный эвакуатор. Скот первым полез наверх, предварительно подергав за веревку, проверяя ее надежность. Вскоре вся компания  успешно выбралась из пещеры.
     Теперь предстоял пеший спуск со скалы, в расщелине которой и оказалась та самая спасительная дыра. Внизу находилась травянистая равнина, обильно присыпанная оливковыми деревьями, миртовыми кустами и еще какой-то буйной растительностью. Между деревьями бродили козы, настроив свои челюсти на режим "сенокос". Все казалось мирным и спокойным, даже разноголосье многочисленных обитателей ветвистых крон. Идиллию этого разноголосья нарушил истошный визг Тары. Все бросились к ней.
     – Что случилось? - забеспокоилась Настя.
     – Где змея? - испугался Филипп.
     Скот на всякий случай прихватил подвернувшийся большой булыжник:
      - Чего вопишь?
     – Вот... - простонала Тара, указывая куда-то себе под ноги.
     – Мамочки родные, мертвая голова! - пропищала Кейси.
     Настя нагнулась - в траве лежал человеческий череп.
     – Смотрите, я здесь еще две черепушки нашел! –  радостно крикнул Джонатан, который стоял метрах в трех от жуткой находки Тары. У мальчика скелеты и черепа ассоциировались с веселым древним кельтским праздником Хеллоуин, который с размахом отмечала вся Америка 31 октября.
     А вот Настя поежилась, она не разделяла оптимизма Джонатана:
      - Ну и местечко! Просто долина смерти какая-то. Нужно выбираться отсюда поскорее. Внезапно они услышали какие-то крики. Это бегал и кричал чумазый мальчишка с длинной хворостиной в руке. Он пытался собрать вместе коз, но у него это плохо получалось.
     – Поможем мальчонке, а заодно и выясним, что здесь в конце концов происходит, - предложил Скот.
     Дружной командой они ринулись ловить коз. Лучшими загонщиками, конечно же, оказались собаки, но и остальные участники группы поддержки внесли свою лепту в процесс сохранения поголовья коз. Мальчик горячо поблагодарил своих неожиданных помощников и сразу же собрался гнать дальше свое маленькое стадо, но Настя все же попыталась его задержать:
      - Погоди, давай немного поговорим.
     Мальчишке было лет десять-одиннадцать. Он явно торопился убраться отсюда:
      - Сначала выберемся подальше от этого гиблого места, а тогда и поговорим.
     Миновав рощу, случайные попутчики вышли на песчаную косу Причерноморья. Козы тут же кинулись уничтожать не то камыш, не то осоку, не то какую-то другую траву-извращенку, которая балдеет от соленой воды. Мальчик-пастух оглянулся на своих подопечных и, удовлетворенный увиденным процессом, плюхнулся на песок. Остальные расположились рядом.
     – Тебя как зовут? - спросила Настя.
     – Пифагор, - ответил мальчик, рисуя на песке своей хворостиной прямоугольный треугольник.
     Настя и Скот переглянулись. Один напряженно думал, в каком же фильме он уже слышал это имя, а другая вспоминала школьный экзамен по геометрии, сожалея, что эта встреча не произошла раньше.
     – И чем ты занимаешься? - поинтересовалась Настя.
     – Да вот, коз пасу, – спокойно ответил Пифагор.
     – А как же твоя теорема? - удивилась девочка.
     – Какая такая теорема? - не понял мальчик.
     И тут Настя стала с воодушевлением рассуждать о равноправии штанов, которые еще не придумали, но впоследствии одни из них назовут его именем. Пифагор недоуменно почесал затылок:
      - Мне это, в принципе, фиолетово. Вот если бы ты все это рассказала моему тезке, который приезжал к нам зимой из Самоса вместе со своим отцом Мнесархом, тому было бы наверняка интересно. Он вообще повернутый на философии и разных там науках.
       Настя была разочарована. А ведь так хотелось впоследствии где-нибудь в Нью-Йорке похвастаться перед девчонками, что это именно она открыла глаза Пифагору на его штаны, что на все стороны равны. Ну, да ладно.
     – А что это за место, где ты пас своих коз? - продолжила девочка.
     – Да они сами туда удрали, пока я прикорнул, - оправдывался мальчик. - Сам бы я туда добровольно в жизни никогда бы не пошел. Это роща горных тавров, которые живут в той дыре, из которой вы вылезли. Я сначала вас принял за них, потому и прятался. А потом сообразил, что вы, скорее всего, их жертвы, но каким-то образом ухитрились от них смыться. Ох, и повезло же вам!
     – А ну-ка давай поподробнее об этих твоих таврах, - заинтересовался Скот.
     – Старики сказывают, что это воинственное племя охотников за головами. Они что-то там с ними делают у себя в пещерах, а черепа потом выбрасывают в роще. – Пифагор вдруг посмотрел на солнце. - Ой, скоро уже полдень. Мне нужно бежать, а то бабка будет ругаться.
     – Ты живешь вместе с бабушкой? - поинтересовалась Настя.
     – Мы живем вдвоем с отцом, - ответил мальчик. - А эта старая карга, моя бабка, зачем-то сегодня приперлась из своего Херсонеса. Ух, и злющая она, просто жуть!
     – Погоди! - удивился Скот. - Так это что же – не Херсонес?
     Пифагор оглядел своих попутчиков:
      - Сразу видать, что вы пришлые. Это Керкинитида. Могу провести, если хотите.
     – Ладно, пошли в твою Керкинитиду! - Настя решительно поднялась и стала струшивать с колен песок.
     Дом, где жили мальчик с отцом и бабушкой, находился на окраине города, а точнее, стоял на отшибе, а если еще точнее, его отделяла от города небольшая оливковая роща. Пифагор радушно пригласил всю компанию зайти в дом передохнуть, тем более, что он был перед ними в долгу за оказанную помощь в ловле коз.
     Во дворе крупный мужчина в фартуке что-то вытесывал из глыбы красно-коричневого мрамора.
     – Это мой отец Ксантипп, - представил его Пифагор. - Он тоже камнерез, как и его друг Мнесарх, сын которого родился в один день со мной. Наше рождение предсказала жрица Пифия, поэтому нам и дали одинаковые имена, которые означают "тот, о ком объявила Пифия".
     Громкий противный скрежещущий голос заставил всех вздрогнуть:
      - Ксантипп, ну где это шляется твой мерзкий отпрыск? Я же сказала, что хочу свежего молока! – Из дома выходила старуха.
     Та самая, что сбежала из пещеры!
     – А это моя мать Медуза, - представил ее камнерез.
     "Горгона", - сквозь зубы тихо выругался Пифагор, что на местном наречии означало "страшная и грозная".
     Тара спряталась за спиной у Скота:
      - Все! Мы пропали!
     Но в глазах старухи на какое-то мгновение застыл ужас. Ее челюсть отвисла, выставив на всеобщее обозрение единственный уцелевший желто-коричневый зуб.
     Сразу скажу, что Медуза была ведьмой. Когда она впервые повстречала наших "туристов", то они ей как-то сразу не понравились, да и говорящие собаки и кошка не вызвали у нее особого доверия. Раскинув свои карты, она узнала об удивительных приключениях Насти, Джонатана и Филиппа с Пылесосом. Поэтому она и решила, что девочка определенно полубогиня, а животные – это ее ручные демоны. Остальные члены творческого коллектива для нее интереса не представляли. Но тех первых следовало опасаться.
     Чувства на физиономии старухи прекратили свои половецкие пляски, как только Медуза утихомирила свои мысли. Лицо старухи вдруг расплылось в абсолютно не ослепительной улыбке. Сложив руки на груди, она нарочито приветливо обратилась к сыну:
      - Ксантипп, что же ты держишь гостей на пороге? Зови их скорее в дом да прояви настоящее эллинское гостеприимство.
      Киношники переглянулись. Что-то здесь было не так. Медуза явно что-то затевала. Но конфликт им сейчас был совсем не нужен, поэтому они приняли приглашение камнереза и проследовали вслед за ним в дом, выстроенный из сырцового кирпича и булыжника. Планировка дома была такой, что двери всех комнат открывались лишь во внутренний дворик, куда и проводили гостей.
     Старуха суетилась, накрывая на стол. Ксантипп предложил "заморить червяка". Для трапезы выставлялись жареные ласточки, перепелки, жаворонки, козий сыр, ячменные лепешки и, конечно же, амфора с молодым вином, разбавленным родниковой водой. Когда "червяка" окончательно заморили, хозяин предложил немного отдохнуть. Ксантипп, Скот и мальчики отправились в андрон (помещение для мужчин), а Медуза, Настя и Тара поднялись на второй этаж в гинекей (помещение для женщин). Кошку и собак в дом не пустили, и они – обиженные, но сытые – бродили по внутреннему дворику.
       В женской комнате в центре находился стол, на котором стояла ваза с фигами, инжиром и виноградом. Старуха сразу предложила девушкам погадать и, не дожидаясь их согласия, раскинула карты. Она что-то тарахтела про дальнюю дорогу, казенный дом, разномастных королей и дам. Но были моменты, когда карты озвучивались такими именами, как Онидис, Акклетий, Хранитель Знаний Херсонеса и даже Стивен Спилберг. Девушки толком ничего не поняли, но были до смерти напуганы и крайне заинтригованы. В заключение своей речи Медуза объявила:
     - Без помощи Пифагора вам не обойтись. Только не этого оболтуса, моего внука, а того другого, который сын Мнесарха.
     – Но если мне не изменяет память, он сейчас с отцом в Самосе, а это же далеко в Греции, - удивилась Настя.
     – Не добрался он до Греции, - возразила старуха. - У тавров он сейчас. По слухам, вроде еще жив.
     – Так нам что же – опять в ту пещеру возвращаться к этим жутким таврам? Да и солдаты нас там разыскивают! - выпалила Тара.
     – А это уже вам решать – возвращаться в пещеру или нет. Только без Пифагора вам в Севастополь не вернуться, - окончательно добила их Медуза.
     "Стоп! Севастополь. Откуда старуха может знать про Севастополь? - пронеслось в голове у Насти. - Да она ведьма! - осенило девочку. - А раз так, значит, не врет. Либо что-то замышляет. Нужно срочно посовещаться со своими".
     После коллегиального обсуждения темы Пифагора было принято решение идти к таврам, поскольку дельных альтернативных предложений ни от кого не поступило. Ксантипп, проявив невиданную щедрость, дал две амфоры выдержанного неразбавленного вина в качестве подарка для жреца или вождя (или шут его знает, кто там у них за главного у этих тавров).
     Прощаясь, Медуза так растрогалась, что поклялась ежедневно проверять черепа в роще и в случае новых поступлений непременно принести в жертву черного козла богу Аиду, владыке царства мертвых, чтобы тот принял новеньких по высшему разряду и оказал обслуживание на уровне VIP-клиентов. Ободренные и воодушевленные ее обещанием, переговорщики двинулись выполнять свою дипломатическую миссию.
     Спустившись в пещеру, возникла дилемма: в какую же из многочисленных дыр направить, возможно, в последний путь, свои пока еще не бренные останки. Решили ориентироваться на запах, основываясь на полученную о племени информацию. От одного из проходов несло сложным по своему химическому составу запахом, условно упрощенном в определении как смесь зловоний мусорной свалки и канализационного коллектора. Это был явный ориентир. Нацепив в профилактических целях марлевые повязки ввиду отсутствия респираторов, "дипломаты" зажгли факелы и отправились за приключениями.
     Подземная галерея привела их в какое-то помещение, больше похожее на тюремную камеру из кинофильма. Двухъярусные нары, заполненные разномастной публикой, были расставлены в хаотичном беспорядке. На видном месте была вырыта яма, диаметром сантиметров тридцать, обложенная булыжником, – судя по аромату, местная "параша". Сколоченный из неотесанных досок стол занимал центральное место. На лавке перед ним сидели трое - одноглазый, беззубый и лысый в тельняшке с перебитым носом. По подобострастным взглядам одноглазого и беззубого, а также по самому большому животу в этой компании, лысый явно тянул на пахана или жреца (или вождя, или, в общем, того, кто у них в авторитете или за главного). Настя подтолкнула Скота, и тот резво поставил на стол перед таврами амфоры с вином:
      - Это вам, достопочтенные!
     Одноглазый понюхал горлышко одной из амфор и, протянув ее Скоту, приказал:
      - Отхлебни.
     Тот сделал большой глоток. Он бы сделал еще, но тавр вырвал у него амфору и буркнул:
      - Достаточно!
     После этого лысый с перебитым носом благосклонно продегустировал подношение, выпив примерно пол-амфоры. Смачно икнув, вместо благодарности он рявкнул:
      - Чего надо?
      Настя выступила вперед:
     - Видите ли, многоуважаемый, извините, не знаю, как вас по батюшке, у вас гостит один наш сотрудник, мальчик Пифагор. Мы бы хотели обсудить условия его репатриации, естественно, учитывая ваши интересы.
     Ни к кому конкретно не обращаясь, лысый выпалил куда-то в пространство:
      - Чего она гонит?!
      Беззубый вытянулся перед паханом:
      - Выкуп они за пацана из Самоса предлагают.
      – Пацан-то один, а этих гляди, сколько! - ответил лысый. - Запри-ка ты их вместе с этим, как его, Пифагором. Глядишь, скоро и за этими придут с выкупом.
     Как по команде с нар соскочило человек десять, размахивая мечами и копьями. Бедолаг парламентеров загнали в какую-то комнату, где уже сидел Пифагор. Мальчик рассказал, что находится в плену у тавров уже полгода. За него с его отца Мнесарха затребовали такой огромный выкуп, что тот был вынужден отправиться в Херсонес на заработки на строительство храма богине Деве, чтобы хоть по частям выплачивать выкуп. Раз в месяц отец привозил деньги, и им разрешали небольшое свидание.
     Просидев три дня в заточении на местной диете (в смысле, пище вместо еды), сидельцы приняли решение кардинально менять рацион питания, а именно – сваливать отсюда куда подальше, пока на фиг все не окочурились. Вопрос: но как? Единственный выход был через комнату, где постоянно торчали тавры, да и дверь была заперта на засов снаружи.
     – Однажды я здесь видел крысу, - вдруг вспомнил Пифагор. - Она шмыгнула в ту нору. - И мальчик указал на небольшую дыру под нарами. - Вряд ли она ведет наружу, но, скорее всего, в какой-нибудь один из многочисленных туннелей подземного лабиринта. Можно попробовать прокопать подземный ход.
     Скот задумался:
     - Сама по себе идея хорошая, но чем мы будем копать?
     – Завтра приезжает мой отец, - ответил Пифагор. - Я переговорю с ним, и мы что-нибудь непременно придумаем.
     На другой день мальчик пришел со свидания с отцом в приподнятом настроении:
     – Мнесарх уговорил тавров разрешить ему принести нам завтра еду.
     – Еда – это, конечно, здорово, но как он пронесет лопату? - волновался Филипп.
     – Увидите завтра, - хитро подмигнул Пифагор.
     Еду от Мнесарха принес в комнату один из тавров в каком-то странном ящике, сколоченном из того, что попалось под руку, а именно – из каких-то кусков дерева и металла. Высыпав продукты на стол, Пифагор стал колдовать над ящиком. Через полчаса он держал в руках две саперные лопаты.
     Узников ежедневно заставляли заниматься уборкой помещений. Для удобства вывоза отходов Пифагор смастерил одноколесную тачку, в которой заговорщики приспособились вместе с мусором вывозить извлеченный грунт. Крысиная нора оказалась, к счастью, короткой. Уже через два дня они прокопали проход в какой-то туннель. Часть выкопанного грунта узники сознательно не вывозили, а когда совершали побег, входное отверстие лаза на совесть "запломбировали", заметая следы.
     По поводу того, в какую сторону идти, рассуждали недолго. Пламя факела слегка колебалось. Пошли в направлении, противоположном отклонению огня. Туннель был шириной в два метра, а высотой - в три. Было заметно, что пол, стены и потолок, созданные природой, явно доработаны человеческой рукой. В подтверждение этого умозаключения коридор вдруг уперся в стену с небольшой дверью – можно сказать, совсем маленькой. Ее высота была менее полутора метров, а ширина – не более семидесяти сантиметров.
     Отворив дверь, беглецы вошли в просторную комнату. Оглядевшись, Пифагор радостно воскликнул:
      - Да это же лаборатория алхимика!
      Вдоль стен размещались многочисленные стеллажи со всевозможными инструментами и приспособлениями. На нескольких столах явно раннее уже проводились какие-то опыты. Тут были и весы, и различные горелки, и всевозможные ступки с пестиками для измельчения чего угодно. Только вся мебель в комнате была какой-то маленькой, в смысле низкой. Создавалось впечатление, что здесь работают уж слишком малорослые исследователи.
     Кроме двери, через которую они проникли в помещение, в комнате были еще две, такие же небольшие. Одна из них распахнулась, и в комнату вошел старичок. Он действительно был низкого роста – метр сорок, не более. Серая короткая туника подпоясана обычной веревкой, ноги обуты в нечто вроде маленьких валенок.
     – Что вы здесь делаете? - воинственно произнес он. 
     Незваные гости поведали старцу о своих злоключениях в плену у тавров и о фантастическом побеге из тюремных застенков. Старик внимательно слушал их рассказ, слегка кивая головой, иногда с недоверием, иногда с сочувствием, а иногда и с одобрением их находчивости. Старца звали Диоскоридом, и он действительно занимался алхимией, как верно заметил Пифагор. Много лет назад он ушел от людей, насмехающихся над его ростом, чтобы стать затворником и всецело отдаться любимому делу.
     После некоторого раздумья Диоскорид великодушно согласился перевести беглецов из категории незваных гостей в статус беженцев, временно пребывающих на его территории. Но «беженцы» надолго задерживаться и не собирались. Им нужно было поскорее попасть в комнату к старику Хоттабычу, от него – в комнату с каменными воинами, а оттуда уже – в коридор, где работали электрики. Справиться с плитой, перекрывающей доступ к Акклетию-Хоттабычу и с дверью в спасительный коридор с электриками должен был помочь Пифагор. Но как добраться до той плиты, возле которой ориентиром валялась пустая бутылка из-под шампанского? Помочь им мог только Диоскорид, который наверняка знаком с подземным лабиринтом, поскольку один из его коридоров вел в лабораторию. Алхимик согласился помочь, но у него было встречное условие:
      - Мне для моих опытов нужна уафпа. Это природная маслянистая красно-коричневая жидкость, которая горит лучше дерева.
     «Нефть», – догадалась Настя.
     – И где же взять эту вашу уафпу? - поинтересовалась она.
     – У тавров, - совершенно будничным тоном ответил Диоскорид. - На днях эти пираты захватили афинскую монеру. На этом корабле находился один керкинитидский купец, который должен был привезти мне колбу с уафпой.
     – Но мы только что еле-еле унесли ноги от этих бандитов, а вы предлагаете нам не просто вернуться обратно, но еще и добыть у них эту вашу уафпу! - возмутился Скот.
     – Мне нужна уафпа! - повторился Диоскорид.- А вы со своими проблемами мне тут не нужны. Кто только что хвастался своей сообразительностью и изобретательностью? Так что соображайте и изобретайте. Иначе выметайтесь отсюда, а мне, извините, работать надо. – С этими словами алхимик удалился к одному из лабораторных столов продолжать изобретать свой философский камень.
     В очередной раз собирался "военный совет".
     – Действовать нужно ночью, пока все спят, - начал Скот.
     – Но тогда горит всего лишь один дежурный факел у входа и почти ничего не видно, - возразила Тара.
     – Да и наверняка они оставят пару-тройку караульных головорезов, - вклинился в дискуссию Диоген – простите, Пифагор. (Совсем уже с этими древнегреческими именами запутался!)
      Возникшая пауза явно затянулась. Все лихорадочно вспоминали приключенческие фильмы с аналогичными ситуациями, прочитанные детективы и даже анекдоты. Но ни "Крепкий орешек", ни "Терминатор", ни даже "Ночной дозор" в тему ни вписывались. И тут по всем законам жанра на сцену вышла Пылесос:
      - Мы пойдем. Сыграем в стиле "зверье мое". Филипп Анневич (по имени-отчеству она обращалась к собаке лишь в исключительных случаях) проковыряет маленькую дыру в "пломбе". Я же вижу ночью почти как днем. Да и мой экстерьер в отличие от этих ваших греков не является элитарным, так что сойду за обычную бродячую кошку. Лучше объясните толком, что нужно стырить.
     – Колбу! - обрадовалась Настя. - Это такая круглая прозрачная бутылка с длинным горлышком. В ней что-то типа густого подсолнечного масла. Только цвет у него – как бы тебе это попонятнее объяснить? В общем, помнишь, как-то Филипп объелся слив, а потом его пронесло? Так вот, если в это "пронесло" добавить йод, то примерно такой оттенок, как нужно, и получится.
     Удовлетворенные предложенным планом операции, заговорщики начали подготовку к диверсионному рейду. Где-то около десяти вечера Скот взял приготовленные заранее факел и саперные лопаты, собрал своих "диверсантов" на последний инструктаж, и они отправились в лабиринт.  Скот сделал несколько точных ударов саперной лопатой в земляную "пломбу" лаза – и вот уже отверстие двадцать на двадцать сантиметров готово для проникновения лазутчика.
     Пылесос просунула в дыру голову. Глаза ее забегали, уши начали вращательные движения, а нос занялся сортировкой запахов по видам и категориям. В тюремной камере явно кто-то находился. И этот кто-то, слава Богу, спал, подтверждением чего являлся его могучий храп. Кошка вылезла из-под нар, на которых развалился огромный тавр. Пылесос осторожно подошла к бандиту и аккуратно обнюхала его. Тот был сильно пьян. В зависимости от степени опьянения тавр мог быть безобиден как бревно или наоборот – опасен как бешеный медведь.
     Дверь в общий зал была приоткрыта, и кошка осторожно выглянула наружу. Вечерняя, а точнее ночная трапеза подходила к своему логическому завершению. Количество опустошенных амфор из-под вина вселяло надежду на благоприятный исход операции по экспроприации колбы с нефтью. Кто мог самостоятельно передвигаться, потянулись занимать места на нарах. Некоторых тащили, иных волокли. Когда все участники попойки были расфасованы и штабелированы, двое караульных стали гасить факелы в бочке с водой.
     Помещение погрузилось в темноту. Единственный горящий дежурный факел позволял различать предметы исключительно на силуэтном уровне. Двое дежурных вместо того, чтобы занять свои места в карауле, уселись за стол и продолжили ужин, обильно удобряя его вином и задушевной беседой. Через полчаса остатки еды в их тарелках были украшены физиономиями доблестных охранников.
     Где-то у самого пола две маленькие горящие зеленые точки стали целенаправленно исследовать акваторию пиратского логова. Следуя особенностям местного рельефа, покоряя возвышенности в виде стола, лавки и прочих предметов обстановки, эти маленькие орудия визуальной разведки фиксировали все объекты, представляющие интерес для результативного поиска.
     В каком-то углу Пылесос наткнулась на скопище сундуков, ящиков, мешков и просто разбросанных в беспорядке разнообразных вещей. Кошка понимала, что хрупкую колбу должны были перевозить в какой-то защитной упаковке. Поэтому она искала небольшой ящичек или коробку. Проблема заключалась в том, что большинство сундуков и ящиков были достаточно большими, и чтобы добраться до дна, нужно было вытащить все вышележащее. Да и не все они были открыты. Размеры Пылесоса и анатомические особенности кошачьих конечностей сильно ограничивали ее возможности и – как следствие – надежду на положительный результат.
     "Надежда, мой компас земной..." - про себя напевала кошка песню, так любимую бабушкой Насти.
      Кажется, повезло! Не может быть! Небольшую коробку из бересты березы Пылесос подтащила поближе к единственному горящему факелу. Внутри среди опилок лежала колба с какой-то жидкостью. При взбалтывании на просвет эта жидкость казалась маслянисто-вязкой. Цвет, естественно, в такой темноте определить было невозможно. Вряд ли в таком маленьком сосуде хранили вино, разве что коллекционное. Но в Древней Греции вина пока еще не коллекционировали, а употребляли исключительно на потребительско-бытовом уровне.
     "Используй то, что под рукою, и не надейся на другое", - вспомнила кошка фразу из Жюль Верна, которого она, конечно же, не читала, но видела фильм "За 80 дней вокруг света".
     Итак, миссия выполнена. Нужно по-тихому сматываться.
     Но по-тихому не получилось.
     Один из караульных, сидевших за столом, в силу чрезмерных возлияний не рассчитал устойчивость размещения нижней конечности на скамье в сочетании с верхней опорой в тарелке на самом краю стола. В результате этого просчета он грохнулся под стол, при этом здорово треснувшись головой о косяк, о чем не преминул тут же громко высказаться, но в такой форме, что воспроизведи я эти выражения на бумаге, ни одна даже самая лояльная цензура этого не пропустит.
     В ответ откуда-то из глубины зала последовала столь же витиеватая тирада. Это проснулся их лысый главарь. Пылесос поняла, что он чем-то недоволен. Но из всего его фейерверка слов она сумела разобрать лишь "спите", "сволочи" и "на посту". Одноглазый и беззубый лупили и так уже пострадавшего караульного. Его напарник продолжал мирно дрыхнуть, а может быть, искусно притворяться, иначе бы его постигла та же незавидная участь. Кто-то пытался зажечь еще не успевшие просохнуть факелы и требовал принести масло, иначе эти  (дальше не подлежит переводу) факелы (далее переводится легко, но не подлежит публикации), в общем, не зажигаются.
     Пылесос, спрятавшись за ящиками, наблюдала за происходящим. Подняться с нар смогли далеко не все. Но те, кому удалось-таки принять вертикальное положение, изображали активную деятельность, которая выражалась в хаотичном перемещении в пространстве и демонстрации глубоких познаний местного фольклора, основанного по большей части на русском мате с учетом всех его родов и падежей.
     Пару факелов удалось зажечь. Второй караульный методом педагогических зуботычин и профилактического обливания холодной водой был наконец приведен в состояние  человека, который пока еще ничего не понимает, но хотя бы старается передвигаться самостоятельно. Обоих провинившихся заковали в кандалы и впихнули в тюремную камеру, которую тут же заперли на засов.
      "Вот это облом! - пронеслось в голове Пылесоса. - И что же теперь делать?" Она сидела за ящиками тихо как мышка, хотя такое сравнение вряд ли понравилось бы кошке.   Наконец все угомонились. Из всего численного состава выбрали двух самых относительно трезвых. Лысый, пригрозив им в случае несоблюдения устава караульной службы лишить премии, тринадцатой зарплаты и мужского достоинства, торжественно вручил счастливчикам копья и факел. Один караульный встал возле входа, другой же занял место у тюремной камеры. Остальные тавры разбрелись по нарам досматривать прерванные сны. Дружный храп оповестил, что процесс «досматривания» пошел.
     Пылесос с досады пыталась прикусить губу. Момент для спокойного отступления был упущен. До утра нужно было найти решение, как проникнуть в эту проклятую тюремную камеру. То, что кошка несоизмеримо и ловчее, и проворнее стражников, сомнения не вызывало. Но вот этот чертов засов на двери! С ним Пылесосу самостоятельно не справиться – это факт.
     Вдруг из тюремной камеры донесся дикий рев. В дверь яростно заколотили изнутри. Было такое ощущение, что там озвучивают одну из батальных сцен "Терминатора". Через мгновение сорванная с петель дверь разнесла в щепки засов и накрыла дежурного охранника. На пороге стоял огромный тавр – тот, которого недавно обнюхивала кошка. Под мышками у него были зажаты арестанты. Они яростно пытались вырваться и верещали как свиньи перед бойней.
     Повторный процесс пробуждения пиратов от предыдущего особой оригинальностью не отличался. Лысый главарь был в ярости. Он подпрыгивал, размахивал рукам и громко кричал, полностью перейдя на местный диалект. Затем, приблизившись к гиганту, он со всей дури двинул того в живот, чего зачинщик скандала даже и не почувствовал. После этого главарь выхватил у охранника факел и швырнул его в бочку с водой. Он зверски посмотрел на верзилу и, демонстративно развернувшись, ушел спать. Остальные последовали его примеру.
     Пылесос, немного выждав, пока все заснут, схватила коробку и рванула к спасительному лазу. Замуровав за собой входное отверстие, спецподразделение с добычей возвращалось назад к алхимику. Теперь была его очередь выполнять условия договора.
     Диоскорид был счастлив до одури. Вытащив из ящика колбу с нефтью, он радовался и резвился как ребенок. Старик носился со своей уафпой по комнате, все время взбалтывал ее, рассматривал на просвет и даже попробовал на вкус.
     Через полчаса Скот решил, что процесс ликования несколько затянулся и его пора пресечь. Он решительно подошел к алхимику:
     - Послушайте, любезный, мы тоже торжествуем вместе с вами и рады, что вы наконец сможете продолжить свои опыты с этой вашей уафпой. Но вы обещали нам показать проход к основному туннелю, минуя логово этих сволочных тавров.
    Улыбка медленно сползла с лица Диоскорида, как будто он не хотел с ней расставаться. Спрятав руку с колбой за спину, старик тихо произнес:
     - А никакого другого прохода нет. Тот коридор, по которому вы прокрались в мою лабораторию, ведет к нескольким шахтам, где я добываю руду и минералы.
     Первым желанием Скота, когда он вышел из оцепенения, было как можно сильнее треснуть по башке этого старого пройдоху и на нее же вылить содержимое колбы, добытое собственными кровью и потом. Но не столько было жалко алхимика, сколько нефть и затраченные на нее добычу усилия. Он сграбастал Диоскорида в охапку и, прижав его нос к своему, буравя глазами, сквозь зубы произнес:
     - Слушай ты, старый козел! Мы сейчас разнесем эту твою долбанную лабораторию на куски. А на ее обломках, которые станут твоей могилой, я станцую ирландскую джигу.
     Ноги старика болтались в воздухе, пока его за шкирку держал Скот, который был почти в два раза выше него. Алхимик ужасно боялся выронить свою драгоценную хрупкую колбу.               
     - Спокойно, спокойно, - пролепетал он. - Я же не отказываюсь вам помочь. И я вам помогу.
     – И как же это ты нам поможешь? - спросила подошедшая Настя. – Да опусти ты его! - обратилась она к Скоту.
     Почувствовав твердую почву под ногами, Диоскорид на всякий случай все же отошел к столу, на который и поставил свое сокровище в целях его безопасности.
     – Тавры не могут все время сидеть в своей берлоге, - начал алхимик, - рано или поздно у них закончатся еда и вино. И тогда они пойдут на разбой. Судя по тому, что вы столько времени провели в пещере и ни разу с ними не столкнулись, то сидят они безвылазно уже довольно давно. Так что со дня на день они отправятся брать на абордаж очередной корабль. В карауле они оставят одного, максимум – двух человек. С ними справиться будет не сложно. Я же умею делать порох и кое-что еще. Ну и как вам моя идея? - гордо произнес старик.
     – А у нас что – есть выбор? - обреченно спросил Скот.
     На разведку было решено послать Пылесоса как самую мелкую и самую шуструю. К тому же она там была дольше всех, а потому лучше ориентируется, да и спрятаться ей в случае чего значительно проще. Задание у нее было одно: выяснить время "че", проще говоря, когда тавры собираются свалить на «дело».
     Несколько дней отчеты кошки не вселяли никакой надежды.
     – Сколько же еще они будут там торчать? - злилась Настя.
     Диоскорид с Пифагором что-то химичили для предстоящего штурма, колдуя с колбами, ступками и весами. Наконец Пылесос принесла хорошие вести:
      - Сегодня приходил их шпион из города. Завтра из Сиракуз приходит бирема, это греческий корабль такой, так что с утра они все уходят «бомбить» греков. Оставляют в карауле двоих. Видела я их – алкаши и доходяги, потому, наверное, и не берут с собой.
     На следующее утро, прихватив "гостинцы" Диоскорида, вся группа захвата отправилась в пиратское логово. Очистив лаз, они вылезли из-под нар. По камере ходил какой-то человек.
     – Отец? - удивился Пифагор.
     – Да, это я, мой мальчик. Они подстерегли меня в городе, притащили сюда и заперли, - ответил Мнесарх.
     – Тавры восстановили дверь и сделали новый засов! – в отчаянье заломила руки Тара. - Нам отсюда никогда не выбраться!
      – За дверь можете не беспокоиться, - вдруг произнес Мнесарх. - Они заставили меня заняться ее установкой. Я специально использовал гвозди для крепления петель значительно меньшего диаметра, чем требовалось, а в старые отверстия под них забил влажный гипс. Так что, если как следует навалиться на нее, то дверь просто выпадет.
     В разработанный ранее план прорыва внесли небольшую корректировку.
 
     …Двое дневальных тавров сидели за столом. Перед ними стояли миска с какими-то лепешками и амфора с вином, рядом – наваленные кучей фрукты.  Они рассуждали на тему, что зря их не взяли с собой, а то бы они задали перца этим недоделанным грекам.
     В это время Скот достал свой сотовый телефон. Он включил полифонический рингтон и нажал на кнопку громкой связи. Полилась заунывная турецкая музыка. Одновременно они вместе с Мнесархом навалились на дверь. Пифагор приготовился швырнуть один из пакетов Диоскорида. Дверное полотно с грохотом опрокинулось. Розовый дым заполнил помещение.
     Тавры перестали жевать. Когда дымка слегка рассеялась, под аккомпанемент восточной мелодии в проеме показалась Тара. Она была в прозрачных шароварах и парандже, а также в зеленых туфлях со вздернутыми носами. Девушка исполняла танец живота, медленно приближаясь к караульным. Сзади ее сопровождали два турка в чалмах, обмахивающие танцовщицу опахалами на длинных бамбуковых палках.
     От неожиданности у дежуривших тавров отвисли челюсти, которые поспешили вправить на место резкими ударами подоспевшие Скот и Мнесарх. Через минуту пираты были стреножены как молодые техасские бычки.
     Настя пару раз хлопнула в ладоши и, вспомнив "Паяцы" Леонковалло, с пафосом продекламировала:
      - Финита ля комедия!
     – Ну, что? На свободу с чистой совестью! - воскликнул Мнесарх и первым направился к выходу, на ходу срывая со стены горящий факел.
     Впереди процессии бежала Пылесос. Во-первых, ей не нужен дополнительный свет, она и так прекрасно ориентируется в этом темном туннеле. А во-вторых, в случае непредвиденной опасности она должна была срочно предупредить остальных. Буквально через пару минут кошка неожиданно вернулась. Взволнованная и перепуганная, она прокричала:
      - Туннель затоплен! Дальше идти невозможно, кругом вода!
 Скот метнулся проверять сообщение Пылесоса, надеясь, что кошка, как всегда, преувеличивает, соизмеряя все со своими малыми параметрами. А промочить ноги он не боялся. Но кошка, к сожалению, не ошиблась. Даже ему с его ростом пришлось бы передвигаться вплавь, поскольку уровень воды был как минимум на отметке трех метров.
       И опять состоялся, ставший традиционным, военный совет. Правда, количество его участников увеличилось на два голоса. Выяснилось, что Джонатан и Тара плохо плавают, а Пылесосу вода противопоказана по определению. Решили для них соорудить плот. Вопрос: из чего? Бандитское убежище менее всего напоминало склад строительных материалов. Пришлось задействовать выбитую дверь, усиленную несколькими найденными тут же деревянными ящиками.
     Впередсмотрящей на плоту была, естественно, Пылесос. Джонатан и Тара с факелом сидели на корточках, поскольку, выпрямившись во весь рост, они непременно поразбивали бы себе лбы о неровности скалистого потолка. Остальные участники экспедиции плыли, держась за края плота, одновременно выполняя функцию его двигателя.
     Наконец впереди забрезжил свет. Они приближались к знакомой пещере с дырой в потолке. Плот скользил по водной глади новообразовавшегося озера. Тара указала рукой с факелом на один из входов в пещеру:
     - Мне кажется, мы пришли оттуда.
     – Тебе это не кажется. Все правильно, гребем туда, - отозвался Скот.
     Вдруг метрах в пятнадцати от плота вода внезапно забурлила и вспенилась. Из озера высунулась ящероподобная голова на длинной, не менее трех метров, шее.
     – Боже мой, да это же лохнесское чудовище! - закричала Тара.
     – Плезиозавр, - подтвердил Скот как профессионал, работавший вместе со Стивеном Спилбергом над созданием "Парка Юрского периода". 
     Чудовище повернуло голову. Два огромных горящих желтых глаза уставились на беглецов.
     – Мамочка! Сейчас оно нас всех сожрет! - завизжала Тара.
     – А ну-ка быстро заткнулась! - пресек истерику Скот.
     В молодости он был сержантом морской пехоты. Ему приходилось принимать участие не в одной боевой операции, в частности, в Персидском заливе. Сейчас он просчитывал варианты. Нестандартные ситуации случались с ним и раньше, но он всегда умел найти правильное решение. Наверное, за эти качества Стивен Спилберг и выбрал его своим помощником.
     В нужный им коридор попасть было невозможно из-за того, что монстр находился как раз возле него. Зато совсем близко был какой-то другой, незнакомый ему проход. Скот мгновенно сориентировался.
     – Пифагор, отвлеки его чем-нибудь из своего хозяйства. Мнесарх, Настя, гоним плот в эту дыру. Живо! - негромко скомандовал он.
     На краю плота в небольшом деревянном ящике лежали свертки Диоскорида. Пифагор опустил этот ящик на воду. 
     – Уплывайте быстрее отсюда, я вас скоро догоню.
     Первый взрыв, сопровождаемый яркой вспышкой и оглушающим грохотом, заставил динозавра повернуть голову. После второго рептилия дернулась в сторону, противоположную плоту. Пифагор тоже хорошо соображал. Недаром он был Пифагором. Мальчик отгонял хищника подальше от выбранного Скотом прохода. В дело пошли уже дымовые шашки, световые ракеты и даже фейерверк. Свет от факела начал удаляться вглубь туннеля, пока совсем не пропал. Пифагор запустил ящиком с последним "гостинцем" в плезиозавра, а сам, набрав в грудь побольше воздуха, нырнул и, как Ихтиандр, быстро поплыл вслед за плотом.
     Мальчик был хорошим пловцом. Уже через минуту он плыл по подземной галерее, ориентируясь на светящийся впереди огонек.
     Плот вплыл в подземный грот. С потолка пещеры свисали многочисленные сталактиты. Большие и маленькие известняковые сосульки переливались в свете факела всеми цветами радуги.
     – Будьте внимательны и осторожны! - громко произнес бывалый Скот. - Под самыми крупными из этих красавцев могут оказаться под водой их зеркальные близнецы - сталагмиты. Берегите ноги. – Последнее замечание адресовалось Насте и Мнесарху.
     – И как же эти твои сталагмиты могли образоваться под водой? – съязвила Тара.
     Скот посмотрел на девушку, как смотрят на неразумных детей:
      - Это озеро, как и то, из которого мы сюда приплыли, образовалось совсем недавно, в силу каких-то тектонических изменений. Сталагмиты просто залило водой.
     Прервав научно-популярную лекцию бывшего морского котика, к плоту подплыл Пифагор. Он помог подогнать его к небольшому плато, природному карману, чье дно находилось примерно в полуметре над поверхностью воды. Тара, Джонатан и Пылесос перебрались на сушу. Остальные последовали за ними, в первую очередь подсадив собак.
     Плато было неправильной формы, площадью около двадцати квадратных метров. В его основании были заметны природные выемки, свидетельствующие, что раньше здесь лежали большие валуны и крупные булыжники.
     – Кто-то потрудился на славу, расчищая себе помещение, - заметил Мнесарх.
     – Если учесть, что раньше здесь не было озера, то этот кто-то очень постарался, чтобы забраться на такую высоту, - ответил Скот.
     – Идите скорее сюда! - вдруг прокричал Джонатан. - Смотрите, что я нашел!
     В углу плато лежали три яйца. Но эти яйца были огромными. Около шестидесяти сантиметров в длину и сорока сантиметров в диаметре. Они были землисто-серого цвета,  наверное, поэтому на них сразу и не обратили внимания, так хорошо они сливались с общим фоном. Скот взял одно из яиц в руки:
      - Тяжелое! Интересно, каких же размеров его мамаша?
      Словно отвечая на его вопрос, пещера огласилась диким рыком. Все резко обернулись в сторону озера. Из воды высовывалась знакомая шея и знакомая голова с разинутой пастью. 
     – Однако вечер перестает быть томным, - произнес Скот, сохраняя спартанское хладнокровие и не выпуская из рук яйца. Его глаза в скоростном режиме ощупывали и сканировали каждый сантиметр окружающего пространства. Мозг работал как электронно-вычислительная машина. Вдруг он заметил среди неровностей стены большую нору на высоте около метра. Она была достаточно широкой, чтобы в нее мог пролезть взрослый человек.
     – Быстро туда! - скомандовал Скот, указывая одной рукой на лаз, а другой швыряя яйцо в озеро.
     Динозавр мгновенно нырнул за своим отпрыском. Вслед за Пылесосом и собаками группа экстремалов-энтузиастов начала освоение передвижения по-пластунски.
     Нора привела беглецов в какую-то новую пещеру. В середине помещения был выложен небольшой цилиндр из рогов диких коз. Люди и животные обступили таинственное сооружение. В середине цилиндра среди золы и пепла белели чьи-то останки.
     – Да это же родовой алтарь! - обрадовался Мнесарх. - Мы спасены! Где-то поблизости должны быть люди. А вот и выход из пещеры. – Камнерез указал рукой на широкую галерею, выходящую из помещения, где нашли приют диссиденты режима Юрского периода.
     Выйдя из пещеры, беглецы очутились возле большой оливковой рощи. Какая-то женщина собирала в большую корзину плоды с деревьев. Мнесарх подошел к ней и о чем-то переговорил. Вернувшись к своим он сообщил:
     - Есть две новости – хорошая и плохая.
     – Начни с хорошей, а то от плохих уже тошнит, - попросила Тара.
     – Там, за рощей, Херсонес, – коротко ответил Мнесарх.
     – Ну а плохая новость? – тут же подключился Скот.
     Камнерез глянул ему в глаза:
     - Вас разыскивают жрецы. За вашу поимку даже назначена награда.
     У Тары от испуга округлились глаза:
      - Хорошенькое дело! Мы чудом спаслись от этих злобных тавров и голодного динозавра, чтобы быть принесенными в жертву какому-то из здешних вечно голодных богов!
     – Опять паникуешь? – резко остановил ее Скот.
     После недолгого совещания было принято решение отсидеться до темноты в одной из пещер, в то время, как Мнесарх и Пифагор разведают обстановку в городе.
Вечером отец и сын принесли своим товарищам корзину с провиантом и амфору с водой.   
     – Кругом по городу шныряют воины-гиганты и расспрашивают всех про вас, - поведал Мнесарх. - Но я знаю, как можно, минуя город, добраться до вашего туннеля, обойдя все сторожевые посты.
     Когда птичий гомон сменился стрекотом цикад, беглецы под покровом ночи отправились в дорогу. В темноте они тихо подкрались к заветной галерее. Перед входом стояли два воина с мечами и копьями.
     – Они что же, никогда не спят? - удивилась Тара.
     – Где ты видела спящую статую? -  раздраженно ответила Настя. – Что ты там говорил про томный вечер? - обратилась она к Скоту, провоцируя того на активность.
     – Это вам не тавры. Номер с хуками и апперкотами здесь не пройдет, а гостинцы Диоскорида, к сожалению, закончились. Дайте подумать, - ответил бывший морской пехотинец.
     – Послушайте! - вдруг вклинилась в разговор до сих пор молчавшая Кейси. - А что, если опять провернуть вариант на тему домашних животных?
     – Что ты имеешь в виду? - спросила Настя.
     – Они прекрасно знают, что среди разыскиваемых чужеземцев есть две говорящие собаки и кошка. Мы заманим их вглубь города, а сами быстро слиняем в какую-нибудь подворотню, - предложила Кейси. - Нас им вряд ли удастся поймать. А потом мы вернемся к вам в туннель.
     – Но их двое, и один из них может остаться, - засомневалась Тара.
     - Никуда они не денутся. Нас трое, и рванем мы в разные стороны. Оба помчатся как миленькие.
     К входу в туннель вразвалочку подошли две собаки и кошка. Животные встали на задние лапы, положив передние друг другу на плечи. Отбивая хвостами такт, они начали медленно раскачиваться, поочередно задирая задние лапы.
     – Да они танцуют сиртаки! – невольно восхитился Пифагор.
     И тут Кейси неожиданно запела:
     - Уно, уно, уно, ун моменто! Уно, уно, уно, сантименто!
     А капелла поддержал басом Филипп:
      - Ум-па-па, ум-па-па, ум-па-па! – Он исполнял роль бас-гитары и одновременно ударных инструментов.
     Пылесосу досталась роль тарелок:
      - Ум-ца-ца, ум-ца-ца, ум-ца-ца!
      От подобного зрелища стражи входа просто охренели. Да что там говорить о статуях – продемонстрируй исполнители этот номер в программе "Минута славы", медикам пришлось бы откачивать всех членов жюри и половину зрительного зала. Минут пять каменные мозги охранников пытались хоть что-то сообразить. Участники художественной самодеятельности не стали дожидаться бурных аплодисментов, переходящих в овацию, а, развернувшись, дали такого стрекача, что аж пятки засверкали. Воины переглянулись и рванули вдогонку за заезжими гастролерами.
     Что же касается фанатов вокального трио, то, проводив глазами неблагодарных зрителей, они не стали дожидаться дополнительного приглашения, а на полной скорости дернули вглубь туннеля. Перескакивая через лестничные проемы и уклоняясь от свисающих веревочных лестниц, беглецы стремительно приближались к заветной цели. И вот они уже ощупывают тупиковую стену, за которой сидит старик Хоттабыч, исполняющий обязанности жреца-оракула Акклетия. Минут через двадцать к процессу ощупывания присоединились возвратившиеся из города герои-вокалисты.
     Ну, прощупали стенку – а дальше что? Времени в обрез, их воинственные преследователи вот-вот нагрянут. Пифагор держал в руках пустую бутылку из-под шампанского:
     - А это что такое?
     –  Эту бутылку прихватил Скот из комнаты, что за этой стеной, - ответила Настя. - Когда я со злости долбанула ею о стену, то открылись все эти лестницы, проходы и люки. До того там был обычный коридор с ровными стенами, полом и потолком.
     – Значит, ты угодила этой бутылкой в какое-то потаенное место, откуда пришел в действие скрытый механизм, - сделал вывод Пифагор. - Попытайся, пожалуйста, вспомнить, куда ты стукнула бутылкой.
     – Да не помню я! - в отчаянии сказала Настя. - Я была вся на нервах, вся на эмоциях. Скажу лишь одно: от стены далеко отойти я не могла.
     И опять пошел процесс ощупывания стен, но уже примыкающих к прощупанной ранее.
     Тайный блок нашел Джонатан. Небольшой кирпич был слегка утоплен в стену. Совсем чуть-чуть, почти незаметно, миллиметра на три-четыре, не более. Но детские пальцы оказались самыми внимательными и чувствительными.
     Подсвечивая себе факелом, Пифагор внимательно осматривал и ощупывал утопленный в стену блок. Он слегка нажал на него. Какая-то скрытая пружина вытолкнула кирпич, заставив его принять первоначальное положение вровень со стеной. И тут сработал скрытый механизм. Что-то зашуршало и заскрежетало. Плиты на полу, стенах и потолке пришли в движение. Веревочные лестницы, свисающие сверху, стали затягиваться обратно. Буквально за минуту туннель восстановил свой первоначальный вид.
     Однако стена, за которой была комната с амфорами, осталась на месте.
     Вдруг Тара закричала:
     - Ой, мамочка! Смотрите, они возвращаются!
     Как по команде, все резко обернулись. В темноте туннеля, где-то вдалеке, светились две яркие точки, приближаясь к беглецам. Это был свет факелов.
     – У нас есть не более десяти, от силы – пятнадцати минут, - с тревогой сказал Скот. - Что будем делать?
     – Где-то должен быть еще скрытый блок, приводящий в движение эту стену, - ответил ему Пифагор.
     – Но мы прощупали уже все эти проклятые стены, - поникшим голосом сказала Тара.
     – Бутылка! - вдруг воскликнул Пифагор.
     – Что – бутылка? - не поняла Настя.
     – Она может быть как-то связана с механизмом открывания, - ответил Пифагор. - Ты говорила, что вы принесли ее из той комнаты?
     – Но каким образом бутылка может завести весь этот механизм? -  удивилась Тара.
     – Пока не знаю, - признался Пифагор. - Но, возможно, ее нужно вставить в какое-нибудь углубление.
     – Но мы здесь все просмотрели и прощупали. Кроме кирпича, который обнаружил Джонатан, мы ничего не нашли. Нам что – прощупывать стены дальше? Но это же опасно! Смотрите, силуэты стражников уже можно различить! - Тара указала рукой на начало туннеля, где действительно уже можно было рассмотреть воинов.
     – Наша маленькая ниша не должна располагаться далеко от стены. Возможно, она находится не там, где мы искали. А что, если это углубление находится не в стенах, а на полу? - предположил Пифагор.
     Все тут же стали на карачки и принялись ощупывать пол, постоянно уклоняясь от горящих факелов, опущенных до самого низа. Со стороны это выглядело очень комично, несмотря на трагичность положения.
     – Я, кажется, нашла какое-то углубление, - раздался голос Пылесоса. - Но оно совсем маленькое, не больше винной пробки.
     – Так, может, бутылку нужно вставлять не нижней частью, а горлышком? - Пифагор метнулся на голос кошки.
     Мнесарх светил сыну факелом, пока тот вставлял бутылку в углубление. Вариант с нажатием сосуда на найденную точку эффекта не возымел. Тогда Пифагор резко повернул бутылку по часовой стрелке. Тут плита в стене со скрежетом поползла в сторону, открывая проход в комнату. Все рванули вперед.
     В центре комнаты, как и прежде, горел костер. У костра одиноко стоял черный концертный стульчик. По углам громоздились огромные амфоры с фикусами. В комнате не было ни единой живой души. Настя посмотрела на Тару:
      - Давай!
      Та бросилась к знакомой амфоре и попыталась ее покрутить по часовой стрелке. В прошлый раз сосуд вращался легко, словно смазанный маслом для швейной машинки. Сейчас же этот полутораметровый гигант являлся ярким подтверждением того, что не зря Ньютон в свое время получил яблоком по башке, открыв свой закон всемирного тяготения.
     – Крути в другую сторону! - подсказывала Настя.
     А толку-то? Амфора не собиралась изменять законам физики. Подскочивший Скот добавил свои лошадиные силы, но безрезультатно.
     – Слушайте! - озарило Пифагора. - Вовсе не обязательно, чтобы открытие и закрытие проема осуществлялось одной и той же амфорой. Есть же еще три! – С этими словами он бросился к другой амфоре.
     Мнесарх и Скот ухватились за две остальные.
     – Эгей, ухнем! - напевая про себя, подбадривала мужчин Настя.
     Только ухай – не ухай, но максимум, чего могли добиться доморощенные культуристы, так это почетной грамоты за победу над грыжей.
     Послышалось бряцание металлических доспехов – это приближались стражники. Тара посмотрела в их сторону и забилась в истерике. Скот, стоявший рядом с девушкой, отвесил ей успокоительную пощечину и, обращаясь к Насте, прокричал:
     - Вспоминай, что еще такого особенного было, когда мы выбирались отсюда!
     – Бутылка! – осенило уже Настю. - "Хоттабыч сказал: поверни амфору, возле которой стоит пустая бутылка из-под шампанского!
      Пифагор, не раздумывая, бросился обратно в туннель за бутылкой. Хватая ее, он вдруг отчетливо осознал, что метни в него сейчас копье кто-нибудь из приближающихся стражников, то с такого расстояния он вряд ли бы промахнулся.
      Ворвавшись в комнату, Пифагор рухнул на колени перед амфорой, возле которой стояли Скот и Тара. Там действительно была ниша под донышко бутылки, куда он и поспешил ее вставить. Но ни нажатиями, ни вращениями в разные стороны мальчик не мог заставить плиту в стене перекрыть проем в туннель.
      Тогда Пифагор бросился проверять другие амфоры. Возле каждой из них он обнаружил такие же углубления. Мальчик начал проделывать манипуляции с нажатиями и вращениями возле каждой из амфор. Последняя находилась непосредственно возле входного проема. Когда он устанавливал в нее бутылку, то увидел, что прямо перед ним стоят два воина-исполина. Они направили на него наконечники своих копий и хором произнесли:
      - Именем...
      Пифагор зажмурился и со всей силы повернул бутылку против часовой стрелки. Стеновая плита с грохотом водворилась на свое место, закрывая проем, не дав стражникам сообщить, от чьего же они, собственно, имени действуют.
     Обессиленный мальчик прислонился к стене. К нему подошел его отец Мнесарх и погладил Пифагора по голове. Пылесос терлась о ногу Насти, которая прижимала к себе Джонатана. Кейси терлась и прижималась к Филиппу. Скот ладонями вытирал пот с лица. Тара нервно икала.
     С большого перепуга никто даже не обратил внимания, что плита, закрывающая выход в туннель, одновременно открыла вход на лестницу, по которой они сюда спускались из комнаты с каменными воинами.
     Ступени отдавали гулом чьих то шагов. К ним кто-то спускался сверху. 
     Из комнаты было всего два выхода. Один они только что закрыли, спасаясь от каменных солдат. Из второго же…
      В комнату вошел старик Хоттабыч, исполняющий обязанности жреца-оракула Акклетия. У него был усталый и какой-то потрепанный вид. Он молча сел на свой крутящийся стульчик. Настя тут же подошла к нему:
      - Хоттабыч, что с тобой?
      – И ты еще спрашиваешь? - раздраженно ответил он. - Мне только что влепили выговор с занесением на общем собрании жрецов под председательством Хранителя Знаний Херсонеса.
     – За что же это они тебя так? - сочувственно поинтересовалась Настя.
     Старик зло посмотрел на девушку:
     - Издеваешься? Да за ваши художества, известно!
     – Какие такие художества? - искренне удивилась Настя.
     – Меня спровоцировали на должностное преступление – это раз. Не выказали должного уважения Хранителю Знаний Херсонеса – это два. Старушку-то зачем обидели? Зачем на привязи держали как козу какую-то? А она, между прочим, оказалась тещей писаря самого Хранителя. Ну а тавры то чем вам не угодили? Ну живет себе малая народность. И так вот-вот ассимилирует со скифами. Так нет, нужно было ворваться к ним, как слон в посудную лавку. Да вы знаете, что после вашего посещения у них каждый третий бросил пить? Для тавра-мужчины это несмываемый позор. А плезиозавр? Их всего три штуки сохранилось! Так вы его яйцами в водное поло играете? - старик безнадежно махнул рукой.
     – Да неправда все это! - возмутилась Настя. - Все было совсем не так. Вот и Мнесарх с Пифагором могут подтвердить. Они врать не будут, они из ваших.
     – Да что теперь руками-то размахивать? - вздохнул старик. - Нет, надо уходить на пенсию. Надоели все эти джины и жрецы. Эх, брошу, к чертям собачьим, этот дом в центре Херсонеса да поселюсь где-нибудь в коммуналке на окраине Севастополя. А еще лучше – приобрету домик где-нибудь в заброшенной деревеньке. Буду огурцы и тыквы к Хеллоуину выращивать.
     Настя сочувственно погладила старика по плечу:
     - Да не переживай ты так! А может, и вправду тебе  на пенсию? Поживешь хоть для себя, а то все служишь кому-то, служишь. И никакой тебе благодарности.
     – Хватит подлизываться, - смягчился старик. - Чего на этот раз надо?
     – Нам бы дверцу одну открыть, ну, ту, что в комнате с воинами. Выйти нам надо бы. Ждут нас, - ответила Настя.
     –Ну, это не проблема, - согласился Хоттабыч, доставая из-за пазухи связку с ключами. - Пошли. А вас я потом огородами выведу, - обратился он к Мнесарху и Пифагору.
 
     ...В коридоре, где работали электрики, стояли Настя, Джонатан, Скот и Тара, а с ними Пылесос, Филипп и Кейси. Сквозь открытую дверь на них из комнаты, где находились статуи воинов,  с грустью смотрели Хоттабыч, Мнесарх и Пифагор.
     – Мы вас никогда не забудем! – растрогалась на прощание Настя.
     – Да это уж точно, а мы-то вас! – ответил со вздохом Хоттабыч.
     – Зубри теоремы, - улыбнулся Насте Пифагор.
     Мнесарх помахал рукой.
     Скот молча закрыл дверь, в которой тут же щелкнул замок,  и пошел к лифту. Остальные уныло побрели за ним. Все неприятности кончились, но почему-то Насте было грустно расставаться с тем, что безвозвратно осталось там, за резной дверью, украшенной непонятными рисунками и драгоценными камнями, а может быть, искусными подделками…