У моего друга был дядя. Но дядей мы его никогда не называли, ведь он был всего на семь лет старше нас. Поскольку мой дальнейший рассказ носит несколько игривый характер, назовем его героя, т. е. дядю, условным именем — Герман.
В Москву он приехал из своей южной республики, когда нам было лет 13-14, а ему, соответственно — чуть за двадцать. Приехал он с серьезными намерениями — совершенствоваться в игре на скрипке. Но произошло неожиданное: он увидел московских девушек и молодых женщин и, образно говоря, сошел с рельсов.
Скрипка требует внимания и усердия, а Герман мог думать только об одном — о новых и новых знакомствах. Он устроился на работу куда-то в торговлю только с одной целью — зарабатывать деньги на то, чтобы снимать жилье и ухаживать за прекрасными москвичками. И хоть объектов его ухаживаний было много и они менялись довольно быстро, профессиональным циником он все-таки не стал. У него даже был метод испытания избранниц на чувство прекрасного.
Вскоре после знакомства он приглашал даму в Музей изобразительных искусств. Билеты стоили недорого, а экспозицию музее он знал досконально. Вдохновенно рассказывал о картинах, скульптурах и художниках, а сам внимательно смотрел, откликается ли душа кандидатки на эту красоту. Если душа откликалась, он спустя какое-то время приглашал даму к себе. Вы думаете, он набрасывался на нее как голодный хищник? Отнюдь. Он играл ей на скрипке. И если это тоже пробуждало в ней эстетическое чувство, он считал ее достойной своей любви. Если же она оставалась глухой к изобразительному искусству и музыке, он терял к ней интерес.
Наверное не всегда это было так, но свою методику Герман излагал нам именно с эстетических позиций. Хотя в его эстетику входило не только внутреннее содержание, но и внешние данные избранницы. И конечно же, как южный человек, он ценил рельефную женскую полноту. Однажды мне пришлось в этом убедиться.
В студенческие годы я увлекался спортом, легкой атлетикой, был даже чемпионом Московского университета и, естественно, выступал за его команду.
Первенство Москвы среди вузов нередко проводилось на уютном стадионе в Лефортовском парке. И вот как-то мой друг с любвеобильным дядей приехали за меня поболеть. Соревнования шли на основном стадионе, а на аллеях парка и теннисном корте участники разминались.
После пробежки я встретился со своей маленькой группой поддержки у теннисного корта. И когда я уже заканчивал разминку, появилась она. Высокий рост, мощная фигура, красивое волевое лицо. Я сразу узнал ее. Это была одна из первых наших олимпийских чемпионок, метательница диска Нина Ромашкова-Пономарева. Я не помню, успела ли она к тому времени выйти замуж и какую фамилию носила. Но это не важно. Важно, что это она в полном женском всеоружии. Мощные формы словно распирали ее.
Герман оторопел. Он буквально застонал. Такой женщины он скорей всего еще не видел. Он не в силах был сдвинуться и идти со мной на стадион.
-Юлик, ты иди бегай, бегай, мы потом подойдем...
Когда мы встретились после соревнований, Герман был тих и задумчив.
-Ну, что ты скажешь? - пытался я его подзадорить. Он смотрел большими глазами южанина:
-Что скажу... Обнять и плакать....
Мы с другом были под впечатлением. Таким Германа мы никогда не видели. Зато навсегда запомнили его формулу мужского восхищения — обнять и плакать.
Через пару лет Герман женился. Его жена — крупная блондинка была в его вкусе. Но что-то там у них не заладилось, и они разошлись, хотя сохраняли добрые отношения.
А потом он женился еще раз. На скромной, внешне ничем не примечательной женщине. Но зато именно она родила ему дочку.
И тут с ним произошел новый психологический перелом. Все женщины словно перестали для него существовать. Мало сказать, что он обожал дочку, он до безумия, баловал как только мог, готов был говорить о ней с кем угодно, даже с нами — мужиками.
Дочке посвятил Герман все оставшиеся ему годы. Конечно прежняя непутевая жизнь сказалась. Его мучила язва желудка, оперироваться он не хотел, и окончилось все печально. Он умер, когда девочке было всего 13 лет.
Во имя чего он жил? Трудно сказать, да и не всегда в таких условиях нужны точные формулировки.
А иногда нужны. И они западают в память. Как можно забыть такое: обнять и плакать.