Потянуло в июне дымком
Не рыбацких вечерних костров,
И не хлебным приятным душком,
А горящих российских лесов.
Но все службы по-прежнему спят,
Убеждая, что всё на контроле,
А что земли России горят -
Это мелкий вопрос и не боле.
На приёме владельца Кремля
Все чиновники тешились в зале,
Всё скрывали, молчанье храня,
Будто горя они не видали.
Дать бы каждому в руки ведро,
И послать их туда на пожары,
Не сгорело б народа добро.
Может, реже бы стали пиары.
А когда, наконец, приказали:
Все пожары пора потушить!
Вот тогда лишь министры признали,
Что не могут народ защитить.
Накатилась стихия огня.
И на месте российских селений
Оставались лишь кучи угля
И домов обгоревших поленья.
Только в августе службы проснулись
И в штабах вдруг пошёл перезвон.
Но пока эти службы обулись,
Даже дети боролись с огнём.
Самолёт самых главных амбиций -
Тот «Двухсотый» пожары тушил.
Нет, не с «Грузом» – с речною водицей
«Самый важный полёт» совершил.
Но когда у штурвала на БЕшке
Показали в испуге лицо
Операторы наших ТеВешек,
У народа рванулось словцо.
То словцо, что всегда применяют,
Невзирая на степень чинов,
Им ковёрных любя называют,
И бранят, кто кривляться готов.
Наконец победили злодея
И уставшие люди глядят,
Как с экрана весь день лицедеи
О своих незаслугах твердят.
А теперь наступила расплата -
Награжденье тех, кто не причём.
Только вот миновала награда
Тех героев, кто бился с огнём.
Не забыли ещё россияне
И Ванкувера личный позор,
Ведь тогда так же был на экране
Президента насупленный взор.
Ну и что же у нас изменилось?
Те же лица с экранах рябят,
А угрозы давно уж забылись,
И менять ничего не хотят.
Так же будет и после пожаров,
Лишь козлов отпущенья найдут,
Миллиардов расщедрятся парой,
И опять все министры уснут.