Лена сидела на крышке унитаза и думала о том, что умрет самой первой из всех своих близких людей, чтобы никогда не испытывать боль, которую она ощущала, когда ее частичка уходила в другой мир вместе с дедушкой, бабушкой, тетей Лидой, дядей Петей…
Потом она подумала, что если умрет первой, сама причинит боль всем своим близким…а это ей не нравилось еще больше…
Так ничего не решив определенного, Лена встала и с мыслями о вечности подошла к умывальнику. В общественном туалете на работе как всегда было серо и свежо, а отражение в зеркале – как-то безрадостно. Там она увидела то же лицо, что и вчера, те же глаза, те же руки розовели под потоками холодной промерзлой воды.
В кружке, которую Лена взяла с собой, чтобы наконец-то помыть, плавала букашка. Она всеми силами пыталась выбраться из липкого позавчерашнего чая, но это у нее никак не получалось. Лена решила помочь и плеснула немного из кружки на край раковины. Букашку тут же смыло в водосточную трубу. Девушке казалось, что она слышит, как кричит это беспомощное существо. Почему-то когда она дома лупила газетой моль или комаров, она ничего не слышала, а в туалете всё стало гораздо понятнее. Возможно, потому что Лена могла ее спасти, и ценность жизни букашки увеличилась, а дома целью было уничтожение носителей вредоносных для меха зубов и противных кусачих носиков, поэтому вопрос их бытия не вставал так остро…
Раньше Лене почему-то казалось, что иногда ее ЖИЗНЬ из полного слова сокращается до одной буквы. И именно той, что висит на двери туалета. Успокаивало то, что именно на этой двери, а не на деревянной, прогнившей будке посреди поля, на которой белилами, неряшливо с подтеками, написано Ж., большое, обо всем говорящее Ж. Такие отпечатки времени еще достаточно часто встречаются в глубокой провинции. Лена вспомнила букашку, вздохнула, вышла и посмотрела на ее Ж – вполне сносную и аккуратную.
«Ж – значит жизнь», - решила она и пошла в свой кабинет. До обеда оставался еще час.