Долги

Андрей Биргер
                Газ до отказа, он непобедим,
                Сначала газ до отказа, а там поглядим.
                И кто его знает, где шаг через край,
                Газ до отказа, одной ногой в рай.
               
 Старая байкерская песня.



 Мы с Гришей сидели в придорожном кафе, у небольшого окна выходящем на шоссе. Мы пили пиво, курили и разговаривали, обсуждали все, включая то, что мы делаем в данный момент и то, что будем делать дальше. Описать интерьер вокруг нас можно – мы сидели перед деревянным, крепким столом, темное толстое дерево. Стены тоже были деревянными, с различными вестернскими штуками на них, к примеру ковбойская шляпа или пояса. Еще были черно-белые фотографии, в красивых темных рамках - людей на лошадях, раритетных машин и даже мотоциклов.
Кафе было достаточно большое, в нескольких метрах от нас находилась барная стойка, за ней был бармен, облокотившись на стойку ожидая новых выпивал и множество напитков. От него сбоку где-то в четырех метрах была небольшая сцена, за ней была раскрашенная стена – там были надписи и также висели разные рисунки. На сцене, на стуле сидел мужчина в ковбойской шляпе и с гитарой - на вид среднего роста и возраста, он играл разные песни - о дороге и еще о чем-то, для пришедших в кафе. Настоящий мужик из дикого запада.
Приятно было находиться в таком месте, хоть и было много людей в кафе, которые ходили вокруг да около по темно-серому полу, но это было даже не плохо, ничуть не раздражало. Краем уха, когда мы умолкали, я мог расслышать какие-то слова, фразы, разговоры людей, пришедших в кафе – это даже было как-то интересно. Мне очень нравилось находиться в такой необычной обстановке, в духе дорожных приключений. Интерьер в кафе, очень даже удовлетворял. 
Может быть, кому-то меня и не понять. Может кто-то любит больше что-то другое, или даже знает, и все это и ему надоело – но вот у меня тогда было не так.
Меня зовут Алеша Селимин, или просто Алекс. Мы с Гришей Лесторовым покинули наш город, уехав на его машине в поисках новых мест. Мы с ним оба оказались неравнодушны в поисках чего-то нового, в каких-нибудь незнакомых местах, и мы знали – Латвия, в которой мы находились, не оставит нас равнодушными.
Латвия утвердила наши ожидания и не разочаровала нас. Это была очень красивая страна - прибалтийское государство. Мы выехали три месяца назад из города Риги, три месяца мы ездим по Латвии, и что можно сказать – я был поражен красотой этих мест, ведь до того момента как мы выехали в новую жизнь, было два месяца от дня, когда я переселился в Латвию, но это уже совсем другая история.
До этого всего я работал на машиностроении, под Ригой рядом с дорогой в сторону Юрмалы. Оно называлось «Douglas Motors», и возникло совсем  недавно, и не было особо знаменито еще. Там-то я и познакомился с Гришей, который был еще приятелем президента той компании, в которой я работал. До тех дней, когда мы уехали с Гришей, я провел очень большую работу на машиностроении, и там мне обещали выдать премию в три тысячи лата (латышские денежные единицы, один лат равен примерно пятидесяти рублям). Я трудился там долгое время и получал хорошие отзывы, я был, чуть ли не головой на машиностроении, но премию, которую я должен был получить, я не получил. Я, естественно, начал разбираться, в чем там дело, а мне только голову морочили. Все помалкивали, почему мне не могут ее выдать, дошло до того, что я вышел из себя и немедля ушел с этой работы. Каким бы скромным я не был, но не могу не признать факта что трудился я очень хорошо, и не получить не сантима (100 сантим = 1 лат) было просто оскорблением.
Гришу Лесторов возможно, питал к тем местам то же восхищение, что и я, но точно я знать не мог.
Знаете, все эти три месяца – они как сон. Все это будто нереально и невообразимо, часто не могу понять, как мы все это делаем, зачем, почему, не глупо ли это и куда это нас приведет. Наш дом – это автомобиль и дорога, хотя это звучит красиво. Наша мечта… ну моя знаю – она родилась за эти месяцы.
Я стал мечтать о байке. Все-время когда мы ехали по латышскому шоссе, с его загадочными пейзажами вдоль него, Балтийское море включительно, мы видели кучу мотоциклистов, дошло до того, что это возбудило во мне желание не машины, а мотоцикла. Это было не просто желание – во мне родилась душа мотоциклиста. Я не знал, и не мог предполагать точно, когда это все закончится. Мы могли жить спокойно в том смысле, что у Гриши было много денег. Часто я спрашивал его, откуда у него столько, а он как-то странно отвечал, что это все благодаря его работе. Я был уверен, что эта была ложь, но и не сомневался, что в этом была доля правды.
Почему я рассказываю об этом? Возможно из за того что мне казалось, что с этих моментов у нас началась другая история, может даже чему-то научившая меня.
Гриша Лестеров был не из тех, кто имел какое-то такое общественное мнение, он был боец. Он был мыслитель, яро, негативно и грубо отзывающийся о социализме, имеющий сомнения в общественных и социальных понятиях Мира, религии, политики, ну и, наверное, всего остального. Вот сейчас будет пример, возможно, еще пока мягкий. Он начал говорить сейчас, после того как мы заговорили, возможно, о банальной теме – добро и зло:
- А вот, как ты думаешь, есть ли этот Бог, который якобы дает добро?
- Ну… Эм… - замялся я. – Это… трудный вопрос.
- Я расскажу тебе историю, - при этой фразе он будто улыбался, но на самом деле никакой улыбки, на нем не было – на нем была живость. Он действительно хотел мне сейчас выдать свои мысли, которые имели не простой характер. Тут он начал:
- Как-то давно было дело – примерно четыре года назад. Стоял я, курил, и мимо меня проходили люди, много людей. Ко мне подошла пожилая женщина в грязной одежде – нищая. Она говорила так, будто вот-вот ее горло должно разорваться в напряжении. Она попросила у меня денег. У меня, их не было. И она вдруг мне начала рассказывать истории из своей жизни, но так часто бывает со всякими нищими. Потом она спросила – верю ли я в Бога. Она рассказывала так, что я понял, что она очень религиозна. Рассказала про свою сестру, которая перед смертью написала стихотворение об Иисусе. Самое оно то – что меня зацепило, она сказала, что Бог дал ей самое главное, он дал ей терпение. Она рассказывала все даже со слезами, но после этой фразы, которая меня заставила задуматься, она уже начала нести всякие нудные мысли и вопросы, и мне пришлось уйти оттуда.
После этого он замолчал. А я читал какие-то еще вопросы в его лице. Наконец я спросил:
- И к чему все это ты рассказал?
- А к тому, мой друг, - продолжал Гриша со своей непоколебимой элегантностью. – Что добра и зла, про которое ты говорил – его нет. Есть зло, и щедрость. Щедрость – это так называемое добро, которое на самом деле то же зло! А это зло, которое якобы противоположность – это глупое прикрытие. Люди верят в своего Бога, ведут чистую жизнь, делают все по правилам, а он убивает их сестер, братьев, всех остальных, вводит мрачность в их жизнь, но обязательно взамен им что-то дает.      
- Что за чушь ты несешь? – часто меня раздражала его философия, не любил я входить во всякие заблуждения, об этом я вообще старался не думать. – По твоим словам – я очередная жертва Господа, но так то, что я должен получить, всего лишь эта экспедиция в поисках неизвестного!?
Гриша улыбнулся мне, оглянулся и после этого он встал. Он посмотрел на меня, его взгляд звал меня за ним. Возможно, было правильно что мы оттуда уходили – наш разговор стал становиться… наверное, каким-то безумным.
Мы вышли из кафе, и увидели дорогу между латышских сосновых лесов, несколько каких-то строений, табличек в этих лесах, и восточнее от здания, из которого мы вышли, было, Балтийское море. Я подумал, что мы были где-то недалеко от Колки - рога латышского побережья, если ехать через Юрмалу прямо. Гриша подошел ко мне и сказал с воодушевлением:
- Этот Мир – погряз в долгах перед тобой. Пора ему их погашать. Ты прекрасно знаешь об этом, просто тебя смущали эти мысли. Поверь, этот Мир трясется в страхе.
И после этого мы сели в наш черный «Ford» и поехали к югу от бара.
Долги… это слово, наверное, более часа не выходило у меня из головы. Я начинал думать над рассуждениями Лесторова, но это продлилось меньше по времени.
Я не любил машины. Уже. Они меня осточертели. Но… Что я? Я ничего не мог поделать.
Гриша был единственным человеком, которого я знал, который с такой антипатией относился к социологии и общественности. Потому я и называл его бойцом. Хотя, может быть, его можно было, назвать сумасшедшим. Но это уже на ваше усмотрение.
Как я могу описать его – чуть выше среднего роста, одежда была вся в разных цветах, длинное лицо, тонкая полоса губ и широкий подбородок – что делало его похожим на какого-нибудь властелина. Большие серые глаза со слегка спущенными бровями, короткая стрижка желто-пшеничного цвета. Машина наша была на удивление чиста, ее темный цвет, бегущий по асфальту сиял под солнцем. Вместо номера на машине на номерной табличке была надпись «Sword», я не очень понимал, что это значит. Спрашивал у Гриши, он говорил, что когда он купил эту машину, у одного человека, уже была табличка.   
Думаю, пора описать себя – я был пониже Гриши. Багровая одежка. У меня были кудрявые, светлые волосы, сонное волнение во взгляде – как я видел себя таким в те моменты, в отражении зеркала рядом с машинной дверью, но если честно – у меня, правда, очень часто был такой взгляд. Ничего не мог с этим поделать, но и меня это не особо волновало.
Я оказался прав – мы были у рога латышского побережья, и сейчас мы ехали вглубь Латвии, куда-то в сторону города Талси. Небо было голубым и с перистыми облаками, идущими до моря и дальше. Вдоль нас уже было все меньше и меньше деревьев, и вскоре вдоль нас были луга, и мелькало несколько ферм, а дальше них уже был глубокий лес.
Я заметил в зеркале сзади нас машину. Она была похожа на нашу тачку, и это очень сильно не понравилось Грише. Точнее сказать – он испугался. Он сказал:
- Пригнись.
И пригнулся. Я хотел спросить его, в чем дело, смущенно посмотрел, как он спрятался от вида дороги, но тут раздался выстрел и пробил заднее стекло нашего автомобиля.
Тут-то и началось все веселье.

* * *

Даже хорошо помню самые первые моменты, что было тогда – я услышал, как сзади вдребезги разбилось стекло, и с ужасом огляделся в пол оборота. Стекла у машины были непрочны, может, это был не единственный ее минус. Я позже, наконец, спросил у Гриши:
- Ты знаешь этих людей, которые в нас только что стреляли?
- Лучше бы я их не знал! – злобно прорубил он.
- А кто это, черт возьми!?
- Эти люди, хотят украсть деньги, которые у нас есть!
- Отлично. Ты все подробно мне объяснил!
Наша «слегка подбитая» тачка прибавила в скорости. Машина, которая была сзади, сделала тот же ход – мы неслись по одинокому шоссе, придавая тишине тех мест, уже в три километра от моря, адреналин и тяжелый воздух. Я помню те ощущения, я так их запомнил, что, даже вспоминая об этом, я чувствовал себя также – на одном дыхании и в глазах бежит шоссе.
Я оглянулся назад и увидел сидящих двух человек в той машине, по их физиономиям было ясно, что в живых им не хочется нас оставлять. Я тогда думал о поступках, которые мог совершить Гриша – что-то он сделал действительно так, что от его машины-дома могут сейчас остаться куча горящих кусков техники и два неподвижных тела. Я запомнил одного из них сразу – он был с длинными светлые волосы, лицо с толстым подбородком и темные очки, второй мне не сильно запомнился, смотря назад в солнечный мир, те силуэты в темном салоне машины были не очень ясны.
Раздалось еще два выстрела, но мимо, как я потом обратил внимание – стрелял длинноволосый, а темный силуэт вел машину. Тогда я даже не обратил внимания на их машину.
- Уроды, ничего вы не получите! – вдруг заорал Гриша, я заметил, как он скалил зубы, как какой-нибудь злобный тигр, попавшийся в клетку. Тогда я уже решил подождать со всеми вопросами.
Впереди нас уже были видны какие-то две машины, Гриша резкими маневрами закрутил свой форд на дороге перед теми незнакомыми нам тачками и удачно проехал мимо них, даже правильнее будет сказать - резко проскочил. А вот наш хвост влетел со всей дури в одну из двух машин, раздался громкий режущий звук тормозов. Обе столкнувшиеся машины отскочили друг от друга, после, так сказать «сиамского движения» и их движение было таким же, как летели бы воздушные шары на легком ветре. Очевидным было то, что все там погибли, но нет – одна из столкнувшихся машин медленно выехала оттуда и поехала в сторону, как я тогда посчитал Энгурэ. Еще одна, машина стояла рядом, вероятнее всего водитель был настолько в шоке от этого происшествия, что даже остановил машину. Это было последнее, что я смог увидеть, и мы прибавили скорость. Я прочел на Грише испуганно усталое выражение.
Я вздохнул после всего этого полной грудью, когда я это сделал, во мне было какое-то в один момент чувство, которое появляется даже очень редко после полного вдоха и выдоха. С моего лба полились капли пота, даже вопросы никакие я тогда не стал задавать.
- Так… что происходит? – заговорил я.
- Это мои старые не приятели. Они хотят украсть у меня деньги, которые у нас есть.
- Может ты, наконец, проболтаешься, откуда у тебя эти все эти деньги?
Он посмотрел на меня взглядом путешественника, на которого двигалась мощная лавина.
- Эти деньги мне заплатил один человек за хорошую работу. А эти люди прекрасно знают этого человека, который мне заплатил. Но он и им неприятель. Потому они решили угробить меня и мои деньги, можно и сказать его.
- Теперь-то все стало более ясно.
Я отвернулся, и мы продолжили спокойно ехать, шел мелкий дождь, мы двигались до сих пор в сторону Талси – то приключение даже не дало вздумать Грише, съехать с нашего маршрута. Во мне теперь было какое-то другое чувство – я хотел что-то сделать, что вроде должен был, или узнать – но не мог. Я тогда уже начал рассуждать – никогда таких напастей на нас здесь не было, и тут…
- Знаешь, куда мы поедем после Талси? – вдруг задал мне Гриша вопрос после десяти секунд, и сразу сам на него ответил с улыбкой, пока я на него хмуро смотрел:
- Мы поедем в Мотродон.
- Мотродон? Что это еще за место такое?
- В Мотродоне, я думаю, тебе очень понравится – это латышская столица байкеров. Там все в этом роде.
- Ничего себе. И где это находится?
- Это по дороге из Колки, по которой мы могли поехать. Шоссе, идущее в сторону Вентспилса, вдоль моря.
- Звучит круто. Я бы поехал туда с удовольствием.
- Я рад, что ты рад, - весело сказал он, потом произнес уже более серьезным тоном:
- А пока мы поедем в Талси – нужно поставить новое заднее стекло на машину, а то это выглядит слишком напрягающее. А еще мне нужно повидаться там с одним знакомым…
Я повернулся в противоположную сторону, когда он замолчал. К окну, которое было целым. Я смотрел на бегущую мимо нас дорогу, эти латышские пейзажи. Я снова мечтал о мотоцикле, об этой великолепной свободе. Но что-то мешало моим мечтам, и, наверное, это был наш последний диалог с Гришей – я был уверен, что он мне что-то недоговаривает. Мы несколько раз уже были в Талси, но не про какого знакомого он мне не говорил.
Что-то он не договаривал, и меня терзали и не нравились мысли о том, что он что-то скрывается от меня.

***
Тем временем – на той же дороге, на месте где столкнулись автомобили.

Из машины, которая врезалась, вышел мужчина с длинными волосами и темными очками и рухнул коленями на асфальт. Вдалеке красовался лес и совсем недалеко луг с несколькими деревьями, растениями и виднелся один большой деревянный дом, который был заброшен. Мужчина жмурился от боли,  из темных стекол его сверкающих на солнце очков выходили толстые линии крови – он почти весь был в крови, по лицу его рисовались множество красных жидких линий, колено было разодрано.
Посмотрел вниз и, прищурившись от новой порции боли, он через секунды снял свои очки и посмотрел вверх, выговорив:
- Юрис, ты тупой говнюк, потому что решил свиснуть эти деньги! Ааа!.. – очередная боль. – Вот и привело это тебя и меня почти в могилу!
Он не мог понять точно, откуда исходила боль, возможно, ему казалось – отовсюду. Снова посмотрел вниз, приступы боли пока закончились и он начал глубоко дышать. Вокруг, не смотря не на что, ушло солнце и начал падать спокойно мелкий дождик, дул слабый ветер. С мужчины все капала и капала кровь, растворяясь в мокром асфальте, и мужчина все лежал на асфальте больными коленями. Погода ведь не делает так, чтобы все соответствовало людским чувствам.
Второй мужчина в той самой столкнувшейся машине, который еще был назван окровавленным человеком Юрис, естественно был уже мертв - на его лице упавшем почти на руль почти вся  кожа была разодрана.
Мужчина из другой машины, который не был причастен ни к какой истории, хотя возможно и мог в нее впутаться, наконец, вышел из машины. Он уже смог отойти от впечатлений последних событий на дороге где такое редко увидишь.
- Эй мужик! Ничего себе вы номер дали! Я отвезу тебя в больницу, - он подбежал к Окровавленному Мужчине, тот оглянулся на него с пренебрежением, просто оттого, что он чувствовал боль.
Подбежавший стал поднимать его с асфальта, тот посмотрел него и увидел обгорелое лицо пожилого человека со щетиной, серыми глазами и напряженными темными бровями.
- Дай… мне… воды…
- Спокойно мужик, я тебя сейчас до больницы довезу, а вода у меня найдется.
- Вытащи моего друга.
- Прости, я боюсь, что ему уже не помочь – кажется, он отдал копыта... извини, что так выражаюсь!
Раненный даже и не собирался возражать, наоборот – тот мужик ведь оказался очень доброжелательным, не каждый случайный свидетель отвезет полу убитого в больницу. Хотя черт знает, куда он еще его привезет!
Сумев после нескольких попыток посадить раненого в машину, как будто он был стар и слеп, водитель сел за руль и немедля поехал. Раненый Мужчина мертвым взглядом смотрел в окошко.
- Я заметил, вы гнались за какой-то другой машиной, на большой скорости. Могу я поинтересоваться, что у вас происходило?
- Если бы тот идиот, с которым я ехал, умел видеть другие машины, ничего бы не было, - выговаривал раненый.
- Не стоит так о покойниках, - мягко сделал замечание водитель.
- Он не покойник, он кретиииин… - в этот момент он чуть не вырубился.
- А как ваше имя? – оглянулся на него водитель. – Я Эрик Ваульсвер.
- Отлично Эрик, тебе лучше было оставить меня там дохнуть, потому что я не очень хороший человек.
- Ну что вы. Вы нуждаетесь в помощи, - немного весело нахмурился Эрик, за время пока они оба были в машине, он, наверное, ничего не сказал без улыбки.
- По правде сказать, мы с моим другом гнались за типом, который украл солидную сумму. Мы собирались убить его и забрать деньги. Это была наша собственная операция, потому что эти деньги были украдены у одного нашего неприятеля – потому мы и хотели их себе заиметь. Он нам и так задолжал неплохую сумму.
- А что за неприятель? – через секунды раздумья спросил Эрик.
- Этот неприятель – президент одной машиностроительной компании…
- Наверное, то, что вы хотели сделать – было правильно. Жаль вас, ребята.
Раненый повернулся к нему и пробормотал сурово, посмотрев на него также как при первой встрече с ним:
- Слушай… Чего ты такой добрый?
Взгляд его также выглядел жалобным. Эрик обернулся, немного испугавшись, поднял свои брови:
- Я просто… Вас поддерживаю! Вам ведь все-таки плохо.
Тут Раненый Мужчина полез к своим темным джинсам и медленно достал темный пистолет, с серой рукояткой и нацелил его на голову Эрика, и пока тот с безмолвным ликом страха и ужаса, Раненый Мужчина, даже не смотря на него, с равнодушным взглядом вышиб ему мозги. Раненый Мужчина выкинул пистолет в окно после убийственного действия, как мог кто-нибудь выкинуть какую-нибудь ненужную вещь, которая его раздражает.
Он после этого просто смотрел вперед, нога мертвого Эрика Ваульсвера застряла на педали, и машина все ехала и ехала, а раненый мужчина смотрел вперед и ничуть не пытался сопротивляться этой свободной езде.

* * *

Стали появляться первые небольшие жилые здания, мы знали, что до Талси уже совсем недалеко. Небо было синего цвета. Чаще всего так выглядело небо в какое-нибудь глубокое утро, но мы точно знали, что сейчас был вечер. Пока мы ехали до Талси, мы ни разу не сомкнули глаз.
Город жил своей жизнью, на асфальтах вдоль шоссе ходило множество людей, они выходили и входили в разные магазины, дома, супермаркеты и все остальное, что мы проезжали. Так странно было видеть людей тогда, после всего последнего - мы все время ехали по безлюдным местам, последняя история с летящими машинами произвело не сказанное впечатление, хотя в те минуты я уже равнодушнее вспоминал эти моменты. 
Мы въехали в город, сразу затерялись в его глуби. До друга Гриши, про которого он говорил мы доехали очень быстро, сделав несколько поворотов в лабиринте города. Талси в тех окраинах был, как мне казалось единственный город с характером близким к мегаполису и не очень дававший понять, что если из него выехать то будет одинокое шоссе с красивыми пейзажами вокруг и даже морем где-то вдалеке.
Остановившись у красивого багрового дома, Гриша посмотрел на меня и сказал:
- Не знаю, как долго я буду с ним говорить. Если увидишь здесь рядом какой-нибудь транспорт, с какими-нибудь людьми, которые тебе понравятся – лучше газуй отсюда.
  При первых секундах после этой фразы я нахмурился. Я почувствовал, что Гриша говорит со мной как с каким-то ребенком, но после того как он поспешно покинул машину и направился к дому, я задумался над фразой, которую он мне сказал – в ней как будто крылось все то, что он от меня как мне казалось, так старался скрыть. Кажется, под «такими людьми, которые мне не понравится» он имел в виду тех людей, которые представляли ему проблему. Типа тех, которые стреляли в нас на дороге и позже, буквально влетели в машину, проделав что-то невероятное. Интересно, что там потом происходило? Была же рядом еще одна машина.
Гриша вошел в тот дом, как я заметил, он открыл дверь довольно нервно.
Кажется в разговоре с тем другом, должно иметься в виду все то, о чем он волновался. Но почему он ничего мне не рассказывает? Хотя, может это что-то такое, что касалось только его лично? Но тогда выводилось еще много вопросов – например, кому-то он почему-то собирался это рассказать. Меня так терзали вопросы, что я не смог усидеть в машине. Я вышел из нее, но потом сел обратно, и чувствовал, как вечерний слабый ветер города Талси дует мне в лицо. 
Очень долго тянулось это время, я действительно находился там долго и бездействовал. Я сидел и размышлял где-то полтора часа, не думаю, что все могут представить себе – как это действительно долго, будто на самом деле полтора дня – ведь ты сидишь и на самом деле ничего не делаешь, только пытаешься придумать, понять то, что тебе надо сделать.
Я размышлял обо всем. О тех трех месяцев путешествия по Латвии, о Гришиных проблемах, о будущем, о прошлом, задавал себе множество вопросов и выводил множество вариантов ответов.
Но что было потом, заставило многое переосмыслить, и я задался еще новыми вопросами и удивлением – когда в машине я обнаружил настоящий пистолет, да еще и с пулями.


* * *
Связанная история из города Риги. Тремя днями раннее:

  Темно-красный «Nissan» подъехал к главному зданию компании «Douglas Motors». Из машины вышел мужчина, в его взгляде было написано, что он серьезно относится к тому, что ему надо делать. Его звали Янис Кахлиас – мужчина высокого роста, одет во все черное, длинные черные взъерошенные волосы, узковатое по ширине лицо, низкий подбородок, молодой взгляд изучающего даль убийцы. Он по правде являлся убийцей – на его счету было где-то более семи убийств, кроме убийств были и другие аморальные действия. Кахлиас – это наемник с рождения. Все, что он делал преступного, это были выполнения заказов.
Янис Кахлиас был человек-легенда. От роду ему было почти сорок лет, и про то, как он стал наемным убийцей – очень много чего говорили, но причем ничего из того не было правдой. К примеру, есть версия: все началось с убийства в детстве его родителей, и что один человек, который взял его на попечение и покончил с людьми, которые лишили его родителей – он был его первым заказчиком, и от этого Янис пошел по такой аморально-наемной линии. Но, все же, это был только слух, которых было много – чистую правду его начала знал только он сам, и не всем он об этом рассказывал. Наверное, он не любил это вспоминать или даже сам уже не помнил.
Возможно, это была его судьба, карма – стать именно таким, какой он есть. Возможно, он стал таким после какого-то происшествия в своем юношестве, может даже в детстве, но всю эту самую грязную работу, он выполнял с блестящей чистотой, имея в себе превосходный талант убийцы и всего остального.
Его холодный, убивающий взгляд с серыми, как разрушенная память глазами шел по густой темной траве, к зданию компании «Douglas Motors», и он ожидал, что ему сейчас могут дать самую обычную ему работу. Из здания, из серой небольшой двери, вышел мужчина в деловом костюме, старый знакомый Яниса, но никогда не поручавший ему какой-то основной яниской работы, и даже очень приличный человек. Низкий рост, слабая хитрая улыбка узких губ, длинный нос, маленькие глазницы, с темными, как пустота глазами, толстым лицом, почти невидимыми бровями, и чуть длинными вьющимися рыжеватыми волосами. К слову, друзья Яниса очень редко давали ему какие-то заказы.
Они уже стояли в меньше метра друг от друга, и человек, которого звали Карл Дауглас, заговорил:
- Можем мы поговорить здесь? Погода нынче приятная.
А в Риге тогда был действительно отличный день, точнее вечер, с красивым темным закатом на небе, в нем было много темно-красного цвета. 
- Ничуть не против, - ответил Янис. – Итак, что у тебя.
- У меня для тебя есть работа, - Карл медленно произносил слова, но даже ярость в них можно было ощутить.
Янис после этой фразы сонно нахмурился – очень часто ему приходилось слышать подобную фразу.
- Надеюсь, это будет интересно, - как обычно – он на такое всегда отвечал именно так.
- И я на это надеюсь. В общем – дело у меня такое. Ты случайно не проезжал мимо Юрмалы мое небольшое там здание «Douglas Motors»?
- Возможно, проезжал, а что там?
- Сейчас если честно ничего особого. Просто раньше там работал один очень хороший работник, которому мы обещали премию за его труд. Конечно, чаще всего, хорошему работнику даются только высшие похвалы, но его работа действительно заслуживала хорошей премии. Мы не смогли ее выплатить, так как эти деньги пропали. Их украли. Работник покинул рабочее место. И я знаю кто украл те деньги.
Янис стоял недвижимый ничем и с хмурым интересом смотрел на Карла, слушая его рассказ.
- Значит, мне надо найти его и убить?
- Да. Я хочу именно этого. Я даже знаю, кто это. Один мой старый друг - Гриша Лесторов, он, кстати, знаком с человеком, у которого украл деньги, и скорее всего он знает, что украл именно его деньги. 
- Какая милая история, - слабо усмехнулся Янис. – И как ты понял, что это именно он украл те деньги? Что вы их так не надежно прячете? В этом ваша компания проигрывает…
- Да. Признаю, что те деньги мы держали в очень паршивом в этом отношении месте. А понял я, что это именно тот Григорий Лесторов украл деньги, потому что я помнил подошвы его обуви. Единственные пары ботинок, которые он носил - на что я раньше часто у него на это обращал внимание. Я узнал его следы от ботинок на том полу.
Янис сильнее усмехнулся:
- А тебе и сыщиком неплохо быть. Расскажи-ка лучше, как мне его искать.
Карл не колеблясь, начал рассказывать, даже жестикулируя:
- Темный автомобиль, могу даже добавить вылизанный до блеска автомобиль фирмы «Ford», вместо номерной таблички, табличка с надписью «Sword».
- Стихами говоришь. Что за «sword» такой?
- Черт его знает, это неважно.
- Он мог сменить надпись?
- Вот это ты спросил очень кстати, за ним охотятся еще другие люди.
- Что за люди?
- Мои давние соперники, которых засекли выше по выездной дороге мои агенты. Эти сопернички решили украсть эти деньги у Григория и воспользоваться ими. Они знают, что эти деньги принадлежали мне.
Карл говорил властным, грубым тоном, но в нем все же, было какое-то изящество. Это и Янис заметил, и рассмеялся, а спустя секунды, после того как Карл закончил говорить ответил:   
- Знаешь, ты мне кажешься толстым и старым, - сказал Ян.
- Почему?
- Много знаешь и видишь.
Карл никак не среагировал на эти слова, наружно точно. Он смотрел на Кахлиаса мягким взглядом серьезности. Ян, уже, когда шел в сторону своей машины, встал в пол оборота к Карлу и закончил диалог словами:
- Прими это как комплимент, - а потом еще увереннее:
- Я разберусь со всеми этими типами. Но если честно – если ты хочешь вернуть эти деньги, то я боюсь, что ты зря меня позвал, и мы только что попросту тратили время.
Карл слегка приподнял брови, Янис заметил в его лице - Карл хочет, чтобы он просто убил Григория Лесторова. Кажется, на деньги ему было даже наплевать, а то, что его неприятели смогут их найти и забрать – он в этом даже сомневался.
Ян сел в машину, он будто что-то вспомнил – взгляд его был серьезен, но позже, изобразив улыбку, он отправился в путь в латышские глубины из Риги. 

* * *
Пока Алексей сидел в машине - другие происходившие события:

Евгений Иванов очнулся в машине, в Талси. Машина как-то странно и криво стояла на дороге, причем не на стоянке, а в середине дороги. Она будто просто затормозила, но никаких звуков эта машина не отдавала. Еще передний бампер был поднят и закрывал вид на то, что впереди. Вокруг были многоэтажные жилые дома и виднелись магазины, людей, правда, не было вовсе. Только пару раз прошел кто-то, со смущением посмотрев на эту машину. Из-под открытого бампера выходил слабый дым, Евгений Иванов уже смотрел на все вокруг во все глаза, он не мог понять – что, черт возьми, происходит?
Но когда он оглянулся на своего соседа – он сначала резко дернулся от испуга, а потом все вспомнил. За рулем сидел Эрик Ваульсвер – его нога твердо стояла носком на педали, но машина уже была не в состоянии ездить, и еще Эрик Ваульсвер был мертв, и убил его Евгений Иванов.
Евгений сначала выговорил шепотом что-то неприличное, а потом резкими движениями вышел из машины, махав сначала руками во все стороны, будто ища что-то в темноте. Но он, закрыв дверь, больше двух шагов не сделал. Он посмотрел на себя – на одежде было много кровавых сухих пятен, потрогав свое лицо он почувствовал запекшуюся кровь на кожи, но что самое было удивительное – он не чувствовал никакой боли. В его организме было какое-то другое чувство – это было что-то, запирающее какие-то чувства в организме простого здорового человека, но боли никакой не было. Это поразило его – еще, когда они с Юрисом разбились, его подхватил тот тип по имени Эрик, и тогда Евгений чувствовал что от любого движения, он может умереть, чувствовал очень сильную боль, орущую внутри человеческого тела, мокрого от свежей крови.
Перестав удивляться, он хмуро оглянулся вокруг - на Талси и на его вечер, на машину, в которой находился неподвижный труп, труп человека который умер из-за того, что решил помочь. Потом Евгений просто начал смеяться, беззвучным смехом, но в нем все были, толпились мысли, по тому странному происшествию – неужели сон на него так целебно повлиял? Разве когда-нибудь такое бывало?
Далее он стал думать над тем, что он будет делать теперь, огляделся вновь вокруг. Улыбка ушла с его лица, он понял, что это теперь самый главный вопрос.
Где-то десять минут он ходил по городу, оглядываясь на мелькающие огни города Талси. Позже, его взгляд упал на темный «Ford». У него вместо номерной таблички, была табличка с надписью «Sword». Евгений нащупал у себя в кармане острый нож, с темно-красной рукояткой. Он занервничал, и, смотря на ту машину блестящими глазами, медленно пошагал в ее сторону.

* * *
Повествование о моментах, когда Григорий Лесторов зашел к своему другу:

Обычный жилой дом – темные стены и лестницы, лифта не было. А ведь снаружи если смотреть на дом, то казалось что дом и внутри во всех своих смыслах выглядит очень красочно и по новым смыслам цивилизации, но, Григорий ничему не разочаровывался. Он уже был когда-то в этом доме, о его усовершенствовании он никогда не задумывался, он считал, что такие виды подъездов свойственны и до сих пор актуальны для города, включая такие яркие наружно дома. Он резко, и громко дыша, поднимался по лестнице, как какой-нибудь постовой, поднимающийся на вершину морского маяка, узнавший, что в море обнаружен неопознанный и возможно вражеский объект. У него можно сказать, был вопрос жизни и смерти.
В квартире, к которой он поднимался, жил один его старый друг, и Гриша знал, что этот человек поможет ему в Гришиных проблемах, потому что этот человек все знал, и можно добавить, что было не маловажным, что машина, на которой все это время ехал Лесторов, принадлежала тому человеку.
Наконец Григорий поднялся до двери, которая ему была нужна, он позвонил в звонок, рядом с темной дверью, за которой будто бежал узкий коридор. Дверь открылась довольно быстро, и на пороге стоял мужчина среднего роста, орлиным взглядом и темно-зелеными глазами. Его брови приподнялись, что сделало его взгляд более мягким и заинтересовавшимся.
- Ты все-таки пришел ко мне? – спросил он Гришу, а тот стоял, еще громко дыша, и смотрел на задавшего ему вопрос человека так, будто тот должен был его убить.
- Да. Как видишь.
- Заходи, раз пришел.
И теперь они оба были в квартире, которая была очень даже приличной и чистой. И кстати, со светлыми стенами и потолком.
- Расскажи – как у тебя, что происходит.
- Эти типы, которые неприятели Даугласа, они нашли меня на дороге выше Колки, и стали стрелять!
- И что?
- И что!? Как это и что!? Все кто меня пытаются найти и грохнуть, так и достают меня из-под земли!
Они разговаривали друг с другом, даже не пытаясь сесть, хозяин квартиры – которого звали Ричард Лаусвир, ходил кругами по своему дому. Интерьер в квартире Ричарда не был разнообразен, какими-нибудь книгами, картинами, чем-нибудь еще, но это не было ему важным.
- Как моя машина? – спросил Ричард серьезно.
- Они разбили переднее стекло, нам еще повезло – стекло то я еще сам куплю. Мне кажется, что твое предложение покинуть город и нигде не поселятся… в общем надо придумать что-то новое. Мы уже ездим три месяца по Латвии, и они теперь стали находить нас. Латвия не такая уж большая страна.
- Этот тип, которого ты взял с собой, внизу?
- Да.
- Ты дал ему пистолет?
- Нет, - отвечал Лесторов без какого-либо колебания.
- Лучше бы дал. Вдруг они засекли, что вы поехали в Талси?
- Это маловероятно.
- Это вероятно! Все, вероятно, тем более в такой стране. Здесь, извини, что только не может происходить!
Гриша ничего не сказал в ответ, только стал наблюдать за тем, как Ричард куда-то зашагал.
- Итак. Слушай меня – сколько ты потратил из тех денег, которые принадлежали тому типу?
- Где-то тысячу лат.
- Так вот – сейчас ты ему отдашь все эти деньги, - Ричард достал из шкафа пистолет с сиреневой рукояткой и ключи, – Возьми себе пистолет на всякий случай, а ключи дай своему напарнику – это ключи от мотоцикла, который стоит рядом с домом. Это единственный мотоцикл в этих местах. Скажи ему, чтобы он ехал в Ригу, к себе домой, и вернулся на свою старую работу. Его возьмут. А ты едешь в аэропорт Вентспилса, и садишься на самолет, который едет куда-нибудь из Латвии, я дам тебе денег. Перед этим не забудь поставить стекло на мою машину, а потом оставляешь ее в вентспилском аэропорту. Ты готов выполнить все мои поручения?
Гриша слушал его с крайним удивлением, ответил не сразу, но потом сказал:
- Ричард, ты выжил из ума! Что это за безумие!?
- У меня все под контролем – я дам достаточное количество денег, чтобы убраться тебе отсюда и выжить в том месте, куда ты поедешь.
- Ладно… я… знаю куда я поеду.
- Уже хорошо.
- Рич. Почему ты мне так помогаешь?
- Чтобы рассказать тебе об этом нужно слишком много времени. Ну, во-первых, потому что мы друзья, во-вторых...
Он замолчал, и как-то загадочно посмотрел вниз. Потом он сказал:
- Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, Гриш. Латвия – это не твое место. Потому я так постарался, чтобы все такое невозможное стало таким простым.
Они посмотрели друг на друга с серьезными выражениями лица, и эти взгляды оказались прощальными. Григорий Лесторов покинул его квартиру, его дом.
Выйдя из дома, он увидел то, что заставило его даже ужаснуться – на его машину кинулся какой-то тип с ножом, его ноги и туловище торчали прямо из переднего стекла, которое теперь тоже было разбито. Лесторов достал свой пистолет и немедля выстрелил, попав в туловище мужчины, с которым, можно было понять, бился Алекс Селимин. Тот мужчина упал и покатился на асфальт по бамперу, упал уже мертвым. Лесторов подбегал к своей машине, где был Селимин, и в это время на его глазах Селимин резко вышел из машины с пистолетом и выстрелил во что-то, что находилось напротив Лесторова, если смотреть по такому виду, что машина от него находилась слева впереди. Лесторов оглянулся на то во что стрелял Селимин. Это был человек, он был с пистолетом, еще он был высокого роста, одет во все черное, и с длинными черными взъерошенными волосами. У того человека в этот момент, пока Гриша смотрел на него, с рук упал на землю пистолет, и после этого он сам рухнул на землю, с пулей в туловище.
 
* * *
Я до сих пор держал пистолет в руках, несмотря на то, что тот мужчина с пистолетом который целился в Гришу, был уже мертв и лежал на земле. Боже, я не знаю, как описать те чувства, которые тогда были во мне – я ведь только что, первый раз в своей жизни, нацелился на человека и выстрелил настоящими пулями. Я убил человека! Я не мог поверить, что я сделал это! Хоть он и пытался убить Гришу, так как я видел, что он целился именно в его, но все же, это было живое существо, которое из-за меня теперь никогда не сделает глотка воздуха! Но все же, если бы я не пристрелил его, он бы пристрелил Гришу, тем более, вдруг это был плохой человек? Зачем ему надо было убивать Гришу?
После последних мыслей я успокоился и опустил пистолет. Посмотрев вокруг, я увидел медленно идущего в сторону нашей машины Гришу. Он оглядывался по сторонам, словно он думал, что сейчас из любого угла может выскочить еще кто-нибудь с пушкой и моментально выстрелить. Когда он подошел, из меня выскочил вопрос:
- Да что, черт возьми, происходит!?
Он сразу же начал говорить, серьезно и со средней скоростью голоса – видимо он до сих пор еще контролировал себя, но кажется, во мне тогда были совсем другие чувства.
- В общем – я могу сказать только то, что сейчас мне нужно уехать. Мы поедем в противоположные стороны, а ты поедешь на другом транспорте…
- Да в чем дело, расскажи мне все, наконец! Мы три месяца уже как один, разве мы еще не так сблизились, чтобы ты мог мне рассказать, что у тебя за проблемы!?      
Да уж, если считать все времена, то я тогда еще очень мягко выразился и менее четко.
- Слишком долго нужно времени, чтобы все рассказывать. Я сейчас поеду на нашей машине в Вентспилс, - после этих слов он открыл дверь машины и вытащил оттуда небольшую темную сумку с нашими деньгами и протянул ее мне и после продолжил:
- Все деньги, которые у нас остались, ты забираешь с собой, - после этого он достал из кармана какие-то ключи и продолжил, указав мне на красный мотоцикл, стоявший от нас в десяти метрах. – Это ключи от этого байка, сейчас ты на нем отправишься в Ригу, устроишься на свою старую работу, это все что тебе надо сделать. Ты меня понял?
Я был просто ошеломлен. Казалось сначала, что все, что говорит Гриша, было простой шуткой, но как-то все тогда слишком далеко зашло, чтобы это считалось за шутку.
Какие только чувства во мне тогда только не были! Будто я прочувствовал все, что мог прочувствовать каждый из людей на этом свете! И потом помню, мне стало смешно – Гриша смотрел на меня довольно серьезно, и он отдал мне деньги, да еще и теперь удирал один, как от смерти. Это так смахивало на какой-то простой незакрученный малобюджетный боевик, который в каком-нибудь начале 90-х мог получить все призы, и который сейчас никто бы не помнил, а если бы помнил, считал бы это глупой банальностью!
Наконец я нашел в себе силы, а Гриша терпеливо ждал, когда же я что-нибудь скажу, а я сказал:
- А как же тот город, Мотродон?
- Извини. Планы изменились, и мы теперь до тех мест не дойдем.
Я тогда помню, оглянулся в сторону, и будто почувствовал, услышал, как вдалеке шумит все в том городе, в котором я никогда не был. Как рядом с ним шумит море, топя в себе волны. Как все было тогда странно, неясно. Я быстро очнулся от своих мыслей, молча, взял из рук Гриши сумку с оставшимися деньгами и ключи.
Хочет сказать вперед о том, что я выполнил все, о чем говорил Гриша, и даже вернулся на свою прошлую работу – я был даже поражен, меня встретили очень тепло. Мне было уже вообще плевать на эти деньги, которые мне должны были выплатить. Возможно, у них самих был бюджет не хорош, и высокая работоспособность им бы ничуть не помешала – я стал им помогать, и уже получал хорошие премии, и «Douglas Motors» можно сказать зацвел. Редко мне удавалось видеть лично президента компании – Карла Даугласа, но когда мы виделись лично, он все-время смотрел на меня странным взглядом, хмуря глазища, он будто хотел со мной поговорить, узнать что-то важное, но не решался.
Это был последний раз, когда я виделся с Гришей, и был в Талси.
Помню, после того как я взял у него ключи и сумку, он сразу сел за руль и завел машину, когда он это сделал, он спустил стекло на двери и с улыбкой сказал:
- Кстати, сегодня мы спасли друг другу жизнь!
И не поднимая стекло, медленно тронулся с места, а я не удивленно не спускал с него глаз. Он тогда на меня больше не посмотрел и с серьезным видом на лице устремился вдаль и остался один.
Что я только не чувствовал тогда, о чем только не думал! Тогда очень волновался из-за Гриши, я был уверен, что какие-то серьезные проблемы, но сев на мотоцикл – это было такое чувство, будто я заново родился. Я понимал, что уже ничто не помешает мне исполнить мою главную мечту, и, просидев на байке минуту в раздумье, я завел его и поехал в сторону Риги.
Ветер дул мне в лицо, а я резко шел ему на встречу. Мои длинные кудри летели назад, а я широко улыбался, а сверху мне улыбалось уже ночное, звездное небо Латвии, и освещающая лампочка мотоцикла делал мой путь яснее. Я чувствовал себя настоящим рокером в кожаной куртке и бородой – мне это даже нравилось. Я будто слышал какую-то очень красивую музыку, я чувствовал себя кем-то больше чем человеком. Никогда не забуду этих ощущений, не было больше никаких таких удивительно-прекрасных чувств в моей жизни, я даже уже и толком не могу описать, не воображал как я был счастлив в эти моменты, я даже кажется, улыбался всю дорогу, и мне было наплевать вообще на все, включая неизбежный конец моего пути.
Хотя на самом деле, было то, о чем я задумывался. Были две вещи, первая – это слова Григория, его рассуждения насчет долгов. Теперь только я осознал – правота всех его слов, когда мы были в том кафе и выходили оттуда, доказана. Второе – это тот город, Мотродон. Этот, по рассказам Гриши город – столица и рай всех мотоциклистов. То место, которое я не посетил никогда. То место, которое казалось мне самым потрясающим местом на всей Земле, которое мне казалось когда-то таким близким…

* * *
История из жизни Яниса Кахлиаса. Где-то за три месяца до последних описанных событий:

За окном освещенной кухни, темное ночное небо сияло в бесчисленных количествах звезд, как бинокли они наблюдали за поселком, где каждый раз где-то исчезал огонь. Это было здание находящийся в поселке Рагациемс – приморский поселок Латвии недалеко от города Юрмала. Здание было небольшое, с четырьмя окнами с двух сторон, и одно из этих окон выходило из кухни, где сидели Линда Дауглас и Янис Кахлиас. Само их здание находилось ближе к шоссе, чем к морю. Сам дом принадлежал Линде, обычный дом для житья.
Сидя на кухне, они пили из своих толстых белых чашек чай, Янис еще в это время курил сигарету, с задумчивым, загадочным взглядом смотря на дым своего табака. На Яниса, с милой, даже какой-то детской улыбкой, сквозь дым сигареты смотрела Линда. Очень часто она смотрела на него с такой чистой улыбкой, когда Янис навещал свою подругу. Вполне вероятно, что она была к нему неравнодушна. А вот он редко, даже в первый раз за все свои приходы сидел в таком серьезном раздумье, прячась за табачным дымом.
Линда Дауглас – была девушка с приятным взглядом, густыми светлыми волосами и синими глазами. Ее взгляд был удивителен – она смотрела на человека так, после чего человек мог часами задумываться над ее взглядом - и над ее улыбчивым и ее серьезным взглядом. Серьезный взгляд ее выглядел, будто она слушает интересную лекцию, какого-нибудь интересного путешественника. Это самое главное, что можно в ней описать.
Кухня была светлой – оранжевые стены, освещение лампочками с потолка охватывало всю кухню. Тем более – стены были светлые, вся мебель живого, красного цвета. Линда все смотрела на «улетевшего» Яниса, возможно думая над тем, почему они не вместе, в смысле любви – ведь они так долго знакомы, более чем факт, что питают друг к другу чувства, но, вдруг вспомнив о его профессии, молчание наконец-таки нарушилось:
- Может быть… рассказать тебе что-нибудь? Мы так давно не виделись. Или ты расскажи мне что-нибудь?
Ян спустя мгновения поднял голову, и сквозь дым сказал:
- Расскажи ты.
  И лицо Яна смотрело на Линду с мягким интересом. Она сделала сонное движение и сказала:
- Я не знаю, что бы я могла такого тебе рассказать. Все, что было все это время… это и не расскажешь. Все было очень просто последнее время. Ничего и не меняется – я все та же добрая официантка в юрмальском кафе, находящимся все в том же торговом центре. Посетители, как будто сами, разумом просят меня задуматься над ними, - она улыбнулась. – Я все та же, ты вроде тоже все тот же. Но мне кажется, тебе есть, что рассказать мне такого интересного: почему ты такой задумчивый?
Последние слова прозвучали для Яна с эффектом – он будто очнулся от всех своих раздумий. Линда смотрела на него слегка нахмуренным взглядом, так обычно смотрят на человека, который должен им рассказать что-то важное, что-то, что даже могло бы изменить их жизнь.   
Янис смотрел на нее почти с тем же взглядом, и потом, бросив сигарету в пепельницу, он начал:
- Знаешь – мне последнее время снится один и тот же сон. В последнюю ночь, я уже пятый раз подряд за все время видел один и тот же сон. Этот сон касается моей наемной работы, - после каждого предложения Ян делал остановку, зависая в одном движении, как бы раздумывая свою следующую фразу. – Новый заказ на убийство мне дал один человек, я не очень разобрал его лица во сне, но, кажется, его знал. Он хотел, чтобы я нашел и убил человека, ехавшего на темной машине. Тот, кто давал мне этот заказ, мне казалось, был очень агрессивен по отношению к тому, кого я должен убить. Я поехал в Талси, и обнаружил там этого человека, который должен умереть от моей пули. За какое-то количество секунд до того как я попал в то место, где столкнулся с ним, я слышал оттуда выстрелы. Я нацелился на него, он был беспомощен и со страхом смотрел на меня, как бы осознавая, что сейчас он столкнется со смертью. Я был готов стрелять, но тут в меня попала пуля. Со стороны - противоположной тому человеку, откуда-то сбоку. Я падал и умирал, не успевая посмотреть в ту сторону, с которой в меня стреляли. И после этого, я просыпался.
Ян перестал говорить и отвернулся в сторону. Линда уже смотрела на него жалобным, или скорее удивленным взглядом.
- И что же ты думаешь об этом? – спросила она, быстро произнося слова.
Янис, не торопясь отвечать, закурил новую сигарету и потом ответил:
- Это… подействовало, на меня… произвело достаточно сильное впечатление. Ты знаешь – когда-то до этого я выполнял все свои заказы с удовольствием. После каждого своего убийства я выходил со своим кровоточащим оружием убийства, со злобной улыбкой на лице, и еще во мне было в эти моменты чувство наслаждения. Во мне жила гордость от этой грязной работы которую я умею выполнят так чисто, даже не разу в жизни не попав в полицейское отделение и не оставляя на себе никакие улики, а если получалось так, что оставлял – то несущественные.
В лице Линды уже в это время жила какая-то грусть. Возможно, она не хотела об этом говорить, но то, что она смогла ответить на слова Яниса, это был вопрос:
- Ты заночуешь здесь или ты поедешь к себе?
- Нет, - поспешно ответил Ян. – Я поеду к себе. 
Линда улыбнулась снова, потом все было как в начале – она смотрела на него с улыбкой, а он прятался за табачным дымом, как за движимым чем-то, прозрачным занавесом. Янис решил мделать обстановку менее мрачной, и начал говорить:
- Знаешь, еще я начал задумываться над тем, чтобы мне снилось если бы я был полицейский. Я шел бы по улице, к участку, и из здания выбегал какой-нибудь тип которого я арестовывал и за ним мои коллеги. Тип бы злобно тыкал в меня пальцем и выкрикивал: "Вот он! Тот самый ублюдок который меня засадил!"
Линда рассмеялась, он слегка усмехнулся. Позже, они мило и мирно распрощались, Ян вышел на улицу.
Улица была безлюдна, путь ему освещало звездное небо, на которое Ян смотрел, все, думая о своем сне.
Он шел и ему освещался путь. Он думал о своем сне. Недолго. Позже его мысли сменили другие темы, возможно из-за того, что он рассказал кому-то про этот сон, и даже после этого не засмущался заострить, насчет полицейских. Этот сон будто перестал его тревожить.
Янису больше никогда не снился этот сон, и он больше никогда о нем даже не вспоминал. Даже в моменты, когда он столкнулся с реальностью, и впервые его мастерство подкачало и лишило его жизни.