Жил-был на Востоке богатый правитель. Давайте назовем его Махмут-шахом. Ему же всё равно, как мы его назовём. Было у него много жён и детей, золота и драгоценностей, дворцов и подданных. «Я богат, но счастлив ли я? И что такое счастье?» - иногда думал Махмут-шах.
- Что такое счастье? - спросил правитель у старого астролога.
- Проси Аллаха ниспослать тебе несчастье, мой повелитель. Несчастье поможет тебе распознать счастье.
- Казнить его! – приказал шах.
В те времена поутру шаху докладывали городские новости. А все новости начинались с базара. Однажды докладывают: на базаре пришлые чужестранцы вытачивают деревянные куклы. Начиная с маленькой, куклы вкладываются одна в другую. Они показывают, что нужно жить дружно – одной большой семьёй.
Всего чужестранцев – девушка, аксакал да трое парней. Кожа у них белая, глаза синие, волосы светлые. Все с бородами.
- И девушка?
- Девушка без бороды, но с косой до самого пояса. На её лице немного брызг жёлтой краски, они не смываются и очень ей идут. Из чего делается такая краска, узнать не удалось. Девушка раскрашивает куклы, аксакал их раздаёт.
- Раздаёт? Бесплатно?
- Бесплатно. Взамен дают кто лепёшку, кто горсть изюма, кто старый халат. А кто и ничего не даёт.
Не спится ночью шаху на мягком диване: «На базаре должны все торговать. Одни продают – другие покупают. А если все будут раздавать свой товар, то… Где мои шлёпанцы?»
Утром шах поехал на базар. Подошёл к чужестранцам. Девушка закончила расписывать куклу: одета как она, голова платком покрыта, глаза синие и коса до пояса. Вокруг народ толпится, каждый хочет получить заморскую игрушку. Взял правитель и себе деревянную куклу, а иноземных гостей велел схватить, в кандалы заковать, во дворец привезти.
Вот привезли их. Правитель спрашивает:
- Кто такие, откуда и что делаете в моей стране?
Толмач переводит: «Иноверцы они из далёкой страны, где зимой с неба падает белый мороженый дождь. Везли товар продавать в наши страны, напали на них разбойники, товар разграбили, самих чуть в плен не захватили.
В одном городе на последние деньги выкупили из неволи дедушку и внучку. Старик-то и научил их игрушки вытачивать. Внучку звать Настей. Полюбилась она младшему из братьев, Ивану, и стала его женой. Братья дали обет своему Богу: игрушки не продавать, а раздавать. За то молят Бога помочь им вернуться домой».
- Переведи, - приказал шах, - если мои подданные возьмут с них пример раздавать свой товар, то им нечем будет платить дань. Казна оскудеет, и государство придёт в упадок. Я приказываю игрушки продавать, иначе посажу иноверцев в тюрьму, и ничей Бог не поможет им оттуда выбраться.
Звякнули кандалы - это старик низко поклонился правителю.
- Мы не смеем нарушить своего обета. Дай мне три дня сроку. Я вырежу из деревянной колоды борца в рост человека. Если твой борец одолеет нашего, мы станет твоими невольниками. Если наш победит, ты дашь нам сто золотых монет без одной – столько нам надо, чтобы добраться до дома.
Подумал шах, подумал – и ударили по рукам.
Выбрал старик на базаре самое толстое бревно и закрылся в сарае. Прошло три дня. Ранним утром, едва солнце тёплыми ладошками коснулось крыш минаретов, а ветерок по узким кривым улочкам закончил разносить звуки утреннего намаза, народ потянулся к базару.
Посреди базара расстелили ковер. На середину ковра Ваня поставил деревянного борца, шепнул: «Ну, Встанька, выручай!».
Зацокали языками чернобородые, смеются:
- Якши батыр! От одного удара развалится!
Посмеялся и шах над расписной деревяшкой и при всём честном народе поклялся, что в случае победы деревяшки, он отдаст иноверцам всё свое богатство. Если же иноверцы проиграют, то навсегда останутся в рабстве. Ударили по рукам.
Глашатай оповестил, если при счете три борец не поднимется, значит – он побеждён. Кликнули добровольцев. Из толпы вышел восточный борец силы немереной и, смеясь, одной рукой уложил деревянного идола на ковер. Не успел он и руки своей отвести, как борец – красавец писаный с Ванюши списанный – бац его головой по лбу, а сам стоит улыбается.
Разозлился борец и кинул деревянную куклу броском через плечо. Оглянулся, а крашеная игрушка стоит покачиваясь, как ни в чём не бывало.
Народ свистит-улюлюкает, борца подзадоривает. Заревел борец, поднял деревяшку над головой и с силой бросил впереди себя. Стукнулась деревяшка о землю, поднялась и стоит, чуть покачиваясь. Налились у борца глаза кровью, сжал он ручищами деревяшку – и рухнул на ковер. При счёте три не поднялся. Больше охочих не нашлось.
Побледнел Махмут-шах. Но что поделаешь? Он был человеком честным и сдержал своё слово: всё его богатство перешло к чужестранцам. Вскоре старший, любимый сын шаха, выгнал его из родного дворца - нищим место у мечети.
Можете себе представить, что переносил бывший правитель, привыкший к роскоши и неге! Спал он на голой земле, пил воду из арыка, лицо его почернело, борода свалялась. Шаха мучил голод, но больше голода его мучили воспоминания о прежней жизни.
А чужестранные купцы перевели всё золото и драгоценности в монеты. Отсчитали сто монет без одной на обратную дорогу, остальные раздали нищим. Пересилив гордость, не поднимая глаз, протянул шах руку за подаянием. И в его грязную ладонь опустилось целое состояние – золотая монета. В первой же лавке купил голодный Махмут-шах мясо и муку.
- Не будешь же ты есть сырого мяса, - прошамкала горбатая старуха в дырявой парандже. - Пойдем ко мне, я приготовлю тебе манты.
Темнело. Бывший правитель огромного государства сидел в углу лачуги на старой кошме. Сквозь дыры в крыше виднелись первые звёзды. Пряный аромат восточных приправ дразнил голодный желудок. Это был забытый запах детства. Сон смежал усталые веки. Память шаха мучительно хваталась за ускользающие воспоминания.
Он видел себя маленьким. По кухне снует не старая горбунья, а его родная бабка. Она гладит его волосы сухонькой ладошкой, целует тёплый затылок, оглаживает плечики: «О, Аллах! Дай ему счастье!». Каждый вечер она своими руками стряпает внуку манты – сочные, ароматные, такие, какие умеет стряпать только она.
Душу Махмут-шаха охватывает незнакомое чувство, оно томит его. И он не знает, как называется то чувство, что окутало его душу и баюкает, и мучает, и не отпускает. Хотелось любить и плакать. Он не знает, что это чувство называется счастьем.
Чужестранные купцы живыми и невредимыми вернулись на свою родную сторонку. Она встретила их колокольным перезвоном, лёгким морозцем да белым пушистым снежком. А за то, что они выжили на чужбине благодаря деревянным куклам, в Миловке прозвали их - Матрёхины.