Ждан поднялся, в дверях остановился и произнёс:
-На этом обрывается рассказ, молод был, узнать хотелось, нашла ли Липочка родню, Ассан подался на чужбину? К чему вся эта писанина? Ты языком напрасно нетрепи, шкатулка, нож, бумаги, семье принадлежат, этим детям, всех остальных отрезал я. Права Искрина, после ухода матери на небеса, во мне перевернулось что-то.
Жена с округлыми глазами смотрела на него, дети спали, сверчок за печкою затеял трескотню. Она воскликнула:
-Ну, можешь быть ты человеком, не всё потеряно ещё! За пять лет, впервые мы семьёй собрались!
Вечером следующего дня, жена без стука отворила дверь, подсела к мужу на лежанку. Он грубо обошёлся с ней:
-Чего тебе? Как баба не нужна сегодня, не смей без зова заходить.
Взвизгнув, она как кошка перемахнула через мужа, коленками уперлась в бок:
-Не смей гонять, в своем дому живу, всё общее у нас. Зачем меня ты в жены взял и обещаниями пичкал? Детишек настругал, туда нельзя, сюда нельзя. Пузатый и седой, глаз тикает и лысина в намёке. Чуть свет, сорвешься и носишься, как вольный ветер, в дороге и помрёшь. Тебе, как баба не нужна, а обо мне подумал? Ночами вою от тоски, тепла хочу и тисканья мужского. Не можешь сам, дай мне прижаться. Бить станешь, череп раскрою, мне надоела жизнь такая, я тоже слов на ветер не бросаю. Сын заскулил, кормить пора, завтра приду и гнать не вздумай.
Засыпая, Ждан бормотал:
-Баб не по силам перебрал, до чертиков все надоели. Кому бы эту вот спровадить.
Утром, услышал шарканье за дверью, он не просил будить его. Открыл глаза и обомлел. Жена с младенцем на руках и дочки стояли перед ним.
Рявкнул:
-Здесь половина не твоя.
-Дня доброго желать пришли. Игрушек в доме не водилось, купи хоть что-нибудь. Твой сказ обдумала, зацепки есть. Одиннадцать ветвей образовалось, одиннадцать шкатулок и ножей. Первенцы одни и те же имена носили. Тебя назвали в честь кого? В роду у твоего отца Жданы не водились, за полуостровом их много. Мать Жданом назвала, она ведь родом не отсюда, на берегу другом жила. Напутали обозники, прадеду не ту шкатулку подарили. Ассаны у Соколов водились, НАЧАЛО им принадлежит. До истины добраться нелегко, одиннадцать писаний соединить в едино, одним нам будет не по силам. Славин стал третьим мужиком Елины, родили доченьку Юлинку. От Скорпионовой родни дочь старшая на свет явилась, погонщики особо занимались, наверняка ушла за перевал. А раз ушла, то имя поменяли.
Секрета ты не делал из находки. Куда его девал? Я утром посмотрела на шкатулку, она в сохранности, к замкам не прикасались, решетки не сдвигались, ножа второго нет на месте.
Ждан с удивлением рассматривал секрет.
-Запоры целы. Мирин вертел ножи в руках, возился долго, отличие найти пытался. Не вор, обиделся слегка, приткнуться не к кому, придет. Он не впервой бежит из дому.
-Мирин не брал, собаки не брехали, может ты сам куда-то сунул.
-Если касается добра, бумаг, учета, мерок всяких, что дал и у кого прибрал, там с памятью всегда порядок. Отец мою способность уважал, дивился, в кого предка уродился. Не лезь ко мне, в заботе не нуждаюсь, я сожалею о женитьбе, напрасно в дом тебя привел, размножился некстати.
-Клещом в моё нутро залез, на всё пошел, пока не выпил. Творишь дела, а после сожалеешь. Здоровье надорвал, ни светлой памяти о прошлом и не просвета впереди. Не за добро с тобой живу, я девкою в тебя влюбилась. В комнату вчера вернулась, услышала ворчню, меня спровадить захотел? Сын подрастет, сама уйду, да так, что следа не увидишь.
Весть поднести хочу, Мирин, со старожилами встречался и выяснял у них родство. Если два века мы откинем, предки Кошковода и предки моего отца явились от родителей единых. Такая вот завязка получилась.
Пока твоею не была с Мирином по степи гуляли, рыбачили в пруду, с его любимой в дружбе были. Предупреждал, в тебе нет чести, слов не держишь, родню, детей не признаёшь. Смеялись над его словами, он говорил, я духом перерос отца, осталось телом под напрячься. Он для меня, как малый сын, заблудший и ослабший. Себе на горло наступаю, в угоду для него живу, его черты перенимаю, за то себя не уважаю. Такие вот, его слова.
Месяц назад Мирин купил обученного пса, не лает, еду от чужаков не принимает, по следу ходит, хозяевам послушен. Пса заказал задолго до ухода, сказал, нуждаться будешь в нём. Надолго сын тебя покинул.
Глаза у Ждана наливались кровью, он кинулся к секрету.
-Обученная псина по цене жеребёнка стоит, украли у меня монеты?
Жена бумагу поднесла:
-В долги залез. Просил тебя предупредить, колпак накинул тот, кто в заводях живет, да выход со скалы на реку, к брату в гости напросись, а то к тебе он тайно ходит, в свой дом не приглашает ни кого. Траты на стороне, превосходящие наследство.
Из дома не гони, когда бумаги оформляли, ты так спешил зацапать лошадей и земли, что и приписки не заметил. Я полноправная с тобой, в казну могу залезть без спроса, а не ходить с протянутой рукой. Что задышал, как рыба на песке, я не Деяна, не Искрина, я все промашки их учла.
Два дня назад у Стражников была, защиту от убийства попросила, защита из твоей казны, здесь будет находиться, пока ты кулаки не спрячешь. Я кроткою была, надеялась на перемену.
Жена в свистульку дунула, на свист явился человек, не женщина и не мужик и на подростка не похожий. Ждан совладать собой не мог, схватил руками лавку и швырнул в сторону жены. Почувствовал укол в грудину и рухнул на пол. Он слышал разговор, сознание прояснилось, мог на вопросы отвечать, но тело онемело и находилось словно в лодке плывущей по волнам.
Стражник, постучав костяшкою по лбу, спросил:
-Сознание ясно, ты можешь говорить?
-Измена в собственном дому, с глаз убери долой, смотреть тошно на дьяволицу.
-Она жена, владеет половиной, готова выкупить вторую, монеты в долг даем, и ты лишаешься всего, что приобрёл за эти годы. Подумай хорошо, в твои-то годы, при трёпаном здоровье, нестойком разуме, с той суммой, что окажется в руках, подняться вновь уже не сможешь. Перед тобою две бумаги, в одной отказ жены от общего добра, с возвратом собственности бывшей. А во второй, если семьи не будет общей, тебя сгоняют с этих мест.
Жена присела рядом, погладив по щеке, произнесла:
-Предупреждала, все прошлые ошибки учтены и собраны на нити. На шее у меня не просто бусы, а бусинки со смыслом, в них каждый блудный шаг отмечен. Вот эта, самая большая, отречение от той, что жизнь тебе дала, а эта, ты Искрину обесчестил, женою сделал не любя, а эта - во злобе убиенный сын. А эти пять принадлежат Деяне, украденное детство у Мирина, нищета его любимой и отречение от внука, присвоенные земли, чужие дети, проданные в рабство, жестокость и обман, двух нитей не хватило.
Меня на этих нитях нет. По сути и делам, ты - нелюдь, а не человек, сейчас тебя мы чистить будем. Я разожгу вокруг огни, ты будешь называть злодейство, каяться и пламя задувать.
Ждан пытался встать, гнал прочь жену. От ненависти к ней терял рассудок. Устав, он смерти попросил. Стражник кивнул головкой, предупредил, уход злодея с болью будет. В него вонзилось сотни игл, кровь закипала, позывы рвотные дыхание обрывали и ноги судорогой вели. Внезапно боль исчезла, перед глазами появился образ, он наклонился и спросил:
-Присмотрись внимательно ко мне и отыщи черты родные.
Ждан прохрипел:
-Глаза Искрины, рот, подбородок, ты подрабатывал в конюшне.
-За труд не доплатил и от той платы помощник твой урезал долю, зима голодною была. Зачем ты крал меня, хотел к себе приблизить? Отцом я звал другого человека, нас разлучить ни кто не сможет. Учил меня, в краю далёком живет родитель мой, дорогою заблудший. К тебе пришёл, чтоб помощь оказать. Я не один, со мной Деяна, четыре дочери твои, приблудные сыны. Я, мать, сестра, мой названный отец обиды на тебя не держим и просим небеса вернуть, что в детстве у тебя украли, душевное тепло и радость.
Образ исчез, боль с новой силой навалилась, сын убиенный появился, черты лица размыты очень, он произнёс:
-Мне так хотелось жить, существовать не тенью подле, а наяву касаться вас. Дорогу к холмику забыл, воспоминания обо мне досаду вызывают и ты плевком гоняешь их, но даже и умерший, я сыном быть не перестал. Мне смерти не желал, смятение и зло пленили разум, освободись от них, отец!
Смешались голоса и лики, мелькали прожитые годы, он наблюдал за жизнью свысока, словно на небе находился. А жизнь, как гончая собака носилась за добычей, родню кусала и чужих драла. Овраг глубокий, грязь на дне, а по ту сторону оврага, старая женщина сидит, рукою манит. Её окликнул:
-Кто такая, мы не встречались на пути.
-Мечта твоя, последнее препятствие меж нами. За моей спиною, край необъятный и дороги, по силам выбирай любую.
-Народу тьма, копают яму.
-Спасителя пытаются извлечь, через подземный ход провел детей и женщин. Вражина им на пятки наступала, с сыном крепежные столбы рубил, себя засыпал и вражину тоже. Достали.
-Это же я! Что это значит?
-Конец увидел свой. Сына Искрины достанут через день, он не погибнет, успеешь оттолкнуть его. Освобождение возглавит, на полуострове народ объединит и уведёт в спасительное место. И это страшное случится скоро, спасать вас будет не от чужой напасти, а от народа своего.
-Спасать я ни кого не собираюсь.
-Есть путь иной, теперешняя жизнь без радости и без любви к живому. Богатство, земли, ради которых носишься как пёс, другой присвоит. Узнав о том, ты сам себе дыхание перекроешь.
Записки Кошковода Васятка слушал пятый раз, после прочтения, народ всегда концовку обсуждал:
-О родичах, как внятно изложил, какую жизнь мудреную прожил, дети, хоть и приемные они, не на отца, а на него похожи. В сарае Кошковод лепил из глины разные фигурки, то были кошки в основном. Осада кончится, мы кошек тех из бронзы изваяем, устроим на его плиту. Конец рассказа странный очень. Сегодня мы в осаде, кто знает, что там впереди. Сын Искрины уведет чужой народ в спасительное место, от кого, от нас от Соколов, самого мирного народа? Шкатулкою владеем тоже и нож с бумагами при ней.