несуществующее царство за или немного о чудесах

Юлия Баяндина
   Поездка на Чёрное море сама по себе –приключение, а в молодости, когда всё кажется чуточку значительнее и серьёзнее, вообще эпохальное событие, особенно для такого очень домашнего, книжного человека как я.
   Это случилось, когда мы с подругой в конце девяностых "дикарями" отдыхали в Коктебеле. Когда –  через три дня после прибытия, и уже несколько опомнившись от климатических потрясений,  я и Наташка, моя подруга, уже чувствовали себя вполне людьми, и решились даже на дневную разведывательную вылазку по живописным окрестностям – вдруг пришла идея, съездить с экскурсией в "Новый свет". Свежая мысль посетила Наташку, однажды уже бывавшую там, под впечатлением от цены на экскурсию: какие-то гроши автобус –  туда и обратно; самим же ехать весьма и весьма накладно.
   Сказано – сделано. Рано утром подъём,  сбор нехитрых пожитков: фотоаппараты и, обязательное конечно, вода. До сих пор для меня остаётся загадкой: почему наш выбор пал именно на эту воду – сладкая, противная вообще, а в жару… Сели в автобус и по серпантину, всё выше и выше, полетели в Новый свет. Каких-нибудь полтора часа пути и мы у цели. А дальше экскурсионная программа предлагала два варианта развития событий: дегустация вин на Массандровском заводе  или поход вдоль скал и гор под мерную, несколько заунывную речь экскурсовода. Из двух вариантов, мы выбрали третий: пошли вместе с экскурсией в горы, а затем, потихоньку улизнули, дабы пробраться, в одной Наташке ведомую бухточку, чтобы  искупаться вдали от любопытных глаз, ну а затем – назад,  в родные пенаты к экскурсионному автобусу. 
   Найти, так приглянувшуюся моей подружке бухточку, оказалось делом отнюдь непростым, на мой вопрос, где находится это место, она отвечала: "Где-то там" – указывая рукой куда-то в синее, без единой морщины, небо.  И мы двигались, именно в этом направлении: к небу, по горам, по скалам. Карабкаясь по очередной, где у меня из под пальцев всё время что-то осыпалось и падало, я услышала сверху крик Наташки, не смотри, мол вниз – голова закружится.  Посмотреть вниз! – Бог мой, это мне не приходило в голову –  так была я занята освоением новой увлекательной  профессии скалолаза –  но теперь, я точно знала, чего мне не хватало для самого полного счастья: конечно же,  смотреть вниз, что я, ни мало не сомневаясь, незамедлительно и сделала.  Ах, какую я увидела картину, вполне достойную кисти какого-нибудь величайшего живописца: подо мной скала рыже-жёлтого цвета, на которой, каким-то чудом удерживались корявые кустики можжевельника; под скалою обрыв в бесконечность,  наводящий на мысли: о мольберте, холсте и кистях, а также  о смысле жизни, о каскадёрах;  и, только, где-то совсем далеко от  зияющей пропасти виднелось изумрудное атласное море, нежно целующееся с огромным небом.  Красота этого пейзажа, настолько повлияла на мою чуткую восприимчивую душу, столь сильно вдохновила её, что я, буквально на крыльях, вознеслась на вершину, где меня уже ждала, запыхавшаяся подружка.
Запасы воды, коих и так было очень мало у нас подошли к концу.  А мы всё  шли и шли куда-то, пересекали экскурсионные тропы, натыкаясь на группки туристов, громко говорящих и постоянно щёлкающих затворами "мыльниц"… И вот о радость, терпение наше вознаграждено –  Наташка  увидела гору, за ней, только за ней и прячется наша бухта. Но высота этого "архитектурного" шедевра посеяла в моей душе сомнения, в полной мере разделяемые и Наташкой.  У проходящего мимо аборигена –  отличавшегося от обычных отдыхающих, как въевшимся в кожу загаром, так и совершенно индиффернтным выражением лица – она поинтересовалась, возможно ли  вообще взобраться вон на ту громадину.  Абориген долго изучал нас критическим оком; лицо его, до того полное безразличия ко всему и вся,  утратило всякие следы равнодушия и отражало напряжённую  работу мысли, в продолжении которой он хранил гробовое молчание. Когда же мыслительный процесс закончился и,  тонкая саркастическая улыбка искривила его губы, мы услышали: "Залезть-то можно! Но вы – вы, конечно, не залезете!" Наташкины глаза недобро сверкнули: "Посмотрим-посмотрим" – и она ослепительно улыбнулась, но даже её улыбка не на йоту не поколебала уверенности аборигена в наших возможностях.
  Мы пошли к горе –  всё дальше и дальше отходя от туристических маршрутов, от людей – шли, пока перед нашими удивлёнными взорами не выросло величественное сооружение, возведённое самой природой. Как ни странно,  но подниматься по почти отвесному склону, оказалось проще, чем нам подсказывало воображение, и мы благополучно, подгоняемые  спортивным азартом, взобрались на гребень, откуда нашим глазам открылась прелестная бухта:  гора, на которой мы стояли, полого спускалась к  воде,  каменные обломки – валуны:  огромные, причудливые разбросанные там и сям – составляли её берег, из воды торчали высокие острые скалы, словно какой-то исполинский дикобраз решил искупаться в море, да так и остался там, выставив наружу лишь острые-острые иглы.  Мы забыли обо всём на свете – во всём мире существовали только мы с Наташкой, море, небо и вот эти скалы – да что ещё было нам в тот момент нужно?!  Разве что – пить,  но жажда почти исчезла, так ласково приняло нас в свои объятия море, подарившее прохладу, которой так не хватало в сорокоградусную жару… Ах, как не хотелось уходить, расставаться с этим чудесным местом;  ах, как приветливо светило здесь солнышко, не обжигающее, а тёплое – но время, что никого и никогда не ждёт, торопило нас: пора было возвращаться к автобусу, а значит опять карабкаться спускаться и снова куда-то карабкаться! 
   Именно на обратном пути,  на гребне горы, за которой находилась наша бухта, я очень отчетливо поняла одну, очень простую истину: подняться иногда бывает легче, чем спуститься –  знала я её, конечно же,  давно, но  ощутить смогла только сейчас, смотря вниз, и  не понимая, как мы смогли взобраться по совершенно отвесному склону. Наташка придала моим мыслям почти осязаемую форму, она облекла их в  слова: "Мы здесь не поднимались… ну что ж, надо искать другой путь!".  Пытаясь его найти мы шли вдоль гребня – со стороны противоположной, той где состоялось наше восхождение –  к нему прилеплялись горы пониже,  а  к тем другим, ещё ниже, напоминая гигантскую лестницу,  ступеньками, которой являлись вершины – гребни гор.  Но иного пути не было и мы шагали по ступенькам, заметно удаляясь от того пути, по которому пришли. Солнце, так приветливо встретившее нас в покинутой бухте жарило немилосердно,  сил становилось всё меньше и меньше, жажда всё сильнее и нестерпимее, а позади – море воды, предлагающее, как Алисе  из страны чудес: "Выпей меня" – целое море солёной воды, а нужна-то одна-единственная капелька, но только пресной! Всё, когда-то рано или поздно кончается, мы спустились на горизонтальную поверхность – плато, наполовину скрытое густыми можжевеловыми зарослями. Почему-то мне вспомнился Робинзон Крузо и необитаемый остров – да здесь явно не ступала нога человека, и мы первые и единственные путешественники, волею Судьбы, заброшенные на эту оторванную от цивилизации – людей землю. "Эх – размышляю я вслух – если бы у меня было царство, я не задумываясь, отдала бы его за глоток воды! Вот сейчас за теми кустами будет вода "  "Ага, будет, и конечно,  со льдом!" –устало бормочет Наташка, понимающая всю нелепость моего предположения.  Мы раздвигаем ветки –  кусты яростно царапают нас,  не хотят пускать в свои владения –  и …не верим своим глазам: между какими-то коробками и ящиками сидят девушка и парень, и о чем-то   оживлённо болтают.  Желание отдать несуществующее царство за воду настолько крепнет во мне, что я сразу же прошу ну хоть капельку, ну, хоть чуть-чуть и слышу в ответ: "А вам со льдом или без?"  Я смотрю на Наташку – немая сцена – занавес...
   А на автобус-то мы всё-таки успели!

Прошло уже много лет, а я до сих пор помню вкус той воды, и ощущение, ощущение, что произошло, пусть очень маленькое, но чудо – да, чудеса иногда случаются…