Настю удалось уложить спать только через полчаса. И то – помогла лишь таблетка донормила, которую Роман незаметно подбросил ей в чай. Подло, конечно, но куда деваться? Завтра – долгий и опасный переход до «Ростка», через полное аномалий болото, которое и без аномалий с удовольствием сожрет зазевавшегося человека. Шаг с едва заметной тропы – и все, увяз человек по самую шею. По недосыпу – самый вероятный вариант.
Сталкеры подождали, пока Настя окончательно затихнет в своем спальнике, и Роман начал разбор полетов.
- Так, Юрий Михалыч, теперь объясняй, что случилось, - строго спросил он, пригвоздив Семецкого колючим взглядом.
- Снорк, - просто ответил Семецкий.
- Что – снорк? Растяжку-то зачем трогал?
- Хорошая растяжка была. Мощная.
- А то! – хмыкнул Роман, - Гранаты собственного изготовления. Четверть кило аммонала в каждой, между прочим!
- Ну вот. Досталось мне…
- Ты что, растяжку не заметил? Ты ж сталкер, блин. Под ноги смотреть не учили, что ли?
- Это не я тронул. Снорк ногой зацепил, когда на меня прыгал. Ну, он в одну сторону, я – в другую. А потом – все. Перезагрузка.
- Вот погань, - Роман сплюнул, - Ты чего в одиночку-то туда поперся? Меня бы позвал.
- Так он всего один был. Что я, снорка не порвал бы?
- С чего ты так уверен, что один?
Семецкий легонько постучал пальцем по кончику носа.
- Понятно, - кивнул Роман, - И все-таки надо было меня позвать.
- Тогда бы обоих ухайдакало, - пожал плечами Семецкий, - Оно нам надо?
- Тоже верно. Черт возьми, я начинаю верить в неизбежность твоих смертей. Как угораздило именно тебя, сталкера с опытом, попасть в такое дурацкое положение? Ведь в этом лесу отродясь снорков не бывало. А тут один, приблудный доходяга – и именно Семецкому попался.
- Я не удивляюсь, - мягко улыбнулся Юрий, - Со мной и не такое случалось.
- И я уже не удивляюсь. Блин, да если завтра на тебя прицельно астероид хлопнется, я не удивлюсь.
- Рома, ну я же в этом не виноват. Это проклятие, иначе не назовешь.
- Да знаю, Юрка, - устало выдохнул Роман, - Ты бы знал, как тошно слышать по радио о том, что ты опять где-то там погиб. Наблюдать, как ты еще полчаса после каждого воскрешения ходишь, как зомби, и ни фига не помнишь. Как от боли орешь, когда особо пакостная смерть выдается. Сколько раз я тебя пристреливал, чтоб ты не мучился?
- Восемь, кажется, - поморщился Семецкий.
- Двенадцать, Юра. Двенадцать раз я убивал своего лучшего друга.
- А что я могу сделать? Это сильнее меня.
- Вопрос веры. Поверь, Юрка, вопреки очевидному. Поверь, что ты сильнее этого приговора. Ты ведь и в самом деле сильнее. Только заранее сдался. Свесил лапки и поплыл по течению. Терять-то все равно нечего, так? Для тебя теперь и смерть – не окончание, а пауза.
- Вопрос веры…- вздохнул Семецкий, - Ладно, тебе тоже спать нужно. Иначе придется глотать рецептуру номер пять.
Роман встал, походил, разминая затекшие ноги. Достал из кобуры пистолет, бегло осмотрел оружие.
- Винтовку свою проверь, кстати, - сказал он Семецкому.
- Ага, - отозвался тот и засел за чистку снайперки.
Роман обошел двор, понюхал воздух. Ничего необычного, вроде все в порядке. Заглянул в злополучное здание, посветил фонариком на растяжки.
На месте, родимые. Не забыть бы с утра снять.
Он глянул на Семецкого, и вдруг почувствовал себя сволочью. Ведь не виноват парень, и впрямь не виноват. И уж по большому счету, не по своему почину он заказал у Монолита свое бессмертие. Мало, кто выдержал бы такую вечную жизнь, а Юрка-то держится, еще не съехал с катушек окончательно. Мог бы стать кем-то вроде Черного Сталкера – мочить людей за банку тушенки, которой не поделились, и одаривать кучей дорогих артефактов за сигарету, которую выкурили вместе с ним. Мог бы сдуру кинуться на периметр и вырваться из Зоны за пару сотен смертей. Нет же, ведет себя просто молодцом.
А обреченность из мозгов совсем не так вытравливается, не постоянными наездами и нотациями. Волю бы к жизни ему вернуть, вот что. Дать понять, что жить можно и нужно радостно, а не в тоске ожидания очередной смерти.
Роман подошел к другу, сел рядом, закурил.
- Юрок, ты…это… - слова давались с трудом - но когда это просить прощения было легко?
- Знаю, Ромка, знаю, - не прекращая елозить в стволе винтовки шомполом, сказал Семецкий, - Я вовсе не сержусь. Ты тоже прав, хотя фараон Тутанхамон утверждал, что правда всегда одна. Я тебя понимаю. Теперь, кажется, и ты меня понял.
- Извини меня, - проговорил Роман, - Дружище, я сволочь последняя. Ведь это я тогда…
- Не ты, - покачал головой Семецкий, - Я сам. А ты просто помог мне – и это хорошо. Сейчас был бы уже окончательным и бесповоротным покойником. А так – плохо, тоскливо, но живу ведь. И есть шанс, если тебе верить.
- Шанс всегда есть, - Роман хлопнул его по плечу, ободряюще улыбнулся, - И, Юрка, спасибо тебе.
- За что? – удивился Семецкий.
- За то, что у меня есть такой друг, как ты, - Роман встал, потянулся, - Спать пойду.
- А вдруг со мной опять что-то? – вдруг ахнул Семецкий, - Вот ведь…На меня надеяться-то нельзя. Помру опять от тех же кровососов…
- Я в тебя верю, - пожал плечами Роман и, раскатав спальник, забрался под теплый синтепон – спать.
- Я не подведу, - негромко, себе под нос сказал Семецкий, - Ромка, не подведу.
Роман это услышал, но сделал вид, что уже спит. Первый маленький шажок сделан, и Роман был этому несказанно рад.
Несмотря на усталость, спать не получалось. Так, сумрачная дремота, когда балансируешь на грани сна и реальности. В голове роились мысли, мыслишки и просто фоновое дребезжание подсознания.
И почему-то, как назло, все мысли вертелись вокруг Насти. Роман прекрасно помнил свои ощущения в тот момент, когда они стояли возле стены и смотрели на ночной лес. Тогда, за минуту до взрыва. Но эти сумбурные ощущения он не мог объяснить даже самому себе.
Просто в один миг получилось так, что Настя очень органично вписалась в его собственный мир. Сейчас спроси его кто-нибудь, так и скажет: есть я, есть Зона, есть Настя. Что еще есть? А черт его знает…Настя как-то незаметно стала, ну, как закат – не случился с утра, значит, мир не в порядке. Или как аномалии – вот не станет их утром, и сразу беспокойство: мол, не должно так быть. Они обязаны случаться – и аномалии, и закат. И Настя обязана случиться.
Все просто. Если вдаваться в объяснения этого странного феномена, можно дойти до какой угодно ереси и метафизики. А Роману и без того поводов для размышлений хватало. Поэтому, окончательно приняв как данность существующее положение вещей и приведя сложный вопрос под названием «Настя» к неполному, но удобному ответу, он успокоился и, наконец, заснул.
Снов он не видел. Просто выключился, словно телевизор, и включился, когда уже рассвело, от того, что его кто-то осторожно, но настойчиво тряс за плечо.
Еще не успев окончательно проснуться, он на рефлексах выскользнул из спального мешка, откатился в сторону и вскочил на ноги, выхватив из кобуры пистолет.
- Обожаю тебя будить, - хохотнул Семецкий, - Ты спросонья такой резвый.
- Иди ты, - буркнул Роман хрипло, - Что случилось?
- Утро случилось, Рома, - произнес Семецкий торжественно, - Новый день и все такое.
- Спасибо, - сказал Роман, - Я уж думал: случилось что.
- Утро случилось, - повторил Семецкий, улыбаясь.
- Да иди ты…Хохмач – самоучка, блин…
Роман спрятал пистолет в кобуру, оглядел лагерь. Солнце уже успело вызолотить верхушки сосен, костер едва теплился, но даже на почтительном расстоянии ощутимо обдавал жаром красных углей, которых скопилась здоровенная куча. Вокруг костра, громко похрапывая, спали биологи.
Самое обычное утро.
- Кабан проходил, - сказал Семецкий, - Часа полтора назад.
- Что не разбудил?
- Сам справился, - Семецкий поймал грозный взгляд Романа и затараторил: - Нет, все по твоим заветам! Не убивал я его! Серьезно. Подсветил фонариком вкусный молодой дубок – он и рад был. Сожрал дерево под корень и ушел.
- Молодец, - похвалил его Роман.
- Остальных будить будем?
- Рано. Через полчаса. Мне нужно себя в порядок привести.
- Командирский инстинкт, а? – хитро сощурился Семецкий.
- Точно, - кивнул Роман, - Залог авторитета.
Роман скатал спальник, приторочил к рюкзаку. Сам рюкзак разобрал, сложил заново. Умылся водой из фляжки и даже почистил зубы, что с ним происходило не каждый день.
Потом проверил и подогнал снаряжение, чтобы не болталось и не бренчало при ходьбе. Тишина – залог здоровья, как говаривал сталкер Призрак. Для Романа он был чем-то вроде сэнсэя – обучал кое-каким сталкерским премудростям, когда брал с собой в рейды. Потом пути разошлись – ушел Призрак в команду Стрелка, а Роман сам по себе остался, предпочел личную свободу.
Разбудили сначала Рауфмана. В конце концов, он тоже имел право предстать перед подчиненными умытым, собранным, лучащимся авторитетом.
Доктор продрал глаза, нашарил очки, что накануне засунул в карман рюкзака.
- Доброе утро, - сказал ему Семецкий.
Рауфман дернулся, словно его током ударили.
- Ничего не понимаю, - он потряс головой, - Вы это…вы?
- Я – это я.
- Что за трюк…- пробормотал растерянно доктор, - Как? Вы же…
- Да, каюсь. Вчера я был мертвым. А теперь живой, - развел руками Семецкий, - Та-ак-то…
Рауфман цветисто выругался матом.
- Но не может же быть. Я же вчера видел вас…сам проверял…
- Здесь случается всякое, - сказал сталкер, - Я, вот, бессмертный. Бывает…
Рауфман полез в карман за валидолом.
- Давайте только без обмороков и инфарктов, - предостерег Роман, - Хлопотно это.
- Я в порядке, - Рауфман потер ладонью лоб.
Он кое-как выбрался из спальника и, пошатываясь, подошел к костру.
- Зябко, - пояснил он сталкерам.
В голове его творился совершенный бедлам. Семецкий – он ведь вчера был мертвее мертвого. А теперь – жив-здоров. Еще и улыбается чему-то. Бритва Оккама, где ты? Семецкий – это не Семецкий, а его брат-близнец…
- Юрий, вы вчера мысль интересную высказали, когда Роман могилу копать ушел, - произнес Рауфман. Простая проверка гипотезы…
- Про невинных овечек и козлов опущенных? – флегматично отозвался Семецкий.
- Да, именно, - растерянно произнес доктор.
Версия брата-близнеца сгорела, словно свечка. Не может брат-близнец этого знать, ведь его там не было…
Что тогда? Регенерация? Но ведь тогда должна была бы остаться хоть где-то рубцовая ткань, а на сталкере – ни шрамчика. Нужно, срочно нужно объяснение…
- Не пытайтесь понять, доктор, - покачал головой сталкер, - Просто примите как данность. Я не могу умереть насовсем. Зона так захотела.
- Черт возьми! - ошарашенно пробормотал Рауфман, - Не могу оспорить, но – не верю!
- Тогда просто привыкайте, - посоветовал Роман, - В конце концов, вас никто не заставляет каждый день его оплакивать.
- А меня оплакивали? – заинтересованно спросил Семецкий.
- Еще бы! – хмыкнул Роман, - Даже похоронную команду назначили. Панихиду хотели организовать.
Семецкий задорно рассмеялся.
- Это вы зря, доктор. Не стоит, - покачал он головой, - Поберегите нервы.
Рауфман отвернулся к костру, ничего не ответив.
Роман включил рацию, настроился на волну «Радио Сталкер». Над лагерем поплыла надрывная мелодия, щедро разбавленная гитарными риффами и разукрашенная мелодичным, но уж очень заунывным женским вокалом.
- «Лакуна Койл», - с видом знатока заявил Семецкий, - Обожаю эту песенку.
- Немудрено, - засмеялся Роман, - С твоей житухой готом стать – раз плюнуть.
- Иди ты…Песня красивая, вот и все.
Вскоре песня закончилась, и бодрый голос ведущего объявил, что начинается краткая линейка новостей. Роман убавил звук, надел наушники гарнитуры.
Семецкий тем временем начал будить остальных. Стоит ли говорить, что одним своим появлением он вызывал у биологов состояние, близкое к шоку?
Ученые категорически отказывались верить. Тыкали в сталкера пальцами, удостоверяясь, что он – не галлюцинация и не призрак. Семецкий стоически переносил их скепсис, даже пытался что-то объяснять.
- Предоставь это Виктору Семенычу, - посоветовал Роман, - Пусть сам ведет разъяснительную работу.
Пожалуй, лишь Настя не смотрела на Семецкого с позиций научного скепсиса. Выпросталась из спальника, потянулась и пожелала ему доброго утра.
«А мне?», - подумал Роман, внезапно ощутив что-то вроде обиды, - «Мне ведь даже слова не сказала, словно не заметила».
И еще Прыгин. Пухлощекий, подслеповатый Саша Прыгин лишь загадочно улыбнулся, завидев живого Семецкого, и, достав тетрадь, тут же начал что-то писать. Без вопросов. Без церемоний.
- Не человек, а «ундервуд», - заметил по его поводу Семецкий, подойдя к Роману, - Странный паренек.
- Замечательный человек, - ответил Роман, - В смысле, заметный очень. Выделяющийся. Настораживает.
- Он хороший, - уверенно сказал Юрий, - Поверь, он тебя не подведет.
- Но в команде он не работает. Это видно.
- Да. У него другие задачи. Можешь считать меня фальшивым провидцем, но он еще покажет себя. Зона его не отпустит. Может, станет вторым Болотным Доктором.
- Или вторым Журналистом, - нахмурился Роман.
- Или вторым Журналистом, - кивнул Семецкий, - Только что в том плохого?
- Я видел Журналиста, и скажу так: ну его на фиг, - Роман поежился.
- Я тоже видел. Если не злить, отличный парень.
- Просто – никакой. Не хороший, не плохой. Никакой.
- Объективный. Он же Журналист.
- Объективны только законы физики! – вспылил Роман. Огляделся, заслышал треск «электры», - И те ошибаются. Местами, но ошибаются.
Семецкий лишь пожал плечами.
Через час экспедиция в полном составе была готова к выходу. Всеобщая истерия по поводу чудесного воскрешения Семецкого была кое-как, но все-таки купирована увещеваниями Рауфмана. Разве что Настя не выказывала удивления и особых восторгов – она успела поудивляться и повосторгаться еще накануне ночью. И Прыгин – тому, кажется, все было нипочем. Записал что-то, нахмурился, кивнул своим собственным мыслям – и все.
- Юрка, сегодня ты впереди, - Роман подмигнул Семецкому, - Давай, двигай в голову колонны.
- Я? – удивился тот, - Но это ж твоя тропа. Да и не могу я. Вдруг в аномалию влечу?
- Не влетишь, - уверенно сказал Роман, - Ты же сталкер, в конце концов.
- Уверен?
- Уверен, Юрка. Дорогу ты знаешь, так что вперед.
Сам Роман встал замыкающим, на всякий случай приготовив пистолет.
Надо сказать, пистолет у него был знатный. Уникальный, можно сказать. Единственный брат-близнец этого пистолета принадлежал сталкеру по прозвищу Стрелок.
Весом в полтора кило, этот самопал стрелял мощными патронами СП-5 , коих в магазине было десять штук, имел сложную систему компенсации отдачи и в целом был на порядок удобнее «макарова». Сам Роман в технические тонкости не вдавался – ему было вполне достаточно того, что выстрел из этого монстра с пятидесяти метров легко пробивал кевларовый броник и валил атакующего кровососа с ног.
Семецкий вел группу уверенно, бодро. Обходил аномалии, почти не пользуясь гайками – Романа аж завидки брали. Все-таки Юра – прирожденный сталкер, как ни крути. Чутье у него – на троих хватит.
Через полчаса вышли к ручью, струившемуся сквозь лес прямой лентой прозрачной искристой воды. Тут Семецкий остановился и долго осматривался по сторонам.
- Ты чего? – спросил его Роман.
- Не знаю, - растерянно ответил тот, - Что-то не так здесь.
- Ешкин кот, что не так-то? Ты же здесь ходил уже.
- Я не об этом. Впереди…
Семецкий махнул стволом винтовки, указывая направление.
- Что – впереди? – насторожился Роман.
- Нюхни.
Роман потянул носом воздух, но ничего не почувствовал. Помотал головой.
- Еще нюхай, Рома!
Ага. Есть что-то. Едва различимый среди какофонии ароматов запах свежей крови и пороховой гари.
- Впереди. Три трупа. Может, четыре, - медленно произнес Роман, - Свежие. Часа два, не больше.
- Разведаем?
- Успеется, - покачал головой Роман, - Живых нет. Зверьем не пахнет.
- Что странно, - заметил Семецкий, - Обычно всякие трупоеды за пять минут собираются, а здесь – все тихо.
- Твою мать. Хоть другую дорогу ищи.
- Что-то не так? – Рауфман деликатно тронул Романа за локоть.
- Впереди что-то непонятное, - ответил ему Семецкий, - И потому лучше обойти. Не нарываться на неприятности.
- Нет, - покачал головой Роман, - Обходить не будем. Идем вперед. Александров!
- Я, - с готовностью отозвался Володя Александров.
- Поди сюда. Держи, - он протянул Александрову свой пистолет и вдобавок полный магазин, - Раз уж воевал, справишься. Остаешься за старшего, понял?
- Не-ет, так не пойдет, - покачал головой Александров, - Я здесь ничего не знаю. Не сумею я!
Роман подошел к нему вплотную, заглянул в глаза. Растерянность, страх – и ничего больше. Ну да ничего: из всякого дерьма можно конфетку слепить.
- Вова, ты нам нужен, - проникновенно сказал Александрову сталкер, - Ты единственный, кроме нас, с боевым опытом. Сам подумай: кто за гражданскими присмотрит, если не ты? Давай, на тебя одна надежда…
Александров помялся, глядя под ноги, поводил взглядом по сторонам – словно искал поддержки у окрестных кустов. Потом оглянулся на ученых.
- Хорошо, - стиснув зубы, сказал он, - Только вы недолго, ладно?
И посмотрел на Романа так жалобно, словно Роман его прямо сейчас собирался заживо съесть.
Сталкер сунул ему в ладонь пистолет, хлопнул по плечу.
«Картонный герой, - хмыкнул про себя Роман, - Небось, в Чечне при штабе отсиделся, а теперь грудь выпячивает. Ну да ничего, Вова, ты у меня будешь реальным героем. Настоящим».
Оставив экспедицию на попечение растерянного Александрова, сталкеры осторожно двинулись вдоль ручья. Первым шел Роман, держа наготове нож – широкий листовидный кортик, больше похожий на короткий меч. За ним, прижав к плечу приклад винтовки, крадучись, шел Семецкий.
- Слева, - потянув воздух носом, сказал Роман, - Метров сорок, не больше.
- Аккуратнее, «мясорубка».
- Где?
- На девять-сорок, десять метров.
- Не вижу.
- Кинь гайку.
- Ага, вижу, без гайки. Трава как после покоса, да?
- Точно. Аккуратнее.
- А ты глазастый, - хмыкнул Роман одобрительно.
- Чутье, - пожал плечами Семецкий, смутившись.
Сталкеры отошли от берега ручья, углубились в кустарник, из которого пахло свежими трупами, кровью и пороховой гарью. Продираться через кусты было занятием муторным, утомительным, но иначе никак: все удобные прогалы между кустами были оккупированы аномалиями, которых здесь оказалась тьма тьмущая.
Наконец, сталкеры выбрались на небольшую круглую полянку.
- Вот дерьмо, - поморщился Роман.
- Точно, - согласился Семецкий.
На траве широкими мазками красного – свежая кровь. Повсюду. Словно безумный художник рисовал кровью буйную фантазию-абстракцию на ярком зеленом фоне. И на этой красно-изумрудной картине темными пятнами – распластанные тела. Четверо сталкеров в одинаковых защитных комбезах, новеньких, словно только со склада. Рядом – стволы валяются. Такие же новенькие, из последних моделей. Роман разглядел даже М-25 , американский самозарядный гранатомет с электронным прицелом.
- Странные трупики, - покачал головой Семецкий, - Кто ж их смог завалить-то?
- Мало ли, - пожал плечами Роман, - Теоретически «обезьянцы» могли бы, если бы не их идеология…Как раз их стиль. Видишь, горла от уха до уха вскрыты. Пуля – дура, нож – молодец.
- Твой стиль, Рома, - Семецкий хитро прищурился, - Именно твой.
- Мой, - легко согласился Роман, - Только сам понимаешь: я здесь не при чем.
- Я на тебя и не думаю. Просто сам прикинь: четверо сталкеров в броне, арсенал – хоть сейчас в прорыв через периметры. И всех, как щенков – под нож. Это ж кем быть нужно, а?
Роман оглядел поляну, походил вокруг трупов.
- Юрка, а ведь убийца был всего один. Прикинь?
- Ты уверен?
- Найди шестой след, если сможешь, - хмыкнул Роман, - Четыре следа этих бедолаг и один посторонний. Все. Причем, посторонний след у каждого трупа виден. Сорок четвертый растоптанный, подошва с крестиками.
- Они пытались отстреливаться, - почесав подбородок, сказал Семецкий, - А убивец орудовал чем-то длинным и широким. Нож Боуи, например.
- Есть версии? – обернулся к нему Роман.
- Много всяких. Но одна – самая очевидная и самая правдоподобная.
- Какая же?
- Черный Сталкер, - выдохнул Семецкий.
- Кто?!
- Черный Сталкер, - повторил Семецкий, - Ты же слышал.
- И все-таки я сильно сомневаюсь. Это тебе не к костерку за водичкой подойти. Тут целенаправленная резня, а не мелкие пакости.
- Да, раньше такого про него не было слышно, - согласился Семецкий, - Просто единственный, кто на такое способен, из тех, кого я знаю – это Черный Сталкер. Ну и Журналист. Но Журналист просто поотрывал бы головы – он никогда изяществом не отличался.
- К чему вообще все эти версии, а? Ну, мало ли, кто как в Зоне гибнет. Вдруг – новая аномалия, какая-нибудь «горлорезка»? А мы тут убивца вычисляем…
- Трупы свежие. Значит, этот Чикатило где-то рядом бродит. Вот и вся логика. Когда знаешь, чего бояться, уже не так страшно.
Роман еще раз окинул поляну взглядом.
- Похоронить бы, - вздохнул он.
- Я бы не стал, - сказал Семецкий, подойдя к одному из трупов.
- Что так?
- У них – корочки.
- Корочки? – удивился Роман.
Семецкий нагнулся и вытащил двумя пальцами из кармана мертвеца узкую длинную книжицу с гербовым украинским трезубцем на обложке.
- Хохлы?
Семецкий открыл книжицу, присвистнул, протянул Роману.
- МВС Украiни. Этот вот – майор. Глянь награды, кстати.
Роман пролистал удостоверение.
Майор Петр Добрушский, ордена и медали за Осетинскую кампанию две тысячи восьмого, Керченскую – две тысячи девятого. Севастопольскую – две тысячи одиннадцатого. Потом – тишина. Только скромная пометка: пожизненная пенсия за службу в районе экологического бедствия.
- Ясно, - Роман небрежно бросил книжку на труп, - Украинский спецназ с периметра. И если уж так посмотреть, - тут он еще раз окинул поляну взглядом, - Очень похоже на засаду. Только вот на кого? Кого ждали эти хохляндцы?
- Часто люди ходят этой тропой, Рома?
- Не часто. Я ее разведал, и, кроме тебя, никому ее не показывал.
- Значит, кто-то знал, что именно ты и именно этой тропой пойдешь на «Росток». Логично?
- Хочешь сказать, что засада – на меня. Так?
- Соображай шире…
- Кто-то знал, что я веду Рауфмана этой тропой?
- Примерно так…
Роман сорвал с пояса рацию, щелкнул тангентой.
- Сталкер Хейердал, - бросил он в эфир, - Пельмень, прием. Дуплекс.
- Хейердал! – обрадовался где-то на «Ростке» Ди Джей Пельмень, - Опять горячие новости?
- Запрос. Сводка по Детскому Саду за последние сутки.
- Правильно мыслишь, - шепнул Семецкий.
- Не в бровь, а в глаз! – жизнерадостно заявил Пельмень, - Двенадцать часов назад – рейд военных с периметра. Вертолетный десант в двенадцать рыл спецов. Повязали весь молодняк, сволочи.
- Кто доложил? – напрягся Роман.
- Сталкер Равиль Кашпендилер , - сказал Пельмень.
«Вчера еще просто Равиль был, - усмехнулся про себя Роман, - А теперь на «горячем» себе кликуху смастерил».
- Его Равиль Щербатый зовут, - сказал он Пельменю, - Можешь в сводки занести. Увидишь его рябую рожу, сам убедишься.
Вот так. Не любил Роман дешевых понтов. И при возможности осаживал таких понтовитых новичков, как этот самый Равиль. Громкое прозвище еще заслужить нужно.
- Я тебе верю, - как всегда оптимистично отозвался Пельмень, - Может, есть что из новостей?
- Приблудный снорк в квадрате 74-02, - подумав, ответил Роман, - Подорвался на моей растяжке. Там же – логово кровососов. Особи три-четыре, не больше.
- Уже в сводках. Что еще?
- Сводки с Янтаря, - глянув искоса на Семецкого, произнес Роман.
- Выброс – через девять часов. Сталкеры из команды Ржавого вторые сутки сдерживают волну зомби с Выжигателя. Просят помощи. Сахарову нужен позарез «лишай», полный, не оборванный, напряженностью не меньше пятисот. Предлагает полторы штуки евро.
- Пари. Закрытый канал, - Роман даже засмеялся.
- Готово, - отозвался Пельмень, - Принимаю ставку.
- Штука евриков. Через восемь часов заявка Сахарова стоит четыре и больше. Принимаешь?
- Две с половиной. Ставлю штуку, - согласился Ди Джей.
- По рукам! – охотно ответил Роман и выключил рацию.
- Снимешь пятерик, не меньше, - улыбнулся Семецкий.
- Пельмень до сих пор не верит, что я – из «ботаников». Это его и подводит.
- И никто не верит, Рома. Если «обезьянцам» сказать…
- Про «обезьянцев» - ни слова, - перебил друга Роман, - Договорились?
- Чем же они тебе так досадили? Или ты – им?
- Ни слова! – рявкнул Роман.
- Ладно, - согласился Семецкий, - Прайвэси. Уважаю и не спорю. И все-таки…
- Я – одиночка, - сдался Роман, - Мне свобода нужна. В смысле, личная. Так что с кланом мне не по пути.
- Корявое объяснение, но на первое время сойдет.
- Другого не будет, Юра, - покачал головой Роман.
Сталкеры вернулись к экспедиции по своим же следам. Оружия и припасов с трупов не собирали – лишний и совершенно ненужный вес, это оружие. По крайней мере, так полагал Роман. А Семецкому вполне хватало его винтовки да пары пистолетов.
Первым делом Роман забрал у Александрова пистолет – приметил, как сразу разгладилось напряженное лицо лаборанта, усмехнулся, ободряюще хлопнул часового по плечу. Привыкнет, ей-богу привыкнет – Роман из этого гаврика настоящего бойца сделает.
Потом отозвал в сторону Рауфмана и, как бы невзначай помахивая пистолетом, негромко спросил:
- Зачем вы здесь?
- В смысле? – изобразил непонимание Рауфман.
- В прямом. Цель экспедиции, - в голосе Романа словно металл зазвенел.
- К чему вам это? – прищурился Рауфман, - Вы же только проводник.
- Цель экспедиции, - жестко повторил сталкер.
- Исследование земноводных, - ответил доктор, отведя взгляд.
- Конкретнее!
- Квакша Симонова. Если, конечно, это имеет какое-то значение.
- Мне это мало, о чем говорит, - признал Роман, - Вдвойне странно.
- А в чем дело-то?
- Скажем так: кто-то придает вашей экспедиции огромное значение. Настолько огромное, что нами всеми очень заинтересовались украинские спецслужбы. Вчера вечером спецназ раскатал по бревнышку Детский Сад. А сегодня на этой самой тропе добрый маньяк-убийца уничтожил засаду из четырех человек. Все – сотрудники Службы Безопасности Украины.
- И что?
- Можете счесть меня клиническим параноиком, доктор, но у меня стойкое ощущение, что они ждали именно нас. И именно нас вчера искали в Детском Саду. Есть какие-нибудь соображения?
- Совершенно никаких, - подумав, ответил Рауфман, - Моя тема была признана бесперспективной, так что интерес она могла вызвать разве что у непроходимого фантазера.
- Не похожи спецназовцы на фантазеров, - усмехнулся Роман, - На всякий случай, что у вас за тема такая?
- Вы давно в Зоне, Роман?
- Порядком, - уклончиво ответил Роман.
- Кровосос образца две тысячи девятого. Сколько у него было ротовых щупалец?
- Дайте вспомнить…Пять, кажется.
- Именно пять! – воскликнул доктор с азартом, воздев указательный палец, - А сейчас?
- Сейчас – семь.
- Отлично. Слепые псы. Давно они слепые?
- Да вроде всегда были…
- Нет! Зрение они утратили лишь в популяции две тысячи восьмого. А к две тысячи двенадцатому обзавелись видоизмененным мозжечком с функциями эхолокатора. Как вам? А те мутанты, которых вы называете плоть? Еще в две тысячи десятом у них были совершенно одинаковые глаза. Сейчас остался один, второй – рудимент. Но этот единственный глаз обрел исключительную светочувствительность. Отклик на предельные для человеческого зрения два фотона сравним с реакцией на освещенность в пятьдесят люкс.
- И что все это значит?
- Вопреки всем законам биологии, мутации происходят непрерывно. Одно поколение мутантов может видоизменяться в течение всей жизни. Нонсенс!
- Зона, - пожал плечами Роман, - Здесь все бывает. Даже то, чего не бывает в принципе. Я никак не пойму, при чем здесь квакша Симонова.
- Вот! – обрадовался Рауфман, - Мы подошли к главному! Мутация квакши Симонова остановилась в две тысячи седьмом. Все мутируют, а она – нет! Хотя из многоклеточных земноводные – едва ли не самые подверженные мутагенезу твари. Почему? – тут он выдохнул, словно сбросил тяжелую ношу, - По неизвестным мотивам, словно по сговору, все научное сообщество до сих пор игнорирует это удивительное свойство квакши. А я…Роман, я нашел ответ. Первой и единственной мутацией квакши стало появление парного органа, работающего по типу магнетрона. Он как бы насажен на легкие животного. Через него фильтруется вся вода в организме квакши. И приобретает весьма странную пространственную структуру. Описать ее сложно, но мы будем стараться. Нам нужно собрать побольше этой самой воды и зафиксировать ее молекулярные кластеры.
- Так, я понял, - кивнул Роман, - Мы идем давить из лягушек сок.
- Ну, можно и так сказать, - улыбнулся доктор.
- Я одного не пойму: что такого в этой воде и зачем оно надо?
- Простая аш-два-о. Но работает как универсальный блокатор мутагенеза. Просто не дает делиться клеткам с отклонениями в ДНК.
- Ну и?
- Ну и в итоге мы имеем лекарство от мутаций.
- Вы собираетесь этой водичкой кровососов поить? Чтобы совсем уж щупальцами не заросли, словно Маркс бородой?
- Что вы знаете об онкологических заболеваниях?
У Романа челюсть отвисла.
Ну конечно же! Дефектные клетки не будут делиться, любая канцерома станет безобидной шишечкой, которую доедят фагоциты…Достаточно заменить воду в человеческом теле на жабий сок…Лекарство от рака…
Черт возьми!
- Вы что, серьезно? – поневоле перейдя на шепот, спросил Роман.
- Абсолютно. Четыре грамма такой воды, введенные в организм лабораторной крысы, очищают крысу от раковых опухолей и метастазов за семьдесят два часа. Это мои личные эксперименты, в которые никто не хочет верить. Мне нужно примерно семьсот миллилитров такой измененной воды, чтобы расшифровать и воспроизвести пространственную структуру, а также несколько живых особей, чтобы можно было изучить работу их магнетронов. И через полгода максимум человечество получит…- доктор развел руками, - ну, живую воду. Стоимость такого лекарства – цена затраченных киловатт электроэнергии. Три рубля за литр, не больше! Исцеление задаром! Ну, как вам?
- Доктор, сколько вам лет? – сощурился Роман.
- Седьмой десяток, а что? – доктор непонимающе уставился на сталкера.
- Да наивны вы не по годам, вот что.
- Это почему же?
- Сколько сейчас стоит лечение рака на ранних стадиях?
- Много. Очень много.
- А купирование симптомов на поздних?
- Наверное, еще больше.
- Верно. Рынок стоимостью в миллиарды долларов, на который вы вынесете свою воду бесценным даром. И рынок в момент обрушивается и исчезает в дымке. Думаете, вам это позволят?
- Ну а почему нет? Если это может спасти миллионы жизней!
- Миллионы постоянных покупателей, заметьте. Вы отнимете этих покупателей – и все. Вам этого просто не позволят. Ваши чудесные магнетроны приберут к рукам, и ваша вода, ваше открытие будет стоить сто тысяч долларов за литр. А не три рубля. Понимаете? Возможно, новое лекарство будет даже названо в вашу честь. Пропись Рауфмана, например. А для вас самого приготовят почетное место на кладбище, и сотни обчищенных до нитки, но благодарных исцеленных будут воздвигать холмы из цветов над вашим трупом. Или вы полагаете иначе?
- Господи, ну почему вы все видите в черном цвете? – всплеснул руками доктор, словно пытался взлететь.
- Кто-то же должен, - пожал плечами Роман.
Рауфман отвернулся, заложив руки за спину.
- Вот так и остальные мои коллеги. Рауфман, мол, пустобрех и мечтатель. Прожектер. Не бывает, мол, дармового счастья для всего человечества. И все от чего? От недостатка самой обыкновенной веры. В Бога, в черта, в высший разум – в любое чудо. Но – именно веры. Отвыкло человечество от чудес, и тут вдруг – Зона.
- Вы не верите в Семецкого, - напомнил Роман.
- А вы бы, не зная его, поверили в то, что он – бессмертный? – тихо произнес, не оборачиваясь, доктор.
- А вы бы, не зная об этой самой квакше, поверили в халявное лекарство от всех видов рака? – усмехнулся Роман.
- Я не утверждаю, что я – исключение. Я тоже, как и все, не верю в чудеса.
- А я в них верю. Я не верю в человечество. В человека – всегда пожалуйста. А вот в человечество – не уговаривайте. Попомните мое слово, доктор, - Роман подошел к ученому, хлопнул по плечу, - Человечество прожует и выплюнет и вас, и ваше лекарство. И Зону рано или поздно прожует и выплюнет. Чудеса долго не живут.
- Вы еще Христа вспомните…
- Я – атеист. Наверное, потому что физик, - Роман вздохнул, - Доктор, хватит разговоры разговаривать. Не расстраивайтесь. Будет вам и квакша, будет вам и сок. Но только в том случае, если через семь часов сорок пять минут мы будем на «Ростке». Предстоит выброс. Так что – вперед. Порефлексируем в более спокойной обстановке.
Экспедиция продолжила путь. Рауфман теперь шел в середине цепочки, мрачный, словно туча. Зато давешний часовой Александров бодро шагал следом за Романом, держа в руке свой несерьезный ИЖ-71 .
- С предохранителя не снимай, - предупредил его сталкер, - А то еще влепишь пулю в спину…
Александров лишь самодовольно хмыкнул.
Роман спешил. Впереди было болото, на котором можно потерять уйму времени, выискивая проходимую тропку. Несколько раз дорогу преграждали полупрозрачные «власяницы», похожие на эманации призраков, какими их любят изображать в кино. Они вольготно полоскались на ветру и, казалось, хищно тянулись к людям. Сталкеры сноровисто цепляли их палками и срывали с ветвей, словно тугую паутину.
Напряженность, кажется, витала над всей экспедицией, растворенная в воздухе. Шли молча, каждый думал о чем-то своем – но все то и дело посматривали на часы и невольно ускоряли шаг. Даже далекий от сталкерства человек знал: выбросы в Зоне страшнее любого цунами, любой грозы. Самый близкий аналог, пожалуй – ядерный взрыв. Не спрячешься – и конец.
Вскоре берег ручья превратился в мшистую влажную грязь, в которой тихо проскальзывали черные болотные гадюки, поквакивали лягушки и копошилась разнообразная мелкая живность. Пришлось двигаться вдоль ручья на приличном отдалении, продираясь через бурелом и цепкие кусты. Но это всем казалось гораздо более удобным, нежели месить вязкую жижу.
Высокие корабельные сосны остались позади. Теперь вокруг был редкий березняк – узловатые, причудливо изогнутые деревца с мелкими листьями. То тут, то там среди уродливых берез торчали, до половины утонув в вязком грунте-плывуне, покрытые ржавчиной трактора, экскаваторы, вагончики бытовок.
- Когда-то здесь пытались болота осушать, - пояснил Роман, - Каналы рыли, да все без толку. Эта земля глотает творения рук человеческих с завидным аппетитом.
- Это тоже для осушения болот? – хмыкнул Александров, заметив среди землеройной техники зарывшуюся носом по самую башню БМП.
- Это эхо трехлетней давности. В две тысячи одиннадцатом войска в Зону пытались ввести. Да не получилось – сгинули все бесследно, как Норфолкский полк …Ну, почти бесследно – техника кое-где валяется, а иногда можно встретить зомби в военной форме, при погонах.
- И он уж больше не жених, - усмехнулся Александров, подхватив, как ему казалось, шутку насчет старой военной песни.
- Не жених, - мрачно кивнул Роман, покосившись на лаборанта с явным неодобрением, - А невесты еще ждут. Потому что не погибли женихи, а пропали без вести.
- Я слышал, немцы разрабатывают тему восстановления личности зомбированных, - произнес Свержин, - И что-то получается. Они же не зловещие мертвецы все-таки. Я прав?
- Точно. Такие же люди, у которых пси-излучением мозг отформатировало, - согласился Роман, - Убедительная просьба: увидите зомби – сразу не стреляйте. Попытайтесь поговорить – вдруг еще что-то человеческое осталось? И не дай вам бог перепутать зомби и снорка!
- А кто такие снорки? – полюбопытствовал Свержин, - Впервые про них слышу.
- Снорки – тоже бывшие люди. Но у тех в голове короткая и действенная программа: убивать и жрать. Разговаривать с ними бесполезно – это животные-людоеды.
- А как отличить-то? – не унимался Свержин.
- Зомби от снорка? Да элементарно! Снорк сухой, как щепка, шустрый, как блоха, и страшный, как белая горячка. Руки до колен, на пальцах когти серповидные. Морда на лицо мало похожа. Скорее уж на противогаз – лупоглазые очень эти снорки, да нос мутирует в короткий хобот. А зомби…ну, зомби похож на обдолбанного наркомана. Кое-где могут следы некроза наблюдаться. Они же себя не лечат: мозг отказывается руководить регенерацией. Вот всякий синяк на них и загнивает. Их потому и называют зомби, что они на ожившие трупы частенько смахивают. Иногда зацикливают последнюю свою мысль, и ходят по округе: сигарету, сигарету…А дашь, так они ее начинают жрать. И блюют при этом. Словом, чаще всего безобидные ребята, но на аппетит действуют угнетающе.
И, словно решив наглядно проиллюстрировать слова Романа, в отдалении из кустов вывалился человек в изодранном камуфляжном комбинезоне.
- Зомби, - коротко бросил Семецкий, глянув на маячащую впереди фигуру через оптический прицел, - Без оружия.
И, понюхав воздух, скривился.
- Мочой пахнет, что твой бомж.
По воздуху расплылся протяжный глухой стон.
- Пи-ы-ы-ыть…
- Пить, кажись, просит, - встревоженно сказал Александров, щелкнув предохранителем пистолета.
- Слышу уже, - буркнул Роман, - Опусти ствол-то, вояка. Не видишь, пить человек захотел…
Зомби тем временем, широко раскачиваясь из стороны в сторону, медленно приближался и тянул руку, сложив ладонь лодочкой – словно подаяния просил.
Он остановился на расстоянии метров десяти от Романа и уставился на людей соловыми, пустыми глазами. Наморщил лоб - словно пытался понять, кто перед ним. Выглядел зомби относительно чистым, лишь на щеке кровоточила свежая царапина да на шее были хорошо видны синяки – будто его кто-то старательно душил.
Потом он скривил физиономию – не иначе пытался вспомнить, как нужно улыбаться. Выглядело это жутковато.
- Ре-е-б-б…я…та… - пробормотал зомби хрипло и задергался на месте, размахивая руками.
- Танцует, - удивленно произнес Роман, - Ей-богу, танцует! Обрадовался-то!
И негромко рассмеялся. В ответ зомби громко и гулко расхохотался и неловко захлопал в ладоши. Снова потянулся руками к людям – ладонями вверх, не то выпрашивая чего-то, не то пытаясь что-то преподнести в дар.
- «Свободовец», кажется, - тихо сказал Семецкий, - Зеленая башка на рукаве.
- Вижу, - так же тихо отозвался Роман, - Вот пришпилило же бедолагу…
Володя Александров впервые в жизни видел чернобыльского зомби. И, нужно сказать, находил его ничуть не более милым, чем киношные ожившие трупы.
- Мерзость же, - мотнул он головой.
- Заткнись, - вполне миролюбиво улыбнулся Роман.
- Это – человек! – Семецкий наставительно поднял вверх палец, - Это – сталкер.
- Ст-т-т-т-а…кер, - заикаясь, пробормотал зомби, и на его лице появилось выражение полной растерянности. Ему было знакомо слово, но он не помнил, что оно означает. И это явно его огорчало.
И вдруг он вскрикнул, словно обжегшись, потом пружинисто выпрямился, гордо задрав подбородок.
- Сталкер, - отчетливо произнес он и ударил себя кулаком в грудь, - Сталкер, - и снова ударил себя по грудине.
Помолчал, посмотрел на Романа, потом на Семецкого, и, поникнув, указал на себя пальцем.
- Ст-т-а..ал..ал..ста..сталкер? – в его голосе появились вопросительные интонации.
Роман и Семецкий переглянулись.
И тут вперед выскочила Настя, держа в руке фляжку с водой. Глаза ее влажно блестели – не иначе, собиралась расплакаться.
- Сталкер! – воскликнула она. Подбежала к зомби, приложила ладонь к его груди. Зомби отшатнулся, попытался закрыться руками, видимо, сочтя ее поведение агрессивным. Но девушка упрямо прижимала ладонь к его рваному комбезу.
- Сталкер, - повторяла она, словно заклинание, - Сталкер. Ты – сталкер. Ты…Сталкер…
И все совала в непослушные пальцы зомби фляжку.
Наконец, зомби схватил фляжку, попытался отвернуть пробку, но у него не получилось, и он осел на землю.
- Пи-и-и-ть, - жалобно сказал он, посмотрев на свои руки, и вдруг заплакал навзрыд, громко взревывая.
- Нет… - он мотал головой, размашисто тыча себя пальцем, словно пытаясь проткнуть, - Нет! Сталкер – нет! Не сталкер!
- Сталкер! – разревелась в голос Настя, - Ты! Ты – сталкер!
Дрожащими пальцами она отвернула пробку, приложила флягу к губам зомби. Тот начал глотать, больше проливая на землю. Но – глотать.
Настя заулыбалась.
- Во-от, молодец! – причитала она, всхлипывая и утирая нос рукавом, - Можешь же. Ну, давай, сталкер, пей. Надо.
Наконец, Роман оттащил Настю от зомби, сам присел на корточки напротив него.
- Ты, - он указал пальцем прямо в лицо зомбированного «свободовца», - Идешь с нами. Понимаешь?
Зомби непонимающе уставился на Романа.
- Выброс скоро. Выброс – понимаешь? Успевай за нами, понял? Я, - тут он указал пальцем на себя, - Тебя выведу.
Зомби только ревел и размазывал ладонью сопли.
Роман порывисто вскочил.
- Все, господа, - не глядя на ученых, сказал он, - Вперед. Время не ждет.
И, опять же не оглядываясь, зашагал вперед.
- Роман! – закричала Настя.
Роман остановился.
- Тебе настолько все равно?!
- Нет, - помолчав, ответил Роман, не оборачиваясь, и пошел вперед.
- Я останусь с ним! – в отчаянии вскричала Настя.
- Не глупи, - шепнул на ухо проходивший мимо Семецкий, - Он знает, что делает.
- Но так же нельзя! – запротестовала Настя, но сталкер буквально силой впихнул ее в колонну уходящей за Романом экспедиции.
Зомби сидел на земле и ревел. Не плакал, а именно ревел.
Совсем уж по-звериному. Отчаянно.
Потом встал и неуверенно зашагал следом за уходящими людьми.
- Сообразил-таки, - одобрительно улыбнулся Роман, - Юрка, иди вперед. Я пока «свободовца» подтолкну.
Семецкий с готовностью встал впереди.
Роман подошел к зомби, взял за руку. Зомби попытался вырваться, извивался, словно уж.
- Спокойнее, парень, - сказал ему сталкер медленно, словно растолковывал по слогам смысл каждого слова, - Пойдем живее. Иначе под выброс попадем. Я не враг.
- Вра-аг, - простонал зомби и, вдруг застыв на месте, стал тыкать пальцем куда-то вперед, туда, куда шла экспедиция, - Враг! Враг! Враг!
Он сложил ладони, явно пытаясь изобразить, что в руках у него автомат.
- Гах! Гах! Гах! – на лице «свободовца» было выражения отчаяния, - Семь…Семь…
- Семь человек?
- Семь…шесть…шестьдесят…
- Семь – шестьдесят два? Калибр?
Лицо зомби вдруг просветлело. Он закивал головой.
- Пули! – замычал он, указывая на север, - Мно…много…пули…Гах!
Он ткнул себя пальцем в лоб, изображая попадание пули в голову.
- Там стреляют? – догадался Роман.
Зомби энергично закивал головой.
- «Долг»? – машинально спросил Роман, запоздало сообразив, что уж в кланах-то зомби точно не ориентируется.
- Добрый, - вдруг отчетливо сказал зомби, протянув ладонь к сталкеру, - Ты…помочь...
Лицо его исказилось отчаянием. Он не мог ничего объяснить, и его это несказанно мучило. Он принялся размахивать руками, мычать, стонать.
Потом замер.
Показал пальцем на себя.
- Я…
Потом на Романа.
- Ты…те…тебе…
И, прижав обе ладони к груди, стал раскачиваться из стороны в сторону и громко стонать.
Роман никак не мог понять, что все это значило.
Зомби первым нашел нужное слово.
- Хочу…пить…есть…хочу! Хочу! Хочу! Помочь! Хочу! Тебе…Ы-ы-ы-ы-ы…помочь…Я – вперед…Ты…
- Пойдем с нами, приятель, - Роман пошарил в карманах «энцефалитки», выудил порядком запылившуюся галету, - Я проведу. Я…ты…нет пуля. Не убить…ты…ты…живой.
Поневоле сталкер перешел на манеру изъясняться, словно зомби. Это как с глухонемыми или иностранцами. Так и подмывает говорить громче, хотя от громкости понимание не зависит ни капли.
Зомби схватил галету обеими руками, стал жадно и торопливо есть, заглатывая целые куски, кашляя и давясь.
- Пойдем догонять, - Роман схватил зомби за рукав и потащил по едва видимой тропе чуть ли не бегом. Зомби не успевал, путался в собственных ногах, спотыкался, падал – но старался идти быстрее.
- Ну же, браток, постарайся еще, - уговаривал его сталкер.
Зомби мычал и чавкал галетой.
Наконец, среди деревьев замелькали спины биологов. И еще через пару минут Роман и зомбированный сталкер догнали экспедицию.
- Юрка, у нас проблемы, - с ходу сказал Роман.
- Что такое? – насторожился Семецкий.
- Зомби говорит, что впереди кто-то стреляет. И, кажется, это не «Долг».
- «Гамаюн»? – спросил Семецкий у зомби.
- Откуда ж он знает-то? – невесело усмехнулся Роман, - Видишь, разума, как у ребенка трехлетнего.
Зомби стоял, переминаясь с ноги на ногу, и ковырял пальцем в носу.
- Что делать будем?
- План такой, - Роман достал пистолет, выщелкнул и снова вставил на место магазин, - Я иду вперед. Ты с экспедицией – двести метров позади меня, не ближе. Лучше даже подальше. Услышишь выстрелы – прячь всех по кустам. Ко мне не рвись – если будешь нужен, вызову по рации. Первый выстрел – мой. Дальше – по обстановке. Ну, сам знаешь – снайпер ты со стажем, все-таки.
Семецкий вздохнул.
- Ты, конечно, хороший разведчик. И глупостей обычно не совершаешь. И все-таки…осторожнее там. На рожон не лезь. Это мне по фигу – один хрен воскресну. А ты…
- А я справлюсь. Помирать в мои планы пока не входит, - Роман улыбнулся, - Ну все, пошел я.
- Ни пуха, - махнул рукой Семецкий.
- К черту! – отозвался Роман и зашагал вперед.
Зомби потянулся ему вслед рукой и застонал.
- Да, и за «свободовцем» приглядите, - не оборачиваясь, сказал Роман, - Накормите. Жрать он хочет.
- С ним все в порядке будет? – встревоженно спросила Настя, глядя на удаляющуюся спину сталкера.
- С Ромкой-то? Этому абреку уже давно в раю прогулы ставят, - Семецкий улыбнулся, подмигнул девушке, - А он все небо коптит. И раз помирать он не собирается – значит, и не помрет.