Каждый раз, в своем в походе, я тащил на себе тяжелый рюкзак. Потом, через несколько дней я выбрасывал из него все лишнее, еще через несколько дней я выбрасывал еще что-нибудь, но с каждым днем рюкзак казался все тяжелее...
В июне 1993 года я пошел по маршруту без продуктов с одним ножом. Вернее, у меня был маленький рюкзачок, в котором был спальный мешок, гамак, который я сшил из брезента и кусок полиэтиленовой пленки, чтобы укрываться от дождя. Из продуктов я взял с собой чай и сахар. Мне хотелось узнать, может ли человек в лесу добыть себе пищу. Хотелось узнать, выживу ли я, и на что я способен. Еще я захватил с собой большое лезвие от ножа и сделал из него копье, так, на всякий случай.
За первые несколько дней я постарался углубиться в лес как можно дальше, куда люди уже не заходят. У меня было хорошее настроение, я чувствовал себя сильным и смелым. Ночью я спал в гамаке ,натягивая его высоко на деревьях, чтобы меня не съел кто -нибудь. Днем я иногда пытался ловить рыбу. Все было замечательно. Дня три я обедал и ужинал только чаем, надеясь , что вскоре поймаю рыбу или еще чего- нибудь... . Но рыба не клевала. Да и вообще в это время на севере еще была весна , только недавно сошел снег, и ничего живого еще не вылезло.
Назад я вернуться уже не мог, так как меня охватывал ужас при мысли, что придется опять переходить топкие болота, залитые весенней водой, поэтому я шел только вперед. Из теории я знал, что человек без еды может двигаться на резервах организма еще пятнадцать дней. Вечером я сверял свой маршрут по карте, и понимал, что идти мне очень далеко и моих резервов на такое расстояние не хватит. Если я не добуду себе питание, то какое-то расстояние я пройду..., потом умру. Я лихорадочно искал, что бы такое съесть, я читал , что можно было варить и есть муравьев, но муравейники были пусты. На стоянках я осматривал прогретые солнцем берега, чтобы поймать и съесть хотя бы змею, морально я уже был готов к этому. Но было холодно, и змеи тоже еще спали.
Я начинал понимать, какой я тупой, и что теория очень далека от практики.
И на четвертый день я решил, что не пойду дальше, пока не добуду себе пищу.
На озере было много уток, и плавали они близко от берега. Вечером я залег с копьем у берега в камнях, чтобы подстеречь их, но утки, видимо, чувствовали опасность и огибали место ,где я лежал. Все выглядело глупо и наивно, я ненавидел себя. Потом я наткнулся на зайца, бросил копье, не попал, копье воткнулось в метре от него. Заяц ушел пешком за кусты.
Наступало утро, уже выходило солнце, было очень красиво вокруг, я все "охотился", очень хотелось есть... . И вдруг я вспомнил, что на сырых местах под елями растет " заячья травка", по-другому она называется кислица.
... ее было много, я лежал на земле , срывал эту траву пучками и ел, ел..., начинало подташнивать. Что-то не очень мне нравилась эта трава.
Вернувшись на стоянку, я разделся и зашел по колено в почти ледяную воду. Под коряжками, на песчаном дне я вдруг нашел двух маленьких бычков, которых сразу заколол копьем. Моему счастью не было предела. Мне хотелось их сразу съесть сырыми, но я все-таки вытерпел. Насадив бычка на крючок , я размотал леску и закинул как можно дальше в озеро. Что-то дернуло. Это была щука. С криком радости я вытащил ее на берег. От голода кружилась голова, я стал разрывать щуку руками, чтобы съесть ее прямо в сыром виде, но вдруг мне стало стыдно, не хотелось выглядеть дикарем.
Солнце поднималось все выше, я сидел на берегу, смотрел на красивое озеро и, отрывая маленькие кусочки от горячей щуки, приготовленной на костре, съедал их ,запивая сладким чаем. На душе было хорошо
- Теперь наверняка выживу, - думал я - все будет хорошо.
На второго бычка я поймал большого окуня, которого засыпал солью и убрал в рюкзак на черный день.
Два следующих дня я ел только траву, не решаясь покончить с окунем. Места вокруг были очень дикие, видимо сюда и правда люди не заходили . Вокруг было много медвежьих следов . А в один из дней на меня пытался напасть лось. Я наткнулся на него, когда он объедал листья с березы. Он вдруг пошел на меня, я начал пятиться, искать дерево, чтобы спастись, но ничего подходящего не было. Тогда я стал кричать и размахивать копьем, лось через некоторое время остановился, до него было метров тридцать, он стоял и смотрел на меня. Потом он повернул к озеру, зашел в воду и поплыл на другой берег.
В это же день, прыгая по камням через маленький заливчик, я увидел, что по мелководью на меня что-то движется. Мне были заметны огромные плавники, выступающие из воды. Вскоре я понял, что это огромная щука, она была размером немного меньше моего роста. Сначала мне хотелось бежать от нее, так как ее пасть была таких размеров, что я подумал, как бы она не откусила мне ногу. Но что-то меня удержало, я ударил копьем, перебил позвоночник у основания головы. Щука дернулась и замерла. Из нее вытекло около двух или трех литров икры. Я засыпал икру солью, и заполнил ею три фляги, остальное я тут же сварил в котелке и съел. На щуку соли не хватило, и она вскоре испортилась. Больше ничего интересного не было. Все остальные дни я шел и ел икру. Я ее варил, жарил, потом уже употреблял сырую. К концу похода она мне так опротивела, что при воспоминании о ней, у меня начиналась тошнота.
За два дня до окончания маршрута я встретил двоих ребят из Москвы, была ночь, они ловили сетями рыбу. Меня пригласили к костру, напоили чаем, потом, когда они уснули, я оставил им одну флягу с икрой и пошел дальше.
Мне было немного обидно, казалось, что поход был не таким уж трудным. Я так и не понял, выжил ли я сам в лесу, благодаря умению выживать, или это была случайность. Но самое обидное было то, что мне никто не верил, надо мной смеялся весь отдел, особенно смеялись , когда я показывал размеры щуки. И только после того , как я достал из своего стола банку с крупной икрой, все стыдливо затихли и принялись закусывать ею...