7.1. Время осознания
Обратим внимание на разницу ощущений времени в таких вариантах осознания как бодрствование, сон, медитация. Первое, что замечаем, – это иная причинность. Более жестких причинно–следственных связей, чем в бодрствовании, не найти. Расплывчатость причинности во сне или в медитации оставляет привкус фантазии или иллюзорности. В основном поэтому научные умы не обращают внимания на сны и медитативные видения, называя это субъективными фантазиями.
Однако раз допустив, что уровень причинности – это атрибут или маска Времени, мы внимательнее будем относиться к причинности других видений. Если уже пришли к выводу, что пространство представляет собой модель Реальности, а время – это основной и, возможно единственный основополагающий параметр модели, то нетрудно додуматься, что уловить содержание понятия времени можем лишь в сравнении переживаний времени в разных осознаниях (моделях) Реальности. Конкретное проявление Времени в конкретной и единственно доступной в данный момент модели (конкретном пространстве) отдельно не раскроет своей сути. Сравнение опыта разного осознания покажет атрибуты времени в виде уровня причинности, отличающихся закономерностей, многофакторности, разных физик …
7.2. Скользкая таинственность времени
Много веков сосуществуют только два взгляда на время физического мира. Одни уверены, что время является однородным в масштабах Вселенной и напоминает вездесущую не обнаруживаемую субстанцию, задающую одинаковый темп всех процессов. Разделяющие этот взгляд допускают существование единственного абсолютного параметра мироздания. Даже Эйнштейн, создавая общую теорию относительности, с трудом отошел от подобного взгляда. Из его общей теории относительности следует, что темп времени является условной величиной и зависит от взаимной скорости систем и уровня действующей гравитации. Для стороннего наблюдателя рост сил гравитации и скорости (сравнимой со скоростью света) ведет к росту темпа времени системы. Это прекрасно подтвердили эксперименты, и это стало непоколебимым фундаментом взглядов сторонников динамической модели времени.
Однако сам тезис об относительной скорости систем породил массу парадоксов, ставшую Клондайком для фантастов. Абсолютность времени как параметра была заменена относительностью скоростей систем с наглядными иллюстрациями расчетов разницы темпов локальных времен этих систем.
Но интересно то, что это знание, почти век известное науке, никак не отразилось в научном описании нашего мира. Динамическая модель времени, хотя и подтвержденная наблюдениями, осталась в области «голой» теории макрокосмоса вроде бы никак не касающейся нашей повседневности. Действительно, мы живем в условиях почти постоянной гравитации и не сталкиваемся с движением физических объектов со скоростями, сопоставимыми со скоростью света. Факт, что мы собственными глазами видим свет, демонстрирующий предельную скорость нашего мира, попал в область «само собой разумеющегося». По сути, человечество вступило в ХХI век с общепринятой моделью статического времени и линейной геометрией пространства.
С позиций изучения окружающего нас мира противопоставление статистической и динамической моделей времени обострилось только в ХХ веке. Но наука так и не нашла конструктивного подхода к проблеме времени. Кроме констатации различных проявлений времени (психологическое, биологическое…) и нескольких малоизвестных гипотез, ничего существенного не сделано. Время, будучи определяющим наше существование фактором, продолжает оставаться полностью «прозрачным» для научного изучения.
С позиций науки мы ставим собственное сознание в исключительную позицию наблюдателя, как бы извне изучающего мир. Хотя теоретически из квантовой физики давно известно, что наблюдатель и наблюдаемое есть взаимосвязанная система, по сей день это знание списывается на «странности» микромира. Повседневный опыт и достижения технологий нас ставит в положение «царей» природы, и отсюда вытекает потребительское отношение к миру. Большинство уверенно, что человек – это венец эволюции, которому принадлежит мир, как приз победителю.
В итоге обнаруживается существующая независимо друг от друга странная пара - мир и сознание. Сознание, как богом сочиненная надстройка над реальностью, познает, изучает мир. Бытует уверенность, что сознание лишь функция «тушки». Правда, под пристальным взглядом материальные одежды сознания все чаще спадают, открывая полностью непонятную науке его суть. Страх это признать поддерживает «очевидный» вывод, что мир существует сам по себе во времени и пространстве, а сознание само по себе, хотя и не понятно где. О степени ее связи с телом уже спорят. Иногда, как выход из логического тупика, из древних учений подхватывается красивая, но неподдающаяся осмыслению идея существования сознания вне времени и пространства. Если не удается локализовать местоположение сознания, возможен вывод, что сознание не является частью мира или реальности, которые она познает?! Как это соотнести с заявлениями ортодоксов от науки, что сознание - это функция мозга?? С другой стороны, это уже половина пути к смене представлений о сознании.
Разделение материи и духа материалистов неизбежно ведет к мысли, что я, используя научный метод, принципиально могу знать о мире все. Зная все, возможности знающего теряют ограничения. Но ведь это не что иное, как позиция бога, присутствия которого так избегают научные люди. Получается глупость. А ведь это суть теперешнего научного подхода.
Согласно вырисовывающейся модели, считая феномен сознания проявлением одной и той же единой реальности, нет принципиальных ограничений для ее познания, но уже как системы, частью которой является познающее сознание. Отсюда встает вопрос об ограничениях на познание, о которые мы бьемся в своих жизненных поисках. Часть системы, подсистема не может полностью познать систему из-за ограничений структурной сложности ее самой. Возможно только приближение к пределу, задаваемому структурной сложностью инструмента познания, – алгоритму осознания реальности. Сегодня даже ортодоксы-материалисты от науки все реже берутся утверждать, что мозг является необходимым и достаточным условием существования сознания. Проявления – да, существования – нет. Но если сознание представляет собой нечто большее, чем функцию мозга, определение ограничений на познание уже не может основываться только на биологической структуре тела.
Приходим к существенному вопросу: как подсистема, обладающая заведомо недостаточными ресурсами, может претендовать на познание целой системы (реальности), превосходящей ее по структурной сложности? Подходя к проблеме времени, этот философский вопрос становится вполне практичным. В этом месте приходится выбирать: или признавать, что фактор времени задает саму логику механизма осознания, или изображать бога, пользуясь единственным «врожденным» (в идеале - честно научным) способом видения мира. Второй вариант всем известен. А вот первый требует обратить внимание на сам процесс осознания. Наша наука в этом вопросе практически мало имеет, что сказать. Но с подобной поисковой позиции старинные системы Знания оказываются бездонным хранилищем знания об осознании. Вполне понимая, насколько это соседствует с психическими расстройствами, жажда познания ведет на этот путь. Позже становится понятным, что не желающий сдавать доминирующую позицию интеллект генерирует этот страх.
Именно взгляд на активность изучающего мир сознания, как на часть всеобщей активности реальности, позволяет найти точку зрения, снимающую противоречие статической и динамической моделей времени. Да и многих других. Для этого приходится допустить, что обратив внимание на механизм осознания, мы сталкиваемся с феноменом более сложного порядка, чем допускают общепринятые представления о нашем мире, и от которого зависит сам процесс осознания. Сознание, решившее изучать само себя, вначале пытается это делать с позиций научного подхода, т.е. опираясь на законы нашего физического мира. Но честный подход (образцом может послужить эволюция взглядов Юнга, Грофа) в изучении феномена сознания неминуемо ведет к открытию разрывов причинно-следственных связей в области активности сознания. В истории изучения феноменологии «странностей» тому найдется достаточно доказательств.
Ведь бесспорно, что акт осознания, будучи процессом во времени, является функцией времени. Возникает вопрос, что таит тесная взаимосвязь осознания и времени?
В этом месте следует отметить новый гвоздь Анатолия Бича, вбитый книгой «Природа времени» (Киев 2000, второе издание) в гроб ортодоксальных научных взглядов. Сама попытка вывести понятие времени из области «богом данных» явлений отмечает будущий перелом в понимании времени. Наконец-то природа времени начинает обретать физический смысл. Основная мысль книги – дополнительная зависимость темпа времени от внутренней энергии системы. С предложенной точки зрения масштабы неоднородности времени с Эйнштейновских космических величин спускаются на Землю совершенно человеческими размерностями. Неоднородность локального времени, оказывается, способна проявлять себя «чудесами» нашего мира и перестает быть областью мысленных экспериментов космического плана для разминки разума. Более того, взгляд через «внутреннюю энергию системы» грозит переменами даже нашим представлениям о «безумном» микромире.
Автор упомянутой книги уже допустил «иновременное облако». Но если пытаться представить помещенное в такое «облако» собственное осознание, сначала кажется, что мы не заметим изменений собственного осознания. Просто часы в «облаке» и вне его будут тикать с разными темпами. Хотя это совершенно неочевидно и здравый смысл этому противится, возможны и другие варианты.
Не исключено, что скорость света выражает основную константу нашего мира – соотношение «конденсированной» и свободной энергии. Похоже, что это соотношение имеет ближайшее родство с нашим временем. Именно эта константа задает закономерности нашего мира через ею определяемый общий уровень учитываемого взаимодействия. Не только темп протекания процессов, а именно содержание самих законов. Содержание закономерностей через органы чувств отражаются выученной логикой осознания. Сам механизм отражения какого-то аспекта реальности предполагает упорядочивание потока чувственной (или нечувственной) информации на основе определенной логики, развертки в пространстве осознания. Хотя вернее будет говорить, что алгоритм развертки создает вместе и вид и его вмещающее пространство.
Если развлекаться более детальными исследованиями собственного осознания, трудно избежать открытия, что понятие пространства рождается именно здесь и отображает не что иное, а способ удержания (памяти) и упорядочения проносящегося потока впечатлений. Как раз тут впечатления превращаются в информацию, становятся элементами операционного поля сознания. В результате отображения взаимодействий по определенной логике формируется информационная структура. Изнутри мы эту упорядоченность информационного потока назвали пространством, в котором отражаются протекающие процессы. Дальше управление вниманием позволяет приступить к выделению общностей, классификации и определению взаимосвязи.
Вследствие того, что стадное существование привело к воспитанием внушаемому стереотипу образования стандартного пространственного осознания, появилась уверенность в «объективном» и независящем от нас существовании пространства. Стандартизацию «правильного» осознания объявив другие видения ненаучными окончательно утвердила наука. Таким образом в самой логике осознания, в содержании понятия пространства прячутся основополагающие закономерности познаваемого мира. Именно эти закономерности и стали фундаментальными аксиомами науки. Пространство из конкретного и не единственного способа осознания превратилось в необсуждаемый фундамент осознания.
Сегодня «очевидна» бессмысленность обсуждения правильности «фундамента» науки. В условиях видения мира классически трехмерным наука уже доказала свою силу, создав способные изменить и даже уничтожить цивилизацию технологии. Беда в том, что область применения научного подхода считается неограниченной. И пока эти ограничения не будут осознаны научным миром, пространство и время так и останутся призрачными явлениями для умов от науки.
Но вернемся к «гвоздю» Анатолия Бича: если изменению внутренней энергии системы сопутствует пропорциональное изменение ее гравитационной массы, то данная система (в частности – сознание) остается объектом нашего мира из-за сохранения значения основной константы. В противном случае она превратится для нас в «облачко» Бича. Давая такое название автор уже допустил, что наблюдение за «внутренностями облачка» проблематично. Нетрудно додуматься, что взаимодействие между системами с разным соотношением энергия-масса наблюдать весьма сложно. С позиций науки обнаружатся статистические отклонения, случайности. Признать обрыв причинно-следственной связи для науки равносильно подписанию собственного приговора.
Так мы уже дошли до допущения параллельных миров с разными основными законами, пространствами и временами. Даже определили, что время – это не только темп протекания процессов, но скорее содержательная сторона процессов.
Следующий шаг мысленного эксперимента актуализирует вопрос – в чем же пребывает н-ное количество разновременных миров? И другого ответа, чем допущение, что они пребывают в пространстве более сложной топологии, найти не удается. Но пространство усложненной топологии – это только более сложная логика осознания поступающего информационного потока из той же реальности. Это напоминает смену одноканального телевизора на телевизор со сканером плавной перестройки. До этого и подозрения о параллельной трансляции по многим каналам не возникает. Похоже и мы упорно верим, что сознание - это только одноканальный телевизор, способный работать в «режиме трехмерного пространства-времени. Этот ход мысли ведет к выводу, что с точки зрения осознающего размерность пространства - это не более чем условная единица доступной сложности осознания. Моделирование процессов реальности в трехмерном пространстве (научный подход) – это только посильное приближение к бесконечно более сложной структуре реальности. Это лишь конкретный способ описания реальности имеющимися ограниченными средствами. Процессы в трехмерном пространстве изучены наукой и не вызывают сомнений. Сомнительно только то, что вся реальность исчерпывается трехмерным ее описанием.
Следует заметить, что допускаем некоторую некорректность, когда говорим, что трехмерные пространства заключены в четырехмерное. Без сознания, без процесса осознания реальности вообще нет никаких пространств. Пространства - это атрибут осознания реальности или операционное поле сознания. Но из-за этого не стоит сомневаться в объективности реальности, так как мы сами являемся ее частью. Подобное сомнение равносильно сомнению в собственном существовании.
Отсюда следующий шаг: наше осознание (или научный поиск, если хотите), сосредоточив внимание на феномене времени, попутно разбираясь в механизме осознания, сталкивается с явлениями более сложной топологии, чем «оперативное поле» или пространство нашего родного и само собой разумеющегося осознания физического мира.
С этой точки зрения оказывается, что и статическая, и динамическая модели времени описывают разные аспекты одного и того же феномена, не умещающегося в трехмерной модели реальности. Допущение возможности осознания пространства в модели более сложной топологии совершенно не мешает изучать закономерности нашего мира, но в случае пограничных явлений, а время таким и является, избавляет от мучительных попыток найти единственно правильное решение. Единственного решения более многомерной задачи трехмерными средствами получить невозможно. Отсюда и «чудесная» неописуемость пограничных явлений трехмерного мира средствами научного языка. Это касается всего спектра психофизических явлений, в том числе и феномена НЛО. Наука просто не имеет адекватного инструмента для их изучения. Это можно выразить и по-другому: наше пространство, как алгоритм осознания реальности, не может позволить адекватно описать явления из неалгоритмической зоны. Дав право на жизнь бессознательному, мы тем самим признали неалгоритмическую зону осознания. Следует же быть последовательными...
На уровне микрочастиц это уже поняли как факт и ввели вероятностное исчисление уму непостижимого (требующего иной логики осознания) поведения микрообъектов.
В другом предельном масштабе – теория относительности. Хотя в обоих случаях, похоже, имеем дело с проявлением иного соотношения масса-энергия и ограничениями нашего представления о реальности.
7.3. Понятие синхронности времен локальностей
Немного вспомним физику. Если только не отрицать очевидного, физика изобилует парадоксами. По инерции забывается, что наличие парадокса свидетельствует о наличии ошибки или упрощения в модели реальности. Например, существует парадокс Эйнштейна – Подольского – Розена. Придуман он был с целью перехитрить раздражающий многих физиков того времени принцип неопределенности. Когда более полвека спустя экспериментаторы смогли его осуществить, результат эксперимента озадачил еще больше: воздействие на одну частицу-близнеца «чувствовала» и вторая частица из этой пары. Осталось предположить, что в этих условиях между частицами-близнецами существует взаимодействие, скорость которого превышает скорость света. Перед физиками был поставлен трудный выбор: или признать, что скорость света - не предел скорости физического мира, или допустить, что в представлениях о физическом мире существует значительный пробел. Решиться на второй вариант – немодно (ненаучно).
С точки зрения настроенного на более сложную топологию пространства сознания в этом эксперименте ничего парадоксального нет. Ведь частицы-близнецы обладают идентичными свойствами, в том числе идентичным соотношением масса-энергия. Значит, они обладают и общим локальным временем. Иначе говоря - это две локальные точки иного пространства, разнесенные в «нашем» пространстве, но обладающие общим временем. Так как мы определяем расстояние между ними в своем пространстве осознания, нас удивляет их «сверхъестественная» одномоментная взаимосвязь. Объекты макромира и даже большинство объектов микромира одномоментного взаимодействия не демонстрируют.
Но не забудем, что видимые взаимодействия макромира в трехмерной модели тоже имеют общий знаменатель – локальное время (хотя локальность макромира нам кажется громадной). По существу, время и есть отражение общей или средней интенсивности взаимодействия, выражающегося соотношением «конденсированной» и свободной энергии (м/Е). Точно также объекты, объединенные общим, хотя и другого значения, соотношением массы-энергии, неизбежно будут взаимодействовать напрямую, совершенно игнорируя закономерности нашего родного пространства с его скоростью света и расстоянием. Но это уже взаимодействие частиц мира с другим значением основного параметра – аналога нашей скорости света. Его значение неизбежно будет другим. Но самое бредовое для нашего представления то, что в этом параллельном мире изменится не только значение самих параметров, но, видимо, и сама форма протекания процессов, сами законы. То есть в описании происходящего мы столкнемся с другой физикой, причинностью и, не исключено, с другой геометрией. То что мы видим как одномоментное взаимодействие отдаленных частиц есть только следствие взаимодействия, основанного на совершенно непоколебимой, но другой физике другого пространства и времени. Не исключено, что для взгляда из мира частиц-близнецов, эти частицы будут представлять один объект с сильными внутренними связями. Вот и получается совершенно естественная картина того факта, что воздействие, приложенное к одной частице из пары близнецов, одномоментно или близко к этому по скорости отражает вторая.
Подобным образом поддается разгадке и «безумность» квантовых скачков. Общеизвестно, что квантовый скачек не имеет траектории перехода между исходной и конечной точками. Он также не имеет времени перехода. «Просто» одномоментно меняются координата и импульс. Странность исчезает, если допустить, что поглощение (испускание) кванта энергии изменяет соотношение м/Е частицы. В таком случае локальное время частицы меняется скачком, т.е. частица моментально переходит из одной системы взаимодействия в другую. Говоря иными словами, исчезает объект одного темпа локального времени (или мира) и появляется другой объект иного темпа локального времени. Для большей наглядности можем представлять микрочастицы своеобразными дырками в пространства иного времени. В таком случае то, что мы называем актом поглощения или испускания кванта энергии, ведет к изменению «направленности» перехода, куда ведет «пространственная дырка» (микрочастица), т.е. темпа времени пространства, в которое открыта «дырка». Это напоминает переключение свойств «дырки», выполняющей роль своеобразного управляемого энергией квантов коммутатора пространств или миров.
Сам эффект квантования, видимо, указывает на дискретность значений темпа времени или соотношения масса-энергия (м/Е) по крайней мере в масштабах микромира.
В таком случае атомная физика занимается взаимодействием миров на микроуровне. Мир на атомарном уровне – это не что иное, как сложная динамическая система взаимодействующих пространств с целым спектром локальных времен.
Тут и кончаются тайны ясновидения, сверхчувственного восприятия, ченелинга и многих других «чудесных» феноменов, основанных на непонятном обмене информацией. К тому же следует отметить, что любая живая традиция Знания как раз и утверждает, что человеческое сознание потенциально обладает несравнимо большими возможностями, чем необходимо для познания нашего мира. Чтобы в этом убедиться, достаточно следовать веками наработанным методикам поЗнания.
Отсюда и далеко идущий вывод: как только мы научимся создавать и каким-то образом возмущать локальные области с меньшим, но строго равным между собой соотношением масса-энергия, получим средства связи, действие которых приблизится к одномоментности и бесконечной дальности, а энергетические затраты для передачу станут ничтожными. Только пока непонятно технологическое решение задачи создания синхронных временных областей. Очевидно и то, что пространственные размеры идентичных областей не имеют значения для получения эффекта «связи», подобного тому, какой демонстрируют частицы-близнецы.
Видимо, достаточно уверенно можем отметить и то, что создав временные средства связи, мы сразу обнаружим передачи столь ожидаемых «братьев по разуму» как минимум в пределах галактики. Ограничения расстояния и скорости света отступят в невообразимую даль.
Отчасти подобное развитие подтверждают эксперименты Козырева, когда он сумел получить сигнал от звезды, направляя телескоп не на видимое ее положение, учитывающее скорость света, а на реальное, где она находится в данный момент.
Перед фактом вторжения в миры другой физики наши ядерные эксперименты покажутся безобидными детскими играми. Хотя и ядерные взрывы несомненно имеют свою «иновременную» сторону медали.
Тем не менее развития технологии остановить, кроме катастрофы, никто не в силах. Значит, к разработкам технологии создания областей иного локального времени мир приложит умопомрачительные усилия, так как эти технологии, с одной стороны, открывают бездонные ресурсы «чистой» энергии, а с другой - создают возможность обеспечить нам безбедную жизнь, не трогая энергетических ресурсов приютившей нас природы.
Очевидно и то, что земному шарику пройти этап грубых экспериментов с иновременными областями целым шансов намного меньше, чем этап боевых «негритянских» танцев во времена ядерного противостояния.
Так становится понятным, почему мы не находим более технологически развитых цивилизаций. Ведь мы считаем признаком более развитой цивилизации искусственные энергоемкие процессы и мощное излучение в области электромагнитных волн. Несомненно, технологические цивилизации, научившись управлять временными локальностями, теряют понятные нам признаки высокого развития. Они уходят из этапа варварского обращения с природой, как бы парадоксально это не звучало, совсем не от приступа экологического благородства. Просто уродовать натуральную среду теряет всякий смысл.
7.4. Связь времени осознания и времени локальности.
Это один из самых таинственных вопросов для интеллекта.
Начнем с понятий. Определяя понятие «время локальности», за основу берем общеизвестную физическую картину мира со всеми известными закономерностями. Она прекрасно изучена, на ней базируются достижения нашей технологической цивилизации. Насколько известно, Анатолий Бич ввел этот термин с таким содержанием из-за им замеченной связи между временем и уровнем внутренней энергии системы. Автор имел в виду только подтверждаемый экспериментально (в том числе изменением хода часов в области мощных энергетических установок) физический аспект явления.
Однако это не только изменение темпа хода времени. Время локальности, по определению, отличается от времени более широкой области пространства. И это отличие мы по инерции склонны сводить к темпу. Но из вышесказанного следует, что под названием времени прячется несравнимо более сложный феномен, чем темп протекания процессов. То, что мы воспринимаем как время, отражает уровень или свойства взаимодействия в структуре реальности. Похоже, в дальнейшем продвижение в изучении феномена времени без учета механизма осознания невозможно.
Наша трехмерная модель мира не предполагает отклонений от установленных наукой или собственным опытом закономерностей. Отсюда начинается гиблое болото споров про субъективное и объективное. Принято считать, что если нам что-то кажется иначе, чем предполагают открытые наукой законы, мы, в лучшем случае, сваливаемся в субъективизм.
Однако если считать, что мы познаем реальность исходя из уровня развития собственной способности отражать эту реальность в рамках трехмерной модели, а сложность реальности бесконечна, то напрашивается вывод о том, что трехмерно не пространство, а наша способность моделировать реальность. То, что мы реальность воспринимаем трехмерной с определенным темпом времени, говорит не столько о реальности, сколько о нашей способности осознать реальность. Реальность по сложности несопоставима со сложностью нашей модели. Только в этом случае смысл «модель» совпадает со смыслом «пространство». Ведь исходная модель, которой мы учимся (а может быть это и предел наших интеллектуальных возможностей), – это создание пространства в сознании, которое потом заполняется опытом и памятью. Таким образом мы «выносим» пространство из внутреннего мира во внешний и создаем себе иллюзию, что реальность совпадает с моделью. Посильная модель отождествляется с видимостью реальности и образует то, что называем нашим миром.
Так получается, что закономерности нами воспринимаемого трехмерного мира отнюдь не иллюзорны, и представляют собой сильно (возможно, это слишком мягкое слово) упрощенную модель реальности. Конечно, с точки зрения способного на более сложное моделирование сознания (например, сознания Будды) нашу общепринятую видимость мира позволительно называть иллюзорной. Но такие высказывания буддистов больше похожи не на диагноз, а на намек на возможность развития осознания.
Похоже, спектр возможных видений реальности не является сплошным, а обладает своеобразным «квантованием», как минимум на двух уровнях. Во первых, – это размерность пространства, в котором мы способны оперировать. Скачок с трехмерной модели видения на четырехмерную носит принципиальный характер и формально требует увеличения «ресурсов» ровно в бесконечность раз. Самое забавное, что это не означает его неосуществимости. История знает заявления о «великой пустоте». Но пускай это остается гимном сознанию.
Второй, более мелкий, спектр отдельных осознаний реальности оказывается связан с тем, что мы называем временем. Оказывается, даже в рамках трехмерного осознания реальности мы потенциально обладаем достаточно внушительными возможностями развития осознания. И эти возможности от нас прячет время под собой, как курица яйцо.
Время, с точки зрения нашей трехмерной модели, отражает общий уровень внутреннего взаимодействия системы, т.е. соотношение свободной и конденсированной энергии (энергии полей и массы, E/м). Микромир нам с очевидностью демонстрирует ее квантованность. Значит, существует спектр «дозволенных» соотношений свободной и конденсированной энергии, т.е. спектр потенциально видимых миров в трехмерных моделях.
«Частицы-близнецы» нам демонстрируют взаимодействие объектов с одинаковым соотношением E/м. В нашей модели (мире) мы тоже видим всеобщее взаимодействие. Можем допустить, что и «внутри» каждого «мира» или среза реальности по конкретному соотношению E/м обнаружится всеобщее, но разного уровня взаимодействие. Взаимодействие между этими мирами в обычном понимании или слабое или отсутствующее, иначе в нашу трехмерную модель реальности другие миры вторгались бы на уровне путаницы законов физики, а не только на уровне чудес. Хотя с другой стороны, миры – это лишь игра осознания, отображения одной и той же реальности разными алгоритмами.
Всплывает загадка: как же так получается, что миры, являющиеся лишь разными видимостями одной и той же реальности, практически не взаимодействуют? Каким образом возникает ощущение изолированности конкретного мира?
Вряд ли на Земле есть живой человек, способный дать исчерпывающие ответы на эти вопросы. Мы только приблизительно начинаем осознавать роль времени в процессе осознания. Когда время перестанет быть загадкой бытия, придут и ответы на вышеприведенные вопросы. Теперь возможно только предполагать, что бесконечная сложность реальности вполне допускает такое большое количество аспектов того же объекта реальности, что нам не хватает способностей интеллекта, чтобы отследить их взаимное влияние. Единственное, что мы в состоянии уверенно отслеживать в разных видениях, – это самоидентификация, проще говоря, ощущение собственного я. Если проанализировать свойства я разных осознаний, то обнаружатся аналоги физического тела, но с совершенно разными свойствами и возможностями.
Вот и получили «слоеный пирог» существующих практически без взаимодействия миров реальности. Но не забудем, что такая картинка рисуется только в ограниченной трехмерностью модели. Подобное описание затрагивает суть описываемого не более, чем наша тень на земле отражает нас самих. Для четырехмерного взгляда разделенность миров не обнаружится, а то, что называем мирами, будет восприниматься структурными «прослойками» четырехмерного осознания реальности.. И эта видимость реальности будет еще очень далека от самой реальности, чем или кем бы она ни являлась.
В полученной картине или модели обнаруживается возможность, изменяя настройку собственного осознания, «путешествия» между мирами с разными соотношениями E/м. Иллюзию путешествия создаст смена алгоритма осознания, с которым происходит полное отождествление. Тут и проясняется одно из применений медитативных техник разных систем Знания. Научиться сознательной активности в другом видении долго и непросто. Методом постижения этой активности служат всевозможные медитативные техники, сознательный сон. Таким образом находим, что медитация - не пустая трата времени, не столько удовольствие, сколько «вынос» сознательности в иные алгоритмы осознания.
Таким образом способность изменять интенсивность осознания открывает другие миры. И в этом нет иллюзии. Эти миры воспринимаемы в рамках трехмерных моделей пространства и поэтому они принципиально доступны нашему осознанию. Меняется лишь интенсивность осознания, т.е. время. Большинство систем Знания на этом и заканчивает обучение иному осознанию.
Однако можем отметить еще один шаг поЗнания – это параллельное осознание, ведущее к интеграции алгоритмов осознания, то есть к принципиальному скачку сложности осознания реальности.
Признав, что познаваемый мир – это посильная реконструкция несравнимо более сложной реальности, можем попробовать вернуться к вопросу о времени.
7.5. Что же такое наука?
По сей день к научным причисляют те области науки, которые по сути вневременны. Время в них воспринимается как параметр, которому можем менять знак по своему усмотрению. Это область обратимости и повторяемости процессов. Большая часть классической физики удовлетворяет этому требованию. Области знания, такие как экономика, другие социальные науки, медицина, были выкинуты из списка строгих наук именно по этому признаку. В результате возросла гордыня представителей точных наук и их попытки закрыться в относительно простом мире физических явлений.
Учет изменчивых многофакторных взаимодействий в «нестрогих» науках, применяя линейную логику, исключил возможность выделения одного доминирующего фактора и получения правдоподобного прогноза. Прогноз в «нестрогих» областях знания напоминает скорее искусство, предчувствие, а не математически рассчитанный прогноз. Все смирились с тем, что подобные области знания были отнесены к полунаучным.
Значит, чистая наука сегодня – это курсы классической физики и математики начала ХХ столетия. Позже в ХХ веке в физику пришел принцип неопределенности, теория относительности, квантовая физика с влиянием наблюдателя на наблюдаемый процесс, заставившие усомниться в повторяемости и обратимости всех процессов. В математику вторглись «странные» геометрии, которых мы не в состоянии увидеть обычным зрением.
Таким образом, в рамках строгого научного определения остаются курсы классической физики и математики первых лет университетского обучения. Все остальное – не подпадает под строгое определение науки. Чем же тогда занимается ведущие научные центры?
Вот в этом месте возникает подозрение, что с определением научной парадигмы что-то не ладно. Как это может быть, что самое сложное и трудно добываемое знание из предельных областей науки оказывается, строго говоря, ненаучным? Если наука – это область знания о примитивных, по сути вневременных, линейных процессах – то это область подросткового знания.
Можно было бы эту глупость отнести к словесной путанице или инерции мышления, если бы не гипнотическое воздействие научной элиты и преподавателей на молодежь. Так формируется упрощенный взгляд на реальность, который в дальнейшем трудно подается изменению. Может, поэтому необратимость эволюционных процессов, возможность усложнения алгоритмов осознания реальности с трудом сегодня воспринимаются западным интеллектом?
7.6. Время как не темпоральная характеристика
Исследование механизма осознания может помочь осознать время, как нечто большее, чем темпоральная характеристика, как параметр t законов физики. Изучение осознания выявляет ограниченную «отражательную способность» нашего интеллекта и, как следствие, принципиальную ограниченность «сложности» сформировавшейся научной картины мира. Научная модель мира предстает попыткой реконструкции бесконечно более сложной реальности средствами модели, основанной на трехмерном пространстве и времени. Изученный и описанный наукой привычный мир оказывается одной из возможных моделей реальности, а не реальностью. Адекватность научной модели не подлежит сомнению – это доказано успешным развитием технологий. Но это всего лишь модель. И какой бы невероятно сложной она не выглядела, - это всего лишь упрощенная модель реальности. По крайней мере на одну мерность пространства, т.е. в бесконечность раз.
Обнаружение других доступных нам видений реальности открывает бесконечную глубину содержания понятия «личная эволюция» и дает ключ к методам развития осознания. Мерой развития осознания становится все более сложная и поэтому более (потенциально) адекватная модель реальности. Попутно осознаем, что все доступные варианты осознания, несмотря на ярчайшие отличия переживаемого в них опыта, обладают общей чертой, – все они, как основу, используют трехмерное пространство. Обнаруживается, что предел сложности нашего осознания в пространственном смысле – трехмерность + время. Далее, нетрудно убедиться, что пространство, за исключением мерности, не обладает никакими отличительными признаками. Все остальное – эмоции, вызванные переживаниями содержания пространства. Геометрия пространства – это лишь метод его топографирования, измерения. Модная сегодня тема – математическая кривизна пространства - трудно увязывается с восприятием и, похоже, актуальна только наблюдающему извне зрителю. Возможно, понятие кривизны пространства применимо для описания переходов между пространствами, но это дело физиков. Похоже, не остается другого ответа на вопрос, что так существенно меняет «ощущения пребывания» в разных видениях (осознаниях) реальности, кроме времени. Так время оказывается в центре исследовательского интереса.
В потенции видение собственной жизни как личной эволюции, может привести к понятию пространства как логики или алгоритма осознания реальности, как освоению конкретной модели реальности. Детальнейшая проработка модели при помощи научной специализации дает яркую и достаточно непротиворечивую картину мира. Заметим: научное видение обеспечивает выживание человечества – и это не такая уж незначительная задача. В рамках научной картины мира обеспечено удовлетворение познавательности почти всех ныне живущих. И только от уровня развития личного осознания конкретного человека зависит удовлетворяет ли его научная картина мира полностью или нет.
Открытие разных видений реальности, а тем более их переживание, актуализирует вопрос сознательного управления видением. Но чтобы управлять, необходимо выделить нечто изменчивое в разных осознаниях реальности и научиться им управлять. Размерность пространства неизменна, других фундаментальных параметров в описании пространства нет, а это значит, что все изменяющееся приходится свести к свойствам времени. Так мы открываем колоссальный пласт новых значений слова «время».
Но время, как мы его знаем из научной картины мира, вроде бы не несет в себе ничего, кроме своеобразной линейки, в приложении к которой наблюдается развитие любого процесса, в том числе и собственной жизни. Остается предположить, что только инерция мышления мешает видеть то, что лежит на поверхности и смеется над нашей близорукостью.
Вспоминим, что время отражает уровень внутреннего взаимодействия системы. Оказывается возможным осознать реальность не только в привычном, но и на иных уровнях внутреннего взаимодействия. Уровень внутреннего взаимодействия не стоит сводить к силе взаимодействия, это нечто более сложное. Научная картина мира основана на внутреннем взаимодействии определенного уровня, которое отражается конкретным значением соотношения Е/м (энергия/масса), которое для нас в итоге превращается в фундаментальную константу нашего мира – скорость света. Оказывается, уровень внутреннего взаимодействия, представленный для нас скоростью света, – не параметр реальности, в чем уверено большинство исследователей, а параметр определенной модели осознания, параметр видения реальности. С другой стороны – это предел возможностей нашего уважаемого интеллекта. Для осознания реальности с учетом более сложных структурных взаимосвязей сегодня мы не имеем подходящего инструмента, способного использовать более сложные модели реальности. Четырехмерное пространство для моделирования остается мечтой, но, все-таки, не запретом.
Однако в нашем распоряжении остается спектр трехмерных моделей реальности с разным уровнем внутреннего взаимодействия (временем) и сравнимых по сложности с нашим научным видением мира. Между ними нет, по крайней мере, бесконечного скачка сложности структуры модели, который предполагается при переходе к моделям на основе четырехмерного пространства.
Изменяющийся параметр между моделями (видениями) мы определили как уровень общего внутреннего взаимодействия или время. Таким образом мы получаем возможность подобраться к содержанию слова «время».
7.7. Что связывает модели осознания
Непросто раскрывается содержание понятия «уровень общего внутреннего взаимодействия». Если посмотреть на нашу модель физического мира, то увидим, что в ней учтен минимум сильнейших взаимодействий. Остальные, хотя и известны, но не учитываются из-за небольшого, существенно не меняющего результата влияния. Например, при расчете траектории полета пули определяющими являются сопротивление воздуха (с учетом влажности) и гравитация. Включая в расчет вращение земли, будет достигнута вершина точности. Остальное практически не влияет на результат. Учет лишь сильнейших влияний дает прогноз достаточной для практического примененияточности. Например, нет надобности учитывать положения солнца и луны, неподалеку стоящую гору, хотя они, безусловно, и влияют на результат. Все это позволяет упростить анализ процесса, последовательно разбирать его на составляющие и, изучив по отдельности, при необходимости суммировать. Линейная логика процесса прекрасно работает, причинно–следственное линейное мышление становится эталоном научного подхода.
А теперь пофантазируем, пытаясь представить модель с повышенным уровнем внутреннего взаимодействия. Во-первых, выделенный в такой модели объект будет взаимодействовать с множеством других объектов, причем силы взаимодействия с разными объектами будут иметь сравнимую величину. Тогда не удастся абстрагироваться от остальных влияний и изучать только одно выбранное доминирующее взаимодействие. Анализ одного взаимодействия станет невозможен, а если его как-то и удастся вычленить из множества паралеллных, расчет не даст сколько-то приближающегося к наблюдаемому результата. Наши привычные аналитические возможности в случае многофакторного влияния оказываются почти неприменимы. Определение причины любого события не может быть сведено к одному фактору. Мышление причинно-следственными цепочками становится неприменимо. А вот это означает уменьшение жесткости причинности. Это не отсутствие причины, а превращение причины в неподдающийся линейному анализу комплекс взаимодействующих между собой факторов. Сложность подобной ситуации могут проиллюстрировать социальные науки: экономика, политология, где прогноз результата сводится только к прогнозу тенденций, да и то с погрешностью. Поняв это, попробуем представить подобное положение в физике, химии или в математике. Законы такого мира, жизнь в нем почти непредставимы для нашего интеллекта. Но, с другой стороны, каждый из нас знаком с такой причинностью по приобретенному во сне, глубокой медитации, в трансах…опыту, но почему-то свои встречи с миром менее жесткой причинности мы относим в никак не связанную с реальностью область. Что еще стоит заметить, так это принципиальную возможность прогноза событий в динамичной многофакторной ситуации, но на уровне предчувствия, а не линейного мышления.
Отметим, что подобное видение реальности может подарить изменение только одного параметра модели – существенное увеличение скорости света. А это значит, что в такой модели доля свободной энергии в виде всевозможных полей будет значительно больше, чем в нашей (из-за квадратной зависимости). Таким образом усиливается доля полевых взаимодействий. Но они могут иметь относительно большее влияние, если изменится закон уменьшения напряженности поля в зависимости от расстояния. Например, напряженность поля может быть не обратно пропорциональна квадрату расстояния, а линейна.
Если проанализируем полученную модель, то как раз увидим то взаимодействие, которое описывают экстрасенсы, астрологи, ясновидцы, которое мы видим во сне, в медитации... Взаимодействие не одномоментное, но приближающееся к нему. Причина происходящего почти неуловима, но присутствует. В таком видении влияние на нас планет и звезд уже не покажется невозможным и сверхслабым. Взаимодействие живых существ окажется достаточно сильным в пределах парсеков. В научной модели еле уловимое взаимодействие сознания с протекающими процессами становится очевидным и, возможно, во многом определяющим. В рамках такой модели любая мистическая акция приобретает право на жизнь и становится нормой.
Эскиз модели готов. Если модель воспринимается чистой фантастикой - неудивительно. Без подготовки нормальный интеллект иначе воспринять такую модель реальности и не может. И еще труднее осознать то, что это не другой, порожденный чьей-то больной фантазией мир, а всего лишь другое видение той же реальности. Той же самой, которую мы уже скрупулезно изучили научными методами, применяя привычную научную модель.
Непременно возникает вопрос: как убедиться, что за столь различными видениями скрывается одна и та же реальность?
• Самый «простой» способ предлагают традиционные системы знания: научись быть сознательным и активным в ином видении и убедишься сам. В таком ракурсе становится очевидной общая направленность технологических приемов традиционных систем на обнаружение и освоение иного, более сложного, осознания реальности. Пестрота методических приемов вызвана разнообразием человеческих особенностей осознания. Только разновидностей йоги насчитывается около тысячи. Беда в том, что импортированные из иных культур приемы плохо работают с западным человеком и приходят волнами общественной моды. То толпы кидаются в дзен, то в суфизм, то в кастанедчину, получая только поверхностные и в основном эмоциональные впечатления. А получается так потому, что импортные традиции знания не могут превратить в помощника самый мощный инструмент западного человека – интеллект. Интеллект, не слезающий с фундамента научного мировоззрения, оказывается в оппозиции даже тогда, когда его носитель уверен в обратном.
• Второй вариант предполагает освоение такой модели реальности, в которой научная модель была бы частным случаем. По сути это традиционный вариант, так как со времени древних культур, на уровне интеллекта тех времен и культурных особенностей, такой элемент мировоззрения обязательно присутствовал. Вот только до сих пор не сумели передать его адекватный смысл в более содержательной, чем в текстах Библии, Корана, других текстах восточных традиций с непереводимыми ключевыми словами, текстах теософов…, форме. Хотя теософы хотя бы попробовали говорить на языке западной культуры. При всем уважении к искренности попыток интерпретации эти тексты не передали давно известного содержания Знания о реальности.
Удача в первом варианте означает только личный успех и невозможность поделиться достигнутым. Так рождаются секты, братства, школы, смысла активности которых социум не в состоянии оценить. Поэтому оценка подобных обществ и колеблется от полной неприязни до обожествления как социумом, так и личностью. Редко кто возникающую в подобной ситуации проблему видит как проблему языка. Подобная ситуация недопонимания первопроходцев длится до разработки приемлемого социуму языка. Но это язык зрелого, толерантного и понимающего ценность иного осознания, уважающего мудрецов социума. Язык такого социума приобретает многоуровневость смыслов слов, схожий с чтением иероглифической письменности. Отсюда видна недальновидность гордости использующих буквенные алфавиты стран.
Второй же вариант возможен только в зрелом социуме, примеры которого знает история старинных культур. Подростковый (западный) социум не помогает развитию более сложного осознания реальности, а издевается над такими попытками по законам подросткового максимализма.
7.8. «Простота» научной модели
Пока не пытаясь сравнивать, взглянем на нашу научную модель реальности с точки зрения возможности анализировать взаимодействие элементов модели. Нетрудно убедиться, что нормальный для нас уровень анализа взаимодействия – изменение одного параметра процесса под воздействием другого во времени. Чтобы «поймать» такие закономерности, хватает среднего образования и двухмерного отображения в виде графиков.
Отследить закономерность влияния двух факторов на один параметр процесса – это требующая трехмерного представления результата задача и она не столь уж проста в понимании. На следующем шаге увеличения сложности анализа очевидность результата теряется. Остается многофакторный анализ как разновидность описывающего взаимодействия множеств математического анализа. Статистический результат не позволяет прогнозировать поведения конкретного члена взаимодействующего множества.
Вот и итог аналитических возможностей науки: линейное взаимодействие нескольких параметров и статистические закономерности нескольких выбранных параметров взаимодействия множеств. На основе этих возможностей и построена научная картина мира, которая в сумме нам представляется весьма сложной. Но понятие сложности весьма относительно, важно, что и с чем сравниваешь.
Видимо, учитывающая более интенсивное (отнюдь не более сильное) взаимодействие модель требует непосильных нашему интеллекту аналитических возможностей. Наша научная модель лишь теоретически допускает всеобщую взаимосвязь «на вероятностных хвостах» взаимодействия волновых функций частиц. Такого допущения явно не хватает, чтобы представить вселенную действительно живой.