Жарким летним днём охота обычно одна – это приятное томление на каком-нибудь немноголюдном пляже с быстрой возможностью остыть, если солнце припечёт до нужды. Лучше всего на нашей Версте, небольшом озерке на краю Останкино, где целыми днями елозили деревенские сорванцы. На передышке бурили козла на щелбаны, варили свару по копеечке на кон, но большую часть времени гонялись в догонялки по берегам озера и с разбега бултыхались в воду. Верста неглубока, но для ныряния с берега толщи воды хватало.
Водные догонялки на Версте это целое искусство. В динамике «нырялок» неосознанно тренируется всё – смекалка и скорость, физическое состояние и, главное, умение надолго задерживать дыхание. Ловкость удирающих мальчишек достигала такого уровня мастерства, что можно было ловить до слёз и полного изнеможения, особенно если водящий новичок или не совсем проворен. Водок гонит берегом гонка, тот с разбега прыгает в воду «рыбкой» – головой вперёд с вытянутыми руками, значит, а дальше обоим надо было смекать, как себя повести. Убегающему можно пронырнуть до противоположенного берега, как выход из положения, дальше снова бежать на круг, и так гоняться до устали. Но бегать кругами надоедает со второго захода, поэтому чаще гонком применялся резкий разворот под водой и возврат ближе исходной точки вхождения в воду, или хитрый уход в сторону. Водящему оставалось только гадать направления побега, выбранные скрывшимся под водой ловкачом, либо просчитывать другие варианты. Самые опытные из нас ныряли следом за выбранным гонком, но погоню не продолжали, а меняли направление и незаметно подныривали к любому другому игроку.
В воде уловок вообще не счесть. Ребятня вытворяла такие немыслимые кульбиты, что никакой наукой не обоснуешь действие, например, когда гонок увёртывался от догоняющего с расстояния вытянутой руки. Особым шиком считался резкий уход под воду стоя с места, словно поплавком, утаскиваемым большой рыбиной. Вроде протяни руку и твой гонок примет роль водящего, но не тут-то было. У ушлого гонка отработан приём мгновенного ухода с линии атаки, при котором он успевал не просто задержать дыхание и во избежание поимки быстро шевелить конечностями, а особое проворство бега по дну, присущее только сорванцам с нашей ямы. Мало кто из наших под водою плавал в понимании, как плавают в бассейнах и глубоководных водоёмах. Наши пацаны под водой «бегали на четвереньках», можно сказать, для скорости перебирая по дну ногами, а руками цепляясь в песок для смены направления побега и боязни выталкивания к поверхности. Освоивших такие хитрые способы преодоления подводных расстояний долго не могли поймать, и водили они до первого нырка.
Наигравшись вдоволь и нанырявшись до синевы, игроки выползали на берег и, дрожа от холода, усаживались у костра, попутно раскладывая карты. И так с утра и до вечера. Народу всегда собиралось много, от дошколят и до старшеклассников, уходящие быстро заменялись вновь прибывшими – весь останкинский майдан. Кто помладше мутили воду в ближайшем мелководном лягушатнике, основной котлован сутки напролёт занимался подростками и кто повзрослее.
Тот памятный летний денёк я и трое братьев Тарасовых – Балеля, Шпик и Сыс начинали день на Тарасовом крыльце, где было обычное место сбора. В пылу обдумывания планов на предстоящий день решили усовершенствовать рогатки. Накануне я привёз из города медицинский жгут песчаного цвета (сорок копеек, как сейчас помню) и, не откладывая в долгий ящик, без жадности отрезал куски всем, кто просил. Сменили кожанки, обновили боевую часть, покрасовались и... как не опробовать?
Впустую пулять по ржавым банкам желания не возникло, проверить убийственную, как говорил Шпик, силу метательных приспособлений вздумали на каких-нибудь пташках. Сыс, как старший, руководил работами, делился хитростями и походу раскладывал:
–– На Карты не пойдём комарьё кормить, а вот до Рожнова можно прогуляться. Вы ели когда-нибудь голубей?
–– Нет, я не пробовал. А разве их можно есть? – переспросил я.
–– Я слышал, что раньше голубей ели, когда голодно было, – сумничал Шпик за старшего брата.
–– Фё там ефть-то? Мяфа-то фиф да маленько, – показав размер тушки голубя кулаком, не остался в стороне Балеля.
–– Попробуем зато. Пойдёмте в Рожново, там под мостом голубей всегда полно. Я много раз видел, – не унимался Сыс.
–– Я ф вами не попруфь в этаку таль, – прошепелявил Балеля и ушёл сшибать шишки в соседней сосновой посадке.
Мы же выдвинулись на охоту за голубями. Село Рожново расположилось в пяти километрах от нашей деревни, возле села протекает небольшая речка Ватома, но берега её соединяет проектный бетонный мост с нормальными обетоненными береговыми откосами. По мосту проходит асфальтированная трасса, под навесом моста обитали голуби.
Перед дальнею дорогой было решено искупаться. Верста как раз с того конца деревни, откуда можно было выдвинуться к местам обитания голубей. Пока мы со Шпионом баламутили водоём, Сыс успел сварить несколько конов свары с ровесниками и не купался совсем. Шпион и я за игрой забыли было, куда собирались, но в самый разгар дня Сыс вытащил нас из воды:
–– Ну, всё! Хватит воду баламутить, пашли. Нам ещё плюхать и плюхать.
Вылезли, натянули штаны, не выжимая трусов, завязали рубашки узлом на животах и выдвинулись к месту свершения охоты. Мало кто из пацанов тех лет утруждался застёгиванием пуговиц на рубашках. Удобно и «моднёво» было узлами пупки натирать, вот так и пошли как шпана деревенская.
Пять километров по асфальтированной трассе тянулись часа три. Как иначе, если каждый найденный камушек и голыш нужно было поднять и примерить на кожанку? Поувесистее и поровнее рассовывали по карманам, мелочь расстреливали вдоль трассы по шишкам, придорожным мухоморам и по всему, что посмело блеснуть на солнце. В полутора километрах от деревни, возле шоссе из-под пригорка бьёт природный родничок. Прогреться в дороге мы снова успели капитально, потому как после прохладного водоёма тело греется намного быстрее обычного. Напились, умылись, для приличия стрельнули пару раз по завалявшейся консервной банке, потопали дальше. Но дорога жажду возвращает скоро. Радовала мысль, по пути до заветного моста можно будет ещё раз напиться и умыться в одном из колодцев деревни Глазково, потому возвращаться идей не возникало. Раньше автотрасса проходила прямо по самой деревне, заворачивать никуда было не надо, мы уже ведро взялись искать, но какая-то глазковская бабка завидела и подогом отогнала нас от святыни:
-- Неча тут баловаться! Идите, откель пришли!
-- Кулугурка что ли? – раззадорился Сыс, зарядил рогатку и пульнул бабке голышом в ягодицу. Сильно не сильно, но ор поднялся на всю Красную Рамень. На крик из избы выбежал мужичок с вилами и на нас. Желания пререкаться и задавать глупые вопросы у нас сразу отпало, а тем более объяснять, что нас только вода интересует, потому мы рванули, как спринтеры не бегают. Правило на том колодце такое, что каждый приходил со своим ведром, цеплял карабином, доставал воду, отцеплялся и, не позволяя напиться даже себе, уходил, ничего не оставляя. Вера их к чужакам неблагосклонна или бабка просто брезговала нами, грязными шалопаями – этого уже не узнать...
Когда добрались до рожновского моста, наши глотки не выделяли даже слюны. Сыс приказал спускаться под мост, сам навострился куда-то в другую сторону:
–– Спускаетесь под мост и затаитесь там, чтобы голубей не спугнуть.
–– А ты куда собрался? – переспросил Шпик старшего брата.
–– Проберётесь под мост, посмотрите, с какой стороны гнездятся голуби, но без меня не бейте.
–– Да куда ты, Сыс? – встрял в разговор и я.
–– Вы меня поняли: не бить?! Я быстро слётаю в магазин, куплю чё-нить попить и вернусь. А вы ждите под мостом, нечева со мной шарахаться.
Магазин находился возле рожновской автобусной остановки, метрах в двухстах от ватомского перешейка. Мы со Шпионом повиновались, конечно, и полезли под мост искать подходящее место для засады. Спустившись в овраг и пробравшись сквозь нечастые заросли кустарника, нашли удобный карман в парапете, засели. Прямо под бетонными балками моста. По этим балкам можно было спокойно перебраться через речушку на другой берег, но на другом конце ворковала небольшая голубиная стая. Удачно вовремя её заметив, мы со Шпионом затихли и честно стали ждать возвращения Сыса.
Довольный Сыс появился не прошло и полчаса. В руках пачка «Беломорканала», из кармана штанов торчало горлышко бутылки с заветным лимонадом. Скинув пробку, Сыс прямо из горлышка пригубил несколько глотков и передал напиток на круг. Шпион сделал свои несколько глотков, следом подоспел и я. Сделав глотка три, вдруг сознаю, что глотаю какую-то тёплую кислятину. Не пришло мне на ум высмотреть, что пробка не лимонадная, а Сыс похоже специально скрыл, что купленный лимонад называется в народе «бормотуха».
–– Лимонад какой-то просроченный? Кислятина, фу! – взморщился я.
–– Лимонад плодово-ягодный, – рассмеялся Сыс сквозь выпускаемый дым, успев к тому времени раскочегарить беломорину.
–– Вкусный. Дай мне тоже папироску, – поддержал его смешок хитрый Шпик.
–– Чай бери, не жалко. А ты закуришь? – протянул мне пачку папирос старший товарищ, не ожидая отказа.
–– Ну, давай! – я уже смирился с ситуацией. До этого момента я и алкоголя не пил никакого, и курить не пробовал ни разу, но разговор продолжил вопросом, – А нормального попить ничего не прикупил?
–– На «попить» денег не хватило, только на «выпить». Что куплено, то и пить будем.
Пока баламутили версту, Сыс удачно наварился парой рублей, оказывается, но по дороге не проронил о том ни слова. Сидя на подмостном парапете, не торопясь, за несколько кругов мы опустошили бутылку, высмолили по паре папирос и уже громко смеялись друг над другом, забыв про тишину, должную не распугать дичь.
–– Шпиён, смотри, Юя-то опупел?
–– Я вижу, что повело, – поддерживал младший.
–– Да не пьяный я, – оправдывался я, наблюдая бетонный мост, который почему-то колыхался как жерди в пряслах, – Хотите голубя подстрелю?
–– Да ты сейчас и в опору-то не попадёшь, не только в голубя, – задорил меня Сыс.
–– Ну канешна, смари!
Я достал из кармана увесистый голыш и стал прицеливаться в опору. Сыс тем временем спрятался за меня, понимая, что может попасть под блуждающую траекторию выстрела. Сам себе скомандовав: «Пли!», – вместо голубей я первым выстрелом открыл охоту на качающиеся сваи. Шпика понесло в смех, да не просто в смех, а в лошадиное ржание. Распластавшись, он не нашёл ничего лучше, чем приникнуть к земле в позе «упор лёжа».
Первым же выстрелом я поразил ближнюю опору, но от неожиданной отдачи брякнулся навзничь. Голыш, выпущенный вперёд, благополучно срикошетил от сваи и с не меньшей скоростью вернулся убивать нас. Так как я уже успел затаиться вдоль земли, всю силу рикошета ощутили ягодицы старшего охотника и главного подстрекателя. Внезапное жжение в одном из нижних полушарий выдавило через его глотку лишь продолжительный йодль: «О-ой-ё-ёй, больно-то как!». Теперь уже хохотал и я. Время от времени вскакивая с земли, я заряжал в своё метательное оружие новые снаряды и, не сдерживая смеха, пулял по неугомонным столбам.
–– Юя, хватит! Ты же опупел! – то ли смеялся, то ли слезился Сыс.
–– Я трезвый, ты смари-смари, как я метко стреляю! Щас только прицел наведу, – не унимался я. Шпик хохотал, как от щекотки, не вставая с земли, Сыс еле успевал уворачиваться от рикошетов, я же единственный из всех охотников продолжал отстрел качающихся свай. Какие же они всё-таки увёртливые, эти бетонные столбы, не прицелишься по-хорошему...
Охота на мостовые опоры продолжалась недолго, пока было чем заряжать рогатку. В общем, времени для эвакуации у голубей было предостаточно и они этим охотно воспользовались ещё при первых признаках опасности.
Опьянение отступило также быстро, как напало. Глотка дала о себе знать ещё большей сухостью и погнала назад на живительный ключик. Единственную в моей жизни голубиную охоту пришлось закончить, не начав, а случай этот до сих пор вызывает улыбку не только у меня, но и у всех, кто услышал.