Начало
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 1
http://proza.ru/2010/09/05/861
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 2
http://proza.ru/2010/09/06/1339
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 3
http://proza.ru/2010/09/07/103
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 4
http://proza.ru/2010/09/08/918
1
«…При незнании городского наречия, родной язык превращался в иностранный, а незнание специфики выживания в городах ставило ее в невыгодное для нее положение. Но она терпела и пыталась понять законы жизни, чтобы им следовать.
Трудно было общаться. Они говорили об одном, она понимала другое. Никак не могла вникнуть в суть происходящих событий. Все было загадочно. Её никто не понимал, но благосклонно принимали.
Так и существовали какое-то время, пока не произошёл с ней известный всему городу конфуз.»
– Конфуз?
Вокруг царила удивительная тишина – насыщенная, плотная, словно некий неуловимый фон. Поверхность реки – плоская, серовато-зелёная – казалась почти неподвижной, только лёгенькая рябь убегала веером после каждого осторожного всплеска вёсел. Возле лодки пристроилось, как красивая наклейка на стекле, отражение маленького пушистого облака… Никак оно не хотело отстать от них.
Деревья по обеим сторонам склоняли махровые пологие кроны к воде так низко, что их стволов не было видно. Ива, подобно женщине, моющей волосы, погрузила ветви в реку, и они шевелились в глубине, вдоль почти неощутимого течения фантастическими змеями.
– Почему Вы замолчали? – спросил Герасим; замялся. – Извините, я опять Вас перебил…
Александра хмуро посмотрела ему прямо в глаза, судорожно свела колени. Уходящий в перспективу коридор густо заросших, безмолвных берегов за кормой лодки очень ей подходил. Девушка была будто бы частью картины. На первом плане она, а дальше – зеркало реки, отражающее небо, в зелёной оправе самых разных оттенков…
– Прочтите мне какой-то Ваш стих, – неожиданно попросила она и чуточку улыбнулась. – Пожалуйста.
– Да я плохо помню свои стихи, – чуть помедлив, заметил Герасим. – А если и вспомню, то обязательно чепуху какую-то…
Александра дёрнула подбородком, дескать, давай, не томи.
Герасим возвёл глаза горе. Потом несколько нарочито прокашлялся и вдохнул. Он читал с паузами, продолжая аккуратно налегать на вёсла.
Абсурд глухого естества,
сумбур немого извращенья
укроет грустная листва
изысканного отвращенья.
Гостеприимная тюрьма
массивной челюстью отвисла…
И злая искренность дерьма
украсит постный трупик смысла.
– Я не нужна, мне надо стереть свой рассказ и всё остальное, – сказала Александра, даже не выдержав вежливой паузы после его декламации. Похоже, она по-прежнему о чём-то напряжённо размышляла.
Герасим помолчал, ожидая продолжения. Река делала мягкий поворот, и теперь стало слышно лёгкое журчание под шатрами прибрежной растительности. Александра опустила ладонь в воду… Задумчиво смотрела на складочки волн, смявшие зеркальную поверхность реки. Она как будто тянула за лодкой тончайший до невидимости платок, который плавно расширялся, там позади, и потихоньку исчезал.
– Я боюсь Вас, – вдруг сказала она и снова посмотрела Герасиму в глаза.
Он даже грести перестал. Затем в сердцах и вёсла бросил (уключины жалобно звякнули).
– Меня?!
Александра быстро кивнула, как ребёнок, который долго ждал определённой реакции взрослого и наконец-то дождался.
– Я ведь знаю, кто Вы. Да, знаю. И Вы знаете, что мне это известно. Ценю Ваши странные… пути, но… Зачем столь сложно? Не вижу целесообразности.
– Пути? Мои пути?
У неё вдруг обнаружилась маленькая полотняная сумочка, этакая простенькая, серенькая, с ярко красным красиво вышитым цветком. Медленные задумчивые пыльцы расстегнули пуговку.
– Послушайте… У меня уже не хватает слов, – терпеливо начал Герасим. – Я объяснил Вам, что Ваш рассказ чем-то меня цепляет, не знаю чем. Я и сам…
На него смотрел ствол браунинга.
– Что это? Откуда это у Вас?!
– Один театральный актёр подарил. Это были не Вы случайно?
Герасим испугался не на шутку. Ему внезапно вспомнилось, как он провожал Диану после похорон. Через некоторое время, когда они уже подходили к её дому, Герасима «накрыла» вся выпитая на поминках водка. У него мутилось в глазах, он бессвязно болтал (где-то глубоко внутри догадываясь, что говорит чудовищно неуместные вещи), несколько раз падал, и Диана, как могла, пыталась поставить его на ноги.
Когда они ввалились в прихожую, Герасим снова рухнул, что-то разбил, и в каких-то стёклах изранил руку.
Диана обессилено прислонилось спиной к стене… И вдруг… съехала на корточки, – ступни на каблуках подломились, она наклонилась вбок, – и зарыдала во всю грудь. Он помнил пугающую гримасу, глаза зажмурены, рот раскрыт и судорожно изорван. Потёкшая тушь превратила это лицо в театральную маску. Герасима стоял рядом на коленях и смотрел, смотрел…
Она останавливалась. Глубоко и медленно вдыхала несколько раз. Замирала, как мёртвая, уставившись в пол. Но потом снова – начинала часто-часто дышать, и снова рыдала, выла в голос.
В конце концов, она повалилась на пол, захлёбываясь в слезах. Скорчилась.
Герасим с ужасом смотрел на её немалый зад, беспорядочные складки чёрной юбки, и её пятки, вырвавшиеся из затвора перекосившихся туфель.
Ему казалось, что это какая-то особая композиция. Её важно запомнить, потому что она что-то значит.
Потом его оглушила догадка: Диана умирает! Это совершенно очевидно – она умирает!
Господи! Завтра ещё и Диану хоронить. Я не выдержу…
2
…Герасим, наконец, понял, что Александра не целится, а просто неумело протягивает ему пистолет. Он опасливо наклонил корпус вправо, так что лодка накренилась и закачалась, взял браунинг сверху пальцами, отводя ствол влево…
Александра облегчённо отдёрнула руку. Прикоснулась расслабленными пальцами к губам, скосив глаза.
– Мне всегда хотелось написать рассказ, – её голос уже не звучал угрюмо или агрессивно; в нём что-то дрогнуло. – Те наброски, что Вы хвалили – это всё чепуха и ерунда. А мне хотелось рассказ. Только я не знала, о чём. Я сочинила маленький рассказик про собаку. Эта глупая, добрая до идиотизма, собака потерялась и целый год искала хозяйку свою. Я опубликовала его.
– На сайте «Опера пера»?
Она не обратила внимания на вопрос.
– С дуру написала Залопаткину…
– А, это знаменитость, – покивал Герасим, нервно ощупывая браунинг. – Талантливый, но конъюнктурщик. Он сделал из Вас отбивную?
Александра посмотрела не него исподлобья. Потом тесно переплела пальцы и опустила на них задумчивый взгляд.
– Фарш.
Она помолчала.
– И тогда я села за компьютер и написала этот рассказ об Игрушёнке. За три часа. Вы ничего не понимаете, Герасим… Да. Ну и ладно. Я не писатель. Просто пыталась. Я думала, что смогу. Таких как я быть не должно.
Александра резко встала, так что лодка закачалась и ей пришлось вскинуть руки, балансируя.
– Убейте меня! Сейчас же!
– Господь с Вами!
Герасим отшатнулся, упёршись локтем в борт. До него неожиданно дошло, что уже давно фоном их разговора служит оглушительный лягушачий концерт. Булькающие трели вязкими лавинами наплывали от обоих берегов.
– Убейте! Вы же за этим пришли?
Она опустила голову. Медленно села, покусывая губы.
– Значит, зря я выпросила пистолет… Может быть, ему он был нужнее.
Герасим невольно на миг приоткрыл ладони, в которых держал браунинг, глянул на его отливающую мутным нефтяным блеском рукоятку. И вдруг, Александра поразительно ловким и быстрым движением выхватила у него оружие. Герасим только крякнуть успел и застыл с протянутыми вперёд руками, словно пистолет потянул его пальцы за собой невидимыми нитями.
Александра левой рукой положила сумочку на сиденье, не глядя на неё. Цветок красным глазом печально смотрел в небо, дуло – черной неопределённостью – на Герасима. Лодка, всё ещё качаясь, отбрасывала в стороны полукруги волн и двигалась по прямой (река же дальше – круто поворачивала).
Герасим, чтобы сбить нервное напряжение, как можно более равнодушно произнёс.
– Поди, и патронов у Вас нет.
Вдруг Александра прижала ствол пистолета к своему виску, так сильно, что, очевидно, на коже образовался оттиск, как печать на документах. «Выглядело картинно, но опасно», – нелепо подумалось Герасиму, словно он что-то сочинял.
Он не мог точно знать есть ли там патроны, шутит она или нет. Странная… Эту девушку от суровой мрачности до непонятной игривости отделяют всего несколько секунд.
Герасим потянулся за веслами, не отрывая взгляда от Александры, сначала одной рукой, потом другой нащупал ручки, стиснул, прикидывая, каким веслом, какое сделать движение, чтобы браунинг выпал в одну сторону, а она сама – в другую.
В воздухе уже чувствовалась вечерняя прохлада. Еле слышный, отвратительно неуместный писк напоминал о комарах. Девушка, не замечая скрипа уключин, глядела на приближающиеся заросли осоки слева по течению, видимо, полностью поглощённая мыслями или бездумным и загадочным настроением. Затем подняла взор к небу и через минуту раздумчиво проговорила.
– Взгляд ушёл вверх и стал блуждать среди облаков, незаметно она увлеклась и стала наблюдать за маленьким облачком, которое меняло форму, то надуваясь, то выпрямляясь, будто маленький белый медвежонок строил рожицы.
– Это Вы про Игрушёнка? – с готовностью спросил Герасим, – он пытался каким-то образом контролировать её внутреннее состояние.
– Про себя.
Её пальцы, стискивающие браунинг, немного ослабли. Ствол уже не прижимался к виску, появилась маленькая воздушная щелка между жизнью и смертью.
Лодка, никем не управляемая, нашла свой путь и двигалась прямо на очередную иву, мирно купающую свои листья, тут же торчали коряги, подходящие для того, чтобы пробить дно лодки.
Герасим, затаив дыхание и не отрывая взгляда от Александры, одно весло поставил в воде вертикально, а другим сделал сильный, резкий гребок по поверхности. Лодка накренилась, повернувшись…
Александра кувыркнулась в воду. Но на курок нажать успела.
Выстрел оглушительным грохотом покатился по реке. Повлёк за собой свиту причудливых эхо…
Затем всё было словно в замедленном кино. Краем глаза Герасим заметил, как отскочила, словно срезанная ножницами, маленькая ветка развесистой ивы, под которую они с шорохом въехали. Веточка упала Герасиму на голову, запутавшись в волосах. Поднялся фонтан брызг, как будто дождавшись своей очереди после исчезновения босых ног…
…Александра от неожиданности глотнула серовато-зелёной воды. Захлёбываясь, она погружалась среди мохнатых водорослей, которые, гибко пропуская её тело к своим корням, тут же лениво и равнодушно выпрямлялись.
Река была неглубокая. Герасиму не составило большого труда вытащить девушку на берег, хотя он был испуган, и сердце колотилось то в руках, то в животе, то в глазных яблоках. Трудней всего было пробираться сквозь прибрежную растительность…
Лодка прочно застряла между коряг. Поверхность воды, за резным ивовым занавесом, отражала роскошный закат – широкая лента прохладной комариной лавы. Только кое-где пробегала заблудившаяся после короткой схватки огненная волна…
Александра постепенно приходила в себя. Мокрая чёлка прилипла ко лбу, черты заострились, и она стала похожей на очень красивого женственного мальчика, пажа, измученного дворцовыми интригами и хлопотами. Открыла глаза. Мутноватый сперва взгляд мгновенно прояснился.
– Последний луч поглаживал Герасиму ресницы… напоминая, что день уже закончился… – хрипло проговорила она; приподняла вялую руку и отклеила от щеки мокрый зелёный листик. – Зачем Вы меня спасли?
Герасим, стоявший рядом на коленях, комично преувеличено дёрнул плечами.
– Не хочу, чтоб Вы умерли.
Александра опустила веки. На её лице плавно растекалась счастливая улыбка. Так улыбаются маленькие дети, когда их уложат в родную тёплую постельку, и поцелуют на сон грядущий, и скажут что-то глупое, ласковое, и они приготовятся видеть радостные сны, и ощущать, как блаженствует уставшее в играх тело…
______________________
Продолжение
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 6
http://proza.ru/2010/09/14/103
Ваш хрупкий, угрюмый призрак. Лит. бросок 7
http://proza.ru/2010/09/17/512
Ваш хрупкий, угрюмый призрак. Лит. бросок 8
http://proza.ru/2010/09/20/438
Ваш хрупкий, угрюмый призрак. Лит. бросок 9
http://proza.ru/2010/09/24/151
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 10
http://proza.ru/2010/09/28/1488
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 11
http://proza.ru/2010/10/12/1382
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 12
http://proza.ru/2010/10/20/1616